Онлайн чтение книги Любовь моя, я хочу убить тебя Love, I want to kill you
2 - 43

К тому же большой палец продолжал тереть клитор. Жизель изо всех сил зажимала рот, чтобы сдавленный стон не вырвался наружу.

Это... странно. Слишком... ох…

Ощущение от прикосновений к клитору внезапно стало другим. Приоткрыв глаза и глянув между ног, Жизель потрясённо застыла.

Дядя стоял на коленях перед ней и уткнулся лицом в интимное место. А значит, то, что сейчас гладит клитор...

Это… язык? Дядин?

Осознав это, она попыталась отползти назад, но не смогла пошевелиться из-за пальцев, глубоко загнанных внутрь. Жизель пыталась оттолкнуть его голову, но он не сдвинулся ни на миллиметр.

— А-а, дядя, там… грязно же… ммм…

В тот миг, когда язык заскользил особенно яростно, Жизель пришлось зажать рот рукой, вместо того чтобы пытаться его оттолкнуть.

— Мм… мммф… хн…

Каждый раз, когда твёрдый кончик языка тёрся о чувствительный бугорок, у неё подкашивались ноги. Стоило ей начать оседать, как дядя безжалостно вогнал пальцы глубже. 

— Ах!

Одной рукой она опёрлась ему на плечо, чтобы не рухнуть. Стоило ей сжаться всем телом, как дядя ненадолго оторвался от клитора. Он попытался снова дотянуться языком, но остановился.

Как только пальцы, утонувшие в её плоти, слегка пошевелились, Жизель дёрнулась вперёд, задрожав бёдрами. Тут же язык, не упустив момента, проскользнул внутрь и облизал чувствительный бугорок.

Это… ненормально…

Казалось, между ног вот-вот что-то произойдёт. Стоило этому ощущению принять форму позыва к мочеиспусканию, как Жизель испугалась.

— Д-дядя, хватит… пожалуйста, уже… ха-а…

Собрав последние силы, она оттолкнула его, но мужчина снова бросился к ней. Жизель едва успела прикрыть ладонью промежность, как...

— Ещё хоть чуть-чуть — и… ах!

…он с лёгкостью, будто сдул сухой лист, отодвинул её руку, одновременно подхватил левую ногу и поднял в воздух. Жизель пошатнулась, а он уже закинул её бедро себе на плечо и вновь зарылся лицом между ног.

Теперь, когда клитор оказался как на ладони, дядя прильнул к нему губами. Яростно накинувшись на чувствительный бугорок, он втянул его в рот.

— А-а!

Жизель дёрнулась: вся нервная система сосредоточилась в этом месте — так же, как когда он сосал соски. Только теперь дядя не просто сосал: он тёрся, всасывал и сжимал.

Скоро она и правда могла сделать что-то постыдное. Если раньше, когда он целовал грудь, она думала, что потеряет сознание, то теперь ей действительно хотелось, чтобы это произошло.

— А… дядя… прошу… хн…

Она умоляла, почти плача, но дядя даже тогда не пощадил её. С закрытыми глазами он продолжал теребить клитор так, будто смаковал мятную конфету — неспешно посасывая.

Это происходило как раз в тот момент, когда Жизель, наполняемая всё более странными ощущениями, вела безнадёжную внутреннюю борьбу. И вдруг всё тело выгнулось, затем затряслось и обмякло. Дыхание сбилось, а перед глазами вспыхнуло чёрное пламя.

По бёдрам заструилась жидкость, но Жизель не чувствовала стыда. Всё вытеснила неведомая, всепоглощающая волна — и в таком состоянии она не ощущала больше ничего.

Чмок.

С вульгарным звуком рот наконец оторвался от неё. Но не потому что он отстранился — просто она обмякла.

Дядя поспешно подхватил её. В этот момент их взгляды встретились. И это было странно: он не выглядел довольным. Да, он улыбался, но это больше напоминало насмешку. Холодный взгляд никак не походил на взгляд человека, который смотрит на любимую женщину.

Может, я просто ошиблась. В таком состоянии легко перепутать.

— Ха-а…

Жизель пришла в себя от прикосновения языка, скользящего по ключице. Открыв глаза, она увидела, что сидит на полу, наполовину навалившись на дядю, совершенно голая, а он облизывает грудь, на которой до сих пор остались капли мёда.

Она снова задрожала, как незадолго до того, как потеряла сознание. Внутри всё ещё гудела волна, что накрыла её минуту назад.

Что это было?..

Она не понимала, что именно почувствовала.

— Тебе понравилось?

— Да…

Но то, что понравилось, она знала наверняка. Всё, что копилось где-то внизу живота, пока я отдавалась дяде, — в одно мгновение исчезло, будто испарилось. Эта взрывная волна… Это и есть оргазм?

— Ммм…

Услышав честный ответ, он довольно улыбнулся и накрыл её губы поцелуем. Теперь, даже обессилев, она могла отвечать на его поцелуи.

Чмок.

Когда поцелуй закончился, Жизель, тяжело дыша, прошептала:

— Дядя…

— М?

— Откуда вы… всё это знаете?

Наверное, он делал так и с другими. Для меня он первый, но вот я, возможно, вовсе не первая.

Даже в забытьи Жизель не забывала ревновать.

— А разве есть мужчины, которые этого не знают?

Он не дал ей ответа, который она хотела услышать.

— Только девушки не знают.

Сделав её женщиной, познавшей удовольствие, которая уже не может вернуться в состояние невинной девочки, он всё равно обращался с Жизель как с ребёнком.

— Хочешь, покажу кое-что ещё более приятное?

Он поднялся и вместе с собой подтянул её. Белые трусики, всё ещё висевшие на лодыжках, оказались под чёрными ботинками.

Он стащил их с такой грубостью, будто собирался порвать, и, не дав ей опомниться, закинул обмякшую Жизель на плечо. Кровать — вот куда он её уложил.

На измождённое маленькое тело, что рухнуло без сил и лишь судорожно хватало воздух, опустилась фигура мужчины в деловом костюме. Его взгляд, устремлённый на неё, был столь пламенным, что его можно было бы назвать свирепым.

Видимо, за это время у меня поднялась температура, потому что тыльная сторона руки дяди, прикоснувшаяся к моей щеке, ощущается холодной. 

Грубые костяшки медленно скользнули по щеке вниз, прошли по шее и достигли груди.

— Хн...

Жизель дёрнулась и встрепенулась в тот миг, когда дядя сжал грудь, вздымавшуюся от глубокого вдоха, широко раскрытой ладонью, словно желая поглотить её.

Младшие ученицы Фуллертона могли не знать о «любимом питомце герцога», но среди них не было тех, кто не знал бы «большегрудую блондинку из выпускного класса». И хотя грудь у Жизель и правда была немаленькой, в ладони дяди она смотрелась удивительно гармонично: заполняла её плотно, хоть и слегка выходя за пределы.

Её плоть мягко поддавалась каждому настойчивому движению. Схватив грудь так, что белая кожа проступала между длинных пальцев, он прошептал пересохшим, хриплым голосом:

— Прекрасно выросла. До того хороша, что жалко отдавать другому.

Часть тела, которая для меня была лишь обузой, нравится дяде, и теперь она уже не кажется мне такой ненавистной. И эти прикосновения, поначалу неприятные, стали в радость, потому что он получает от них наслаждение.

— Так вот какое оно — женское тело. Мягкое... тёплое... податливое... Я никогда не прикасался к женщине.

Он трогал Жизель и бормотал себе под нос так, будто был пьян от её кожи.

«Никогда не прикасался к женщине». Значит, у дяди тоже это впервые.

Жизель пришлось напрячься изо всех сил, чтобы не расплыться в глупой, счастливой улыбке.

Рука, только что прижавшаяся к груди, оторвалась и скользнула вниз, по животу. Она поняла, куда он направляется, и снова напряглась. Когда пальцы добрались до области под пупком, Жизель машинально подняла колени.

— Ай!

Дядя схватил сомкнутые ноги и резко раздвинул их.

— А теперь посмотрим, какой же соблазнительный цветок распустился между твоих ног.

Его цепкий взгляд вонзился в промежность. Мысль о том, что дядя рассматривает место, которое она сама видеть не желала, вызывала в ней безумный стыд.

— Не надо… дядя. Пожалуйста, не смотрите…

— Тише. Нас могут услышать.

Она пыталась снова сжать ноги, но рука, прижавшая её колени, не сдвинулась.

— Розовый лепесток. Казалось бы, должен пахнуть юной незрелостью, а несёт ароматом зрелой женщины. Придётся сорвать тебя раньше, чем на запах прибежит другой.

Когда дядя принялся расстёгивать ремень, сковывающее напряжение наконец отпустило её. Застывшая от потрясения Жизель и не думала вновь пытаться сомкнуть ноги, а лишь бездумно смотрела, как дядя готовится к соитию с ней.

Он вынул белый шёлковый платок из нагрудного кармана и подложил ей под ягодицы. Как джентльмен, расстилающий салфетку для дамы. Только вот сейчас Жизель не чувствовала, что к ней относятся как к даме.

Из заднего кармана он достал знакомую жестяную баночку — коробку с презервативами. В прошлый раз она была целой, а теперь казалась немного помятой.

Неужели уже использовал?..

Хотя я всего лишь несколько минут назад убедилась, что дядя никогда не прикасался к женщине, вновь забеспокоила мысль, что у него могла быть другая.

Только когда он открыл коробку, Жизель наконец смогла выдохнуть. Презервативов всё ещё было три.

Значит… он купил их для меня.