Онлайн чтение книги Пришествие Бога Смерти The Coming Of A Poison Necromancer
Глава 25

Граф Бомонд, наблюдая за сражением между маркизом Йорком и Широном издалека, внезапно ощутил тревогу. Противник Йорка показался ему слишком опасным.

Когда эти двое сошлись в поединке, Бомонд решил не вмешиваться, чтобы не задеть самолюбие маркиза. Он просто преградил путь к отступлению на случай, если Широн снова попытается сбежать.

Но вдруг ситуация приняла неожиданный поворот.

«Господин маркиз!» – воскликнул Бомонд и бросился на помощь.

Однако Широн не обратил внимания на его стремительный рывок. Он был сосредоточен только на маркизе Йорке. Несмотря на опасность, он был полон решимости покончить с противником здесь и сейчас.

Внезапно Широн изменил направление вращения копья и высвободил втягивающую силу.

Суи-уи-уисс!

Что происходит, когда крепко держащая сила внезапно исчезает?

Йорк по инерции упал навзничь, и Широн воспользовался этой возможностью, направив своё копьё прямо в него. Теперь это было уже не просто вибрирующее копьё. Оно ещё не достигло силы Смерча, но было на грани. Вот насколько велика оказалась ярость Дюмонема!

Тр-рз! – Сам воздух вокруг вибрировал с громким треском.

Йорк был не в силах противостоять этой мощи. Потерять равновесие, когда он сопротивлялся втягиванию, стало его ошибкой.

Крак! Ослепительно белая паноплия, символ его гордости, не выдержала удара и раскололась.

Мастера папской резиденции, изготовившие её, клялись, что одна только защитная святая магия, нанесённая на паноплию, надёжнее, чем тридцать или даже сорок обычных доспехов!

И вот, когда копьё пробило паноплию, пронзая кожу и дробя рёбра, Йорк вспомнил самоуверенные рожи этих мастеров.

«Какие на хрен тридцать-сорок доспехов?!» – проклинал он их в этот критический момент.

«Господин маркиз!»

Но Йорк уже не слышал потрясённого восклицания Бомонда, который во весь опор спешил к нему.

Бомонд был настолько потрясён, что, казалось, его сердце вот-вот выскочит из груди! Он прыгнул прямо со спины лошади, взвившись в воздух. На кону жизнь маркиза Йорка!

Вжу-уу!

Радужная аура Бомонда озарила тёмную дымку за спиной Широна, намереваясь рассечь его пополам!

Митрополит Штауф, стоявший за спиной Йорка, поспешно воздел руки к небу: «Именем Лу взываю я к силе жгучего пламени. Иная форма Света – энергия Огня! И ещё взываю к силе яростного ветра. Приди, иная форма Света – энергия Ветра!»

Из правой руки митрополита вырвался поток яркого пламени, а в левой зародился вихрь. В этот момент руки соединились, и объединённые стихии устремились к Широну. Именно такие атаки были специализацией Штауфа!

Сбоку на Широна обрушивается меч графа Бомонда, а спереди – пламя митрополита Штауфа!

Широн отреагировал мгновенно. Выдернув копьё из груди Йорка, он перехватил древко посередине и завертел его в руках. Казалось бы, обычное использование копья в качестве щита, однако скорость вращения была настолько высокой, что это нельзя было назвать обычным! При таких скоростях возникает перепад давления, который выталкивает окружающий воздух.

И вот, невероятным образом, огненная атака Штауфа была отражена! Пламя не коснулось тела Широна, а разлетелось во все стороны под давлением воздуха, созданном копьём, и обрушилось на головы луанских солдат!

«Чёрт!» – вскрикнул митрополит и поспешил отозвать святую магию. Атака, которая наносит урон своим – это даже хуже, чем её полное отсутствие!

Тем не менее, она всё же принесла некоторую пользу. Благодаря ей, Бомонд смог без каких-либо помех долететь до Широна.

«Сдохни!» – рявкнул Бомонд, вкладывая все силы от плечевого отдела до пояса в удар, нацеленный в противника. Отразить его атаку тот не мог успеть физически!

Ему требовалось время, чтобы извлечь копьё из тела маркиза Йорка, и ещё больше времени, чтобы раскрутить копьё, отражая атаку митрополита Штауфа. Да, лишь мгновения, но всё же!..

Однако у него всё ещё были боевая ярость и опыт Гюнтера Зейца. В бою на близкой дистанции Гюнтер был непобедим!

И ещё!.. Был ещё один, кто не прочь сразиться в такой манере. Император-людоед Бартенкиум высвободил способности!

Широн рванулся навстречу стремительно приближающемуся Бомонду, словно намереваясь заключить того в объятия.

Из-за неожиданного сокращения дистанции Бомонду пришлось уменьшить размах. У него не оставалось иного выбора, кроме как подстроиться под стремительный рывок противника.

В результате атака потеряла свою мощь, так как поток ауры также пришлось сократить.

Кр-рак! – Раздался жуткий звук врезающегося в наплечник Широна аурного меча!

Кристаллизованная аура Бомонда с лёгкостью пробила прочный панцирь и вонзилась в плечо Широна, разрезая мышцы и кости.

Но даже в этот миг с лица Широна не исчезла жуткая усмешка. Подставив правое плечо под удар, он выиграл время и использовал его для собственной атаки.

Копьё, ещё мгновение назад сдерживавшее пламя, внезапно сделало горизонтальный рывок, подобный броску ядовитой змеи, и вонзилось в живот графа Бомонда!

Чвок!

Хотя расстояние было небольшим, копьё Широна обладало значительным потенциалом. Вращение также было мощным. Этого хватило, чтобы пробить доспехи Бомонда и глубоко вонзиться в его тело.

У графа не было шанса отразить атаку. Меч, вонзившийся в плечо Широна, застрял, поскольку его плотно удерживали резко уплотнившиеся кровь и мышцы.

Кровь окутала широкую рану в плече, а мышцы прилипли к лезвию, словно пиявки.

«Кхах! Это ещё что за чёрная магия?!»

Лицо графа побагровело, на лбу вздулись вены, а глаза налились кровью, словно вот-вот потекут кровавые слёзы.

Широн приблизился к потрясённому Бомонду и заглянул ему прямо в глаза. Их зрачки встретились.

Бомонд увидел глаза, которые не могли принадлежать человеку! Это было подобно взгляду в бездонную пропасть или океан крови! В глубине этих глаз перемешались зелёный свет и нечто белёсое, плавающее в глубинах.

Бомонда охватила дрожь. Он со страхом осознал, что прикоснулся к чему-то, чего касаться нельзя.

Голова закружилась! Ужас, который он испытал, барахтаясь в бескрайних водах Восточного моря, вернулся!

Ших! – Ухватившись за копьё обеими руками, Широн протолкнул его ещё глубже в живот Бомонда.

Копьё погрузилось до самой спины Бомонда. Благодаря паноплии оно не вышло с обратной стороны, но внутренности графа теперь пребывали в полном хаосе!

Ш-шш…

Прежде чем Бомонд успел осознать происходящее, рассечённое плечо Широна в значительной мере зажило. Процесс заживления шёл в десятки раз быстрее, чем могли достичь митрополиты с их целебными чарами! Мышцы соединились, нервы тоже, а расколотые клинком кости срастались.

«Д-демон… Гулп! Блюэ, блюэ-э!» – потрясённый Бомонд хотел сказать что-то ещё, но хлынувшая горлом кровь остановила его.

Сначала кровь была тёмной и густой, но постепенно приобрела яркий оттенок. Всё тело заледенело, и его охватила дрожь, как при лихорадке.

«Нет!» – вскричал митрополит Штауф.

Всё это время он усердно накладывал чары исцеления на поверженного Йорка. Но, услышав крик Бомонда, удивлённо вскинул голову, и его глазам предстало ужасное зрелище.

«Господин граф!» – вздрогнули и бросились на выручку наиболее близкие к месту действия паладины.

«Чёртова мошкара…» – Широн на одной руке поднял нанизанного на копьё Бомонда. После чего, разворачиваясь, ударил с размаху ближайшего паладина.

Подставив щит под удар, паладин покатился по земле, увлекаемый телом Бомонда. Столкновение было поистине мощным.

Не теряя времени, Широн подхватил копьё упавшего воина и, подняв его над головой, направил острие на следующего противника.

Щит паладина разразился искрами, а древко копья переломилось. Сила удара была настолько велика, что, несмотря на то, что он пришёлся в щит сверху, паладина выбило из седла и швырнуло наземь.

Широн заменил сломанное копьё новым и яростным галопом ринулся в самую гущу паладинов.

«Гро-оар!» – вновь раздался рёв, глаза Широна горели гневом.

Когда он готовился перерезать горло маркизу Йорку, его отвлекли Бомонд и Штауф. А когда он почти прикончил Бомонда, на него напали паладины!

Травмы Йорка и Бомонда были тяжелыми и представляли угрозу для жизни. Если срочно не принять меры, они неизбежно погибнут.

Но Широн знал, что оба выживут. К ним уже спешили митрополиты, на бегу произнося множество исцеляющих заклинаний.

Гнев, охвативший его после того, как ему не позволили убить вражеских военачальников, заполнил всё его существо. И обрушился на паладинов, словно буря.

Шу-ууу!

Копьё Широна яростно вращалось. С него вот-вот готов был сорваться Смерч. И, подгадав момент, он метнул его.

Маны Тьмы было недостаточно, чтобы высвободить Смерч полностью, а даже если бы это удалось, справиться с последствиями было бы сложно. Поэтому он бросил технику в противников, не дожидаясь её полного завершения.

Но даже не завершённый Смерч был Смерчем. Паладинов, оказавшихся на его пути, разорвало в клочья, несмотря на тройную защиту: барьер святости, щиты и паноплии.

Шу-у! Плеск!

Ещё один паладин Белого дракона отлетел с дырой в районе сердца. Каждый раз, когда копьё Широна порождало воронку, паладины гибли один за другим, не в силах противостоять мощи его техники.

Гнев Широна проявлялся и в других аспектах. Хотя его Глаза Змея не были полностью открыты, их заволокла Тьма. Из этой Тьмы исходила сила, с которой не могла справиться даже святость священников.

Никто не мог противостоять ему в этот момент. Гибли паладины, умирали священники, а Святой легион валился с ног толпами.

Действия Широна оказали значительное влияние на войска альянса. Оба вражеских лидера были устранены мгновенно, и множество паладинов, пытавшихся остановить его, оказались в критической ситуации. Образовавшийся вакуум дал союзникам понять, что у них есть шанс на победу.

Немаловажную роль в этом сыграли также действия Дюваля и маркиза Бальфона. Чем дольше они сражались, тем сильнее становились.

Дюваль, участвуя в войне, постепенно постигал искусство меча, которое получило название Меч Войны.

Человеком, который прошёл этот путь и достиг невероятного могущества, считали Волчьего короля. Он участвовал в сотнях войн, больших и малых, и снискал славу наёмника. В то же время он переродился в Меч Войны. Хотя его стиль нельзя в полной мере назвать этим термином, поскольку в бою он использует и саблю.

Дюваль же смог достичь такого уровня всего за несколько войн! Охота на тигра, которая кардинально изменила мышление, вторжение Колома, война с Арманской империей и нынешнее противостояние с Луаном – всего четыре войны. Поистине стремительный прогресс!

В отличие от Дюваля, Падший меч Бальфона уже находился в финальной стадии своего развития. Маркиз, возможно, не осознавал этого в своём полубезумном состоянии, но из его глаз исходила алая злоба.

Более того, его фирменная молочная аура сменилась на мутно-малиновую.

После нескольких войн стиль Бальфона в обращении с мечом также претерпел изменения. Его меч стал как будто медленнее и издавал странные вибрации. Движения Бальфона, гармонирующие с мечом, тоже стали словно колеблющимися.

Однако остановить его клинок не мог никто. С каждым его ударом проливалась кровь, и падали замертво тела. Бальфон целился лишь в два места: глазное яблоко или гортань, не обращая внимания на остальные части тела.

Активную роль в сражении играл и маркиз Родни, командор королевства Тругель. В бою он умело распределял свою выносливость, чтобы не потерять силы в самый неподходящий момент. Он использовал лишь минимально необходимое количество энергии для противостояния противникам, из-за чего даже казался слабее, чем на самом деле.

Кроме того, маркиз Родни обладал прекрасным чувством окружающей обстановки. Он никогда не вступал в бой там, где враг концентрировал свои силы, и если чувствовал, что паладинов становится слишком много, сразу же отступал.

Несмотря на то, что имел явное преимущество над своим соперником и мог бы отрубить тому голову, если бы задержался еще немного, он уходил без колебаний.

Благодаря этому у него сохранялось достаточно сил для продолжения битвы. Он мог оказывать поддержку своим союзникам, помогая им справляться с врагами.

Правый фланг тоже неплохо держался. Граф Георг, командир королевской гвардии, и граф Кунцман, недавно освобождённый из плена в крепости Павитон, прекрасно взаимодействовали друг с другом.

Несмотря на серьёзные раны, Кунцман продолжал сражаться, поддерживая Георга. Благодаря этому, они не позволяли противнику теснить себя слишком сильно.