Онлайн чтение книги Любовь моя, я хочу убить тебя Love, I want to kill you
1 - 20

— Прости, что разбудил так рано. Совсем вылетело из головы, что у меня на сегодня была запланирована встреча.

Я знаю, что это ложь, но охотно позволяю себя обмануть. Он старается позаботиться о моём настроении — и одного этого мне достаточно.

Теперь я, кажется, понимаю, почему он без всякого повода купил мне подарок. Ему неловко передо мной.

А уж то, что подарком оказалась косметика, наверняка не имеет никакого особого смысла.

— А как насчёт путешествия?

— О чём вы?

— Нашла подруг, которые могли бы поехать с тобой?

— У всех уже свои планы.

— Да? Ну, впрочем, я и правда слишком поздно завёл этот разговор.

Нет. Вообще-то вы и не поднимали его.

— …А вы поехать не сможете? Можем всего на несколько дней уехать…

— Вряд ли это возможно.

Он по-прежнему хочет оттолкнуть меня.

Каким бы сильным ни было чувство вины, в этом решении он оставался непреклонен.

— А в Темплтон не хочешь?

— Мне придётся ехать одной, верно?

Вместо ответа он только смущённо скривился.

Но если ему и дальше будет так неловко, то лучше уж один раз испытать неловкость в полной мере и поставить точку.

Собравшись с духом, Жизель задала трудный вопрос:

— Дядя, вам неприятно моё присутствие?

— Что ты, ни в коем случае.

Как она и ожидала, он был застигнут врасплох её внезапным вопросом и невольно показал свои истинные чувства.

— Я просто чувствую себя виноватым перед тобой.

Значит, не дискомфорт, а вина… Неожиданно.

— Мне жаль, что я занят делами и держу тебя взаперти в этом тесном доме. А ведь для тебя эти три месяца должны были стать временем, которое запомнится на всю жизнь.

— Если только в этом дело, можете не переживать. Я знаю, чем займусь в Ричмонде.

И тогда Жизель «нехотя» вынула из кармана письмо, которое до того «прятала».

— Помните мистера Босуэлла, с которым я вчера танцевала? Он прислал мне письмо.

— А…

Эдвин уставился на конверт растерянным взглядом и пробормотал себе под нос:

— Тот самый, которого я дисквалифицировал?

— Повторите?

— Он тебе нравится?

Жизель широко улыбнулась и энергично кивнула, но в душе ответила совсем иначе:

Нет. Я просто ему благодарна.

Как удачно он прислал приглашение на свидание. Жизель даже была готова в знак благодарности потанцевать с этим человеком ещё пару раз.

— Ещё вчера ты говорила, что не любишь танцевать и что тебе это не по душе, а теперь вот как… Женское сердце не понять. Так что, собираешься встретиться с ним?

Жизель и в этот раз энергично кивнула.

Это не совсем ложь. Встретиться я действительно собираюсь. Один или два раза?

А потом — мягко отвергнуть его и лишь делать вид перед дядей, что наши встречи продолжаются.

Вот, смотрите, дядя. У меня есть другой мужчина. А вами я и не интересуюсь.

Весь этот спектакль нужен ради этого.

Получив письмо, Жизель долго думала и пришла к важному выводу. Она может пытаться казаться ребёнком, чтобы он не видел в ней женщину, но у этого пути есть предел. Как бы она ни старалась, если в какой-то миг он всё равно увидит в ней женщину, все ухищрения окажутся пустыми.

А вот сделать вид, будто Жизель сама не видит в нём мужчину и уже принадлежит другому, — тут никаких границ нет…

— Всё-таки надо было подарить тебе револьвер?

От неожиданности Жизель широко распахнула глаза и заморгала. Он же кивнул в сторону письма, которое она держала в руках.

— Можно взглянуть? Если не хочешь, можешь не показывать.

— Посмотрите.

Она без колебаний протянула письмо. Оно было выдержано в рамках приличия: ни намёка на грубость, ни чрезмерной интимности.

Поэтому-то Жизель была уверена, что всё пройдёт спокойно…

— Так умело и напористо приглашает вчерашнюю первую встречную на свидание… прямо как закоренелый бабник, привыкший делать такие предложения то одной, то другой.

На самом деле Жизель и сама почувствовала то же самое. Но, напротив, именно это ей и пришлось по душе — о чём, конечно же, не догадывался ни тот молодой человек, ни дядя.

Раз он ко мне не относится всерьёз, а лишь занимается поверхностными ухаживаниями, то почему бы не воспользоваться им пару раз и потом спокойно отвергнуть, не испытывая ни капли вины?

Опасаясь, что дядя, который назвал мистера Босуэлла бабником, решит отговорить её, Жизель поспешила возразить:

— Мне нравятся опытные мужчины.

Он только что щурился, но вдруг резко распахнул глаза и уставился на неё. Он смотрел так потрясённо, будто увидел, как годовалый младенец впервые в жизни заговорил — и первым его словом оказалось ругательство.

— Что натворил Фуллертон с моей наивной малышкой? Я подам в суд на директора.

Он снова уткнулся в письмо, хмурое лицо оставалось неподвижным, но вдруг брови яростно сдвинулись.

— Что случилось?

— «Искалеченная совесть».

— А…

Тот парень вместо «Вопреки совести» написал — «Искалеченная совесть».

Прим. пер. 염치 불고 — правильно так, а он допустил ошибку в конце 염치 불구

— И что, я должен доверить воспитанную мной леди такому недоумку, который пишет так, будто у него совесть инвалид?

Жизель, видя, что дядя, кажется, и впрямь готов запретить ей эти встречи, поспешила опередить его:

— Но ведь вы сами говорили, что мне не нужно просить вашего разрешения.

— …Верно.

Ответ прозвучал сквозь стиснутые зубы.

— Так что я настаиваю на своём.

И тем самым я сняла с нас обоих всю тяжесть этого вопроса.

— …Хорошо.

Но почему же тогда дядя всё ещё выглядит мучительно смущённым?

Эдвин очнулся.

Перед глазами был не привычный потолок, а знакомое лицо.

— Ваша Светлость?

Он не спал — просто во время психотерапии у профессора Флетчера другая личность вытеснила его сознание.

Эдвин кивнул и по привычке взглянул на наручные часы. С последнего раза прошло двадцать шесть минут.

— По моему секундомеру — двадцать две.

Точный ответ, к которому он сам невольно стремился, дал уже профессор, давно привыкший к его навязчивой манере.

— Похоже, сегодня у мистера Лоренца не было особого желания разговаривать.

Во время первой встречи с профессором, месяц назад, столь ожидаемое «знакомство с мистером Лоренцем» не состоялось.

— Как только другая личность вновь проявится, немедленно звоните мне.

Считая, что для точного диагноза и лечения необходимо увидеть и её, профессор даже вписал на обороте визитки домашний телефон.

— В любое время. Хоть среди ночи. Не раздумывайте, звоните.

Но, несмотря на его готовность жертвовать сном, первая встреча с Лоренцем оказалась неожиданно лёгкой и почти будничной. Он сам появился на первом же сеансе.

— Мистер Лоренц, вопреки ожиданиям, вовсе не сторожился, а, напротив, обрадовался, что наконец у него появился собеседник.

Невероятно, но этот дьявол восторженно болтал целый час подряд.

Неужели ему и правда просто нужен был хоть кто-то, с кем можно открыто поговорить?

За последний год этот тип выскакивал без всякого порядка и по собственному капризу, но в последнее время появлялся исключительно на приёмах у профессора — словно ждал этого.

Была ещё одна неожиданность.

Я был уверен, что он начнёт хвастаться: «Я — Лоренц фон Айзенхарт»…

В лагере военнопленных тот любил козырять «именем» и «титулом», а профессору, похоже, об этом так и не сказал.

Эдвин уже смирился, что тайна его второй личности может открыться в любой момент, и почувствовал одновременно облегчение и недоумение.

Почему он молчит и не называет свою фамилию?

Просить профессора выяснить причину — плохая идея. Вдруг он и впрямь забыл, а напоминать было бы ещё глупее.

Очнувшись, Эдвин, как всегда, первым делом спросил:

— Что он говорил сегодня?

— Жалуется, что слишком долго спит. Хочет встать, но тело его не слушается.

Оба мужчины одновременно удовлетворённо улыбнулись.

— Если вы примете снотворное, можно не бояться, что другая личность проснётся и начнёт действовать за вас. При такой дозировке ваше тело не отреагирует, даже если Лоренц возьмет верх.

И впрямь, как говорил профессор, снотворное надёжно усмиряло дьявола.

— А ещё он сказал, что ему надоело сидеть в доме и хочется побродить по улицам Ричмонда.

— Передайте ему, что он может отправиться на экскурсию по городу, покопавшись в моей памяти.

Профессор криво усмехнулся в ответ на этот решительный отказ.

Неужели я слишком неуступчив?

Если бы только можно было выдрать и выбросить его из головы, я без колебаний лёг на операционный стол хоть сейчас. Мне меньше всего хочется жалеть паразита, которого я мечтаю убить. 

Но раз уж он умеет управлять телом и сознанием хозяина, остаётся идти на какие-то уступки.

— Если он не станет перехватывать управление, то, пожалуй, я могу позволить ему «гулять» по городу час в день.

Даже сделав шаг навстречу, Эдвин заметил, что горькая улыбка профессора Флетчера никуда не делась.

— Не в этом дело, милорд.