Онлайн чтение книги Пришествие Бога Смерти The Coming Of A Poison Necromancer
Глава 17

Спустя две недели Широн наконец покинул Юванскую трясину. Этот полумесяц он посвятил заботе о своём учителе.

Йехинатал только недавно стал личем, и ему требовалось много спать. В состоянии глубокого сна он адаптировался к мутировавшим клеткам, из которых теперь состояло его тело, и к драконьему сердцу, заменившему его человеческое.

В целом процесс протекал гладко. Изменённые клетки успешно приспособились к мане, поступающей из драконьего сердца, и начали активно функционировать, получая энергию из маны вместо крови.

С десятого дня Йехинатал начал ненадолго пробуждаться. Раз в сутки, на период от одной до десяти минут, он приходил в себя и вёл беседы с Широном.

К счастью, трансформация клеток мозга прошла успешно, и Йехинатал смог сохранить свои прежние воспоминания. Он узнавал лицо Широна и помнил всё время, проведённое вместе.

«Помню, как ты читал в катакомбах Ноаба. Должно быть, тебе удалось овладеть искусством скорочтения или чем-то подобным, потому что ты пролистывал магические фолианты с невероятной скоростью. Хо-хо, как же я был рад, что у меня на старости лет появился такой способный ученик!»

Широн встретил эти слова счастливой улыбкой. Держа в своих ладонях тощую руку учителя, он тоже предался воспоминаниям:

«В то время, даже читая те книги, я ещё не совсем понимал, что есть магия и кто такие некроманты. Я просто дословно запоминал то, что в них написано. А потом впервые выполнил свой призыв костей…»

«Да, а затем в какой-то момент стал изучать бактерии. Перелистал все собираемые мной фолианты, в которых упоминались яды или бактерии. Стояло жаркое лето…»

Йехинатал припоминал даже самые незначительные детали. Сердце Широна гулко забилось в надежде, что при трансформации не погибла ни одна из клеток мозга учителя.

«Да, это случилось летом. Наблюдая за разлагающимися на жаре трупами, я вдруг заинтересовался ядами и бактериями. А помните, учитель, как поначалу вы были очень этим недовольны? И даже сказали, что, стремясь к лёгким путям, я никогда не стану настоящим некромантом.»

«Угу, мне показалось, что ты хитришь. Что обучение некромантии стало слишком утомительным, и ты решил выбрать для себя науку попроще. Конечно, ты упоминал яды, когда впервые появился в моём подземелье… кажется, сказал, будто хочешь стать некромантом-отравителем? Честно говоря, я тогда не придал этому большого значения, так как считал, что с ядами далеко не уйдёшь.»

«И всё же отыскали для меня множество книг о бактериях и ядах. Даже хвастались, что отнимали их ради меня у коллег из других фракций. Поэтому всё, что я умею сейчас – это лишь благодаря вам, учитель.»

Йехинатала смутили слова Широна, и чтобы скрыть это, он произнёс шутливым тоном: «Так чего же ты, щенок, до сих пор об этом молчал?! Конечно, всё, что у тебя есть – это лишь благодаря мне! Впредь тебе следует быть внимательнее к своему учителю!»

И пусть Широн понимал, что Йехинатал шутит, он принял его слова близко к сердцу. Не говоря ни слова, он кивнул, и крепче сжал руку своего учителя.

Это заставило Йехинатала смутиться ещё больше. И он поспешил сменить тему: «Кстати, а что с Реджиной? Хериджан, к счастью, если память мне не изменяет, тогда ранений не получила. А вот Реджину, которая пыталась меня защитить, атаковал маг огня… Надеюсь, она не сильно пострадала?»

В его глазах читалось беспокойство. Похоже, время, проведённое с Хериджан и Реджиной, заставило его сильно к ним привязаться.

К тому же, они показали себя чудесными людьми. Несмотря на скверный характер старого некроманта, они относились к нему так, словно к родному отцу. Поэтому Йехинатал не мог не испытывать по отношению к ним тёплых чувств.

Зрачки Широна непроизвольно дрогнули. В пылающем срубе Йехинатала ему не удалось найти Реджину, поэтому он не мог сказать наверняка, убил её Джерикс или просто похитил.

Однако было очевидно: её точно не ожидало ничего хорошего. Широн слишком хорошо знал Джерикса, чтобы тешить себя пустыми надеждами.

«К счастью… с ней всё в порядке. На мерзавца со спины напал Тигр Смерти, и ему пришлось бежать, позабыв о Реджине. Она была немного ранена, но её жизни ничего не угрожает», – солгал Широн, не желая, чтобы учитель испытал сильное потрясение в те дни, когда едва-едва стал личем.

«Правда? Я очень рад это слышать! Честно говоря, в тот момент я так переживал за тебя, что забыл подумать о судьбе этой девочки. Как хорошо, что с ней всё в порядке!»

Улыбка Йехинатала выглядела так, словно он испытал огромное облегчение. И вдруг, похлопав Широна по плечу, он с гордостью провозгласил: «Хо-хо, а твои навыки, судя по всему, значительно улучшились! Успешно создав лича, ты теперь с гордостью можешь носить звание некроманта высшей категории! Подобных мастеров за всю историю было крайне немного. И хотя попытки создать лича предпринимались неоднократно, я никогда не слышал о том, чтобы они были по-настоящему успешными. Даже когда их признавали таковыми, это соответствовало действительности лишь наполовину. Так что работа, проделанная тобой, просто великолепна! А я-то считал, что ты только и делаешь, что изо дня в день кастуешь Костяную стену! Как же ты вырос!»

Йехинатал был счастлив. Он испытывал восторг от того, что его ученик смог стать одним из величайших некромантов. Хотя, с другой стороны, ему было сложно в это поверить. В день, когда ему выжгли сердце, он попросил Широна превратить его в лича, но на самом деле не думал, что из этого что-то получится. Скорее, он надеялся, что его тело сможет послужить Широну хотя бы в качестве учебного пособия.

Однако это действительно сработало, и даже лучше, чем у любых других некромантов в истории! Ожидаемые побочные эффекты от превращения в лича были едва заметны!

От похвалы учителя Широн смущённо шаркнул ножкой.

«Извините, учитель, но это вовсе не мой уровень. Вы же помните, что внутри Бастиона Душ находится призрак Повелителя Тьмы Микерина? Сказать по правде, без его помощи у меня ничего бы не получилось. На моём уровне я бы не смог понять и половины книги, отданной вами.»

«Ч-что?! Ты говоришь, что моё тело создано Микерином?! Я разве не рассказывал, что старый Микерин, согласно слухам, под конец дней своих сошёл с ума? О чём, чёрт возьми, ты думал, доверяя драгоценное тело своего учителя этому безумному старикашке?! А если бы этот поехавший маразматик превратил меня в чудовище?»

Ноздри Йехинатала гневно раздувались, а лицо побелело ещё сильнее, что, вероятно, должно было выражать крайнюю степень взволнованности. Из-за того, что кровь больше не циркулировала по венам, его лицо теперь бледнело в те моменты, когда должно было краснеть.

Тем не менее, он не выглядел по-настоящему рассерженным. Скорее, Йехинатал просто шутил.

И Широн поспешил ему подыграть. Приложив палец к губам, он тихо зашептал: «Хе-хе, простите, но вам, учитель стоит говорить об этом потише. Ведь Микерин всё это слышит. Возможно, мне ещё не раз придётся работать с телом учителя, и что мы будем делать, если он обидится?»

После этих слов лицо Йехинатала вновь переменилось:

«Кхем-кхем! В-вот как? Кхем!»

Увидев его озорной прищур, Широн расхохотался: «Ха-ха-ха!»

Йехинатал не отстал: «Хы-хы-хы-хы!»

Было очень трогательно наблюдать, как учитель и ученик шутят и обмениваются подколками в глубине подземной пещеры. И было ли совпадением, что в этот самый момент дремлющий где-то внутри Широна Микерин внезапно ощутил, как у него начинают гореть уши?

В разговоре с учителем Широн старался выглядеть беспечным и весёлым. Но стоило Йехинаталу погрузиться в сон, а ему выйти из его обители, как лицо стало выражать леденящий холод.

Не потому, что состояние учителя вызывало беспокойство. А из-за того, что пережитое три года назад изменило сами его эмоции.

За Йехинатала он был спокоен. Мана, поддерживающая его тело, продолжала исправно поступать из сердца дракона, равно как и жизненная сила. Пока оно цело и служит жизненным сосудом, ставшему личем учителю тоже ничего не угрожает.

В конечном счёте, его главная уязвимость – это сердце дракона, и оно надёжно спрятано в глубокой подземной пещере. Оставить его здесь гораздо безопаснее, чем пытаться перевезти куда-то ещё.

Когда речь заходит о таком крупном объекте, как сердце дракона, более надёжного способа его спрятать, кроме как под землёй, просто не существует.

Оставляя сердце здесь, Широн чувствовал лёгкое беспокойство, поэтому озаботился дополнительными приготовлениями. Прежде всего, он заключил его в надёжный каркас из рёбер дракона, которые были настолько прочны, что могли выдержать любое внешнее воздействие, включая землетрясение.

Сформировав каркас, он поместил его в глубокую яму, пробитую в скале. После чего, всё ещё не в силах успокоиться, Широн сотворил вокруг этого места мощный магический круг, воспользовавшись силой Микерина.

Магический круг, который не сможет преодолеть никто, кроме самого Широна, должен был достойно защитить Сосуд Жизни учителя.

И наконец, по внешнему контуру магического круга он распылил яд невероятной силы, что мог моментально убить любое живое существо.

Только после этого Широн почувствовал себя спокойно и уверенно направился к следующей цели.

В день гибели последнего дракона в Великой Юванской трясине произошло грандиозное обрушение. Своим последним движением дракон ударил хвостом в опорную стену, заставив содрогнуться саму Землю. В результате система пещер сложилась, словно карточный домик.

Однако остались отдельные замкнутые пространства. Одним из таких была пещера, где Йехинатал трансформировался в лича. Были и другие места, хотя все они не подходили для существования жизни. Это были мёртвые пространства без доступа к воде, и где воздух с каждым часом становится всё более разреженным. Выжить здесь было возможно только обладая силой Бессмертия, как Широн, или будучи личем, как Йехинатал.

Тем не менее, здесь всё же были люди. Даже двое. Они лежали у самых корней дерева из лиан, где находился Йехинатал.

Призванное с помощью чёрной магии Микерина, оно не нуждалось ни в солнечном свете, ни в воде или кислороде. Это было дерево из ада, способное существовать почти в любых условиях.

Связанные с ним живые организмы также могли выживать без доступа к воде, кислороду и пище. Пусть и в виде получеловека-полурастения из ада.

Это давало возможность выжить, не сгинуть в условиях тесной пещеры, но при этом существа оставались навсегда привязанными к дереву. Более того, они были вынужденны всю оставшуюся жизнь оставаться на одном месте, словно мертвецы.

Конечно, это ужасно. Только представьте все эти лозы и корни, впившиеся в вены и жизненно важные органы человека, образуя с ним единое целое! Вряд ли можно назвать это благом.

Именно в таком состоянии находились Арон и Дрекслер. Оба лежали на земле, в их шеи вросли крупные ветви лиан. Другие лианы впивались в их грудь, животы и пах.

И это только крупные лианы. Количество же крошечных ростков, которые соединялись с кровеносной системой, было слишком большим, чтобы их сосчитать.

Мозг Арона был полностью парализован. Его тело ещё жило, поддерживаемое деревом лиан, но это было существованием овоща. Его глазные яблоки исчезли, на их месте остались лишь чёрные дыры глазниц. С губ стекала ниточка слюны. Арон не был способен видеть, слышать или осязать.

В сравнении с ним, Дрекслер выглядел гораздо лучше. У него тоже были чёрные провалы вместо глаз. Ещё он не мог говорить, потому что лианы, проникшие в его шею, блокировали голосовые связки.

Однако его мозг оставался цел, а уши могли слышать. И даже нижняя часть тела была относительно свободна. Если верхнюю часть тела надёжно фиксировали лианы, то бёдра и всё, что ниже, могли двигаться.

Топ! – Широн остановился напротив. Это заставило Дрекслера вздрогнуть. Видеть он не мог, но его присутствие почувствовал.

Дрекслер попытался успокоить разум, однако буквально все клетки его тела напряглись, а на коже выступили мурашки. Он почувствовал, как встают дыбом волосы.

«Этот раз будет последним. Осталось прочесть совсем чуть-чуть.»

Голос Широна звучал спокойно. Но низкий, достаточно приятный мужской тембр заставил Дрекслера затрепетать, словно в лихорадке. Для него этот голос прозвучал страшнее любого рёва дикого зверя.

Но Дрекслер закусил губу и заставил себя кивнуть.

Как только было выражено согласие, волосы Широна пришли в движение. Уверенно вплетаясь в лианы, они проникли через шею Дрекслера в его голову. Там они принялись ощупывать кору головного мозга и считывать скрытые там знания.

Сила Карла Зейца. Способность читать мысли противника при помощи волос.

Когда что-то коснулось его мозга, Дрекслер содрогнулся. Раньше он никогда бы не подумал, что на свете существует настолько ужасающая магия.

Хотя он и носил гордое звание эксперта в области чёрной магии, его возможности были несравнимы с магией Широна. Нет, их было трудно даже представить рядом!

Уже две недели Широн просматривал знания Дрекслера. Это была цена, которую он потребовал за сохранение жизни Арона.

Также Широн забрал глаза Дрекслера, объяснив это платой за вмешательство в важный разговор, в ходе которого должна была открыться тайна.

Однако обещание он сдержал. Широн соединил Арона с лианами, чтобы спасти от смерти после серьёзной черепно-мозговой травмы. Благодаря ему Арон продолжал жить, пусть и в состоянии безвольного овоща. Но обещание, без сомнения, было выполнено.

Подавление верхней части тела Дрекслера также объяснялось вынужденной мерой, необходимой для поддержания жизни в Ароне. Чтобы тот мог оставаться в живых, требовалось делиться с ним частью своей жизненной силы.

Таким образом, Широн забрал у Дрекслера только две вещи: глаза в наказание за прерывание важного разговора и знания в обмен на спасение Арона. Предъявленные им аргументы были предельно ясны.

Широн отнёсся к заключённому договору весьма добросовестно. Он сохранил жизнь Арону, хотя лишил глаз и его. Ведь Арон тоже принадлежал к тем, кто помешал его планам.

«Готово. Все твои знания считаны полностью», – объявил Широн, получив от Дрекслера всё, что хотел.

Измождённый Дрекслер слабо кивнул. Он был невероятно рад, что больше не придётся терпеть боль от считывания его мозга. Хотя фраза «невероятно рад» недостаточно точно описывала его состояние.

«Больше считывать нечего. А значит, как и договаривались, можете вместе с Ароном наслаждаться оставшейся жизнью здесь, в пещере.»

От этих слов лицо Дрекслера чуть дрогнуло. Ему захотелось попросить, чтобы им позволили покинуть это место, вернуться в мир людей. Изначально он просто желал спасти Арона, но теперь ему хотелось ещё и выбраться отсюда. Однако его горло было блокировано, и ничего произнести он не смог.

Широн же холодно повернулся к ним спиной, после чего послышались его уверенные удаляющиеся шаги.

Дрекслер с Ароном остались одни в полной тишине, с перспективой провести оставшуюся жизнь в жалком неподвижном состоянии. В пещере, в которую никто и никогда не придёт!

Дрекслер мысленно завопил, умоляя Широна продолжить исследование его мозга. Теперь боль казалась ему предпочтительнее, чем одиночество в этой тишине. Однако Широн не вернулся.

Время тянулось мучительно медленно. Со дня ухода Широна прошли десять, двадцать, тридцать лет…

Внезапно беспомощный, лишившийся всего, Дрекслер вздрогнул, поражённый свежей мыслью. Дело было в том, что Арон, ещё накануне мирно посапывавший рядом, затих. Должно быть, он отправился в лучший мир. И это значило, что и у Дрекслера осталось не так много времени.

С того дня Дрекслер начал вести себя странно. Сначала он не мог пошевелиться, потому что долгие годы его мышцы не использовались. Но он продолжал свои попытки снова и снова, и постепенно ему удалось влить силу в пальцы ног.

«Ммм!» – замычал он, энергично елозя пальцами по земле. Чувствуя, как мягкая грязь пола забивается между ними.

Со следующего дня он начал медленно, по слогу в день, выводить на полу слова. Ему было важно оставить хоть какой-то след перед тем, как покинуть этот подземный мир. Он не знал, найдёт ли хоть кто-нибудь это запечатанное место, но не прекращал своей работы.

«Каждый, кто…» – за первые три дня он смог написать лишь это. Всего три слога. Лишь много дней спустя его надпись всё-таки была завершена. После чего Дрекслер, с удовлетворением на лице, тихо ушёл из жизни. Случилось это примерно через месяц после того, как умер Арон.

«Каждый, кто живёт, однажды встретит смерть, и никто не отнимет эту его одинокую привилегию.»

Таким было последнее послание Дрекслера миру. Слова эти и были причиной, по которой он за столько лет не покончил с собой.