Онлайн чтение книги Тебе, кто называл меня блудницей Dear you who called me a prostitute
1 - 38

37

Раз подняли на ноги Великий орден рыцарей, значит, за этим стоял как минимум сам Папа или королевская семья.

Откуда, чёрт возьми, они узнали о нас? Я ведь прятался как мог, тщательно скрывался, но всё же…

Нет. Если подумать, мы всё время рисковали. Сначала я не знал, как скрывать запах Эллы, и всякая мелкая шваль бесконечно тянулась к нам …

Менять повозки и измазывать себя навозом было далеко не безупречным способом спасения. Но они были слишком юны, да и денег почти не водилось, так что лучше способа брат и сестра придумать не могли. Сожалеть не имеет смысла — всё уже прошло. Гораздо важнее…

— О? Очнулся?

Вдруг дверь распахнулась, и на пороге показалась кудрявая черноволосая женщина с широкой улыбкой.

— Ух ты, я же говорила, у меня глаз намётан! С открытыми глазами ты ещё красивее!

…понять, где я очутился и кто, дьявол тебя за ногу, эта женщина.

— Моё имя — Самира Хасан. Я пришла из-за пустыни, из Лухрурка. Старшая дочь торгового дома Хасанов. Сейчас я веду караван вместо отца и направляюсь в столицу Гарго. А это Карлайл. Мой проводник, переводчик и телотрахитель…

— …Те-ло-хра-ни-тель, Самира. Телохранитель.

Когда мужчина поправил её, женщина, назвавшаяся Самирой, обиженно выпятила губы и повторила за ним.

— Тело-хра-ти-тель.

Но от перемены мест слагаемых ничего не изменилось, и Карлайл только покачал головой.

Иностранка?

У Самиры была странная, непривычная речь и особая интонация. Синий платок, обмотанный вокруг головы, тоже бросался в глаза, да и черты лица слегка отличались от гаргонцев.

Смуглая кожа, словно поджаренный миндаль, густые чёрные волосы и редкой красоты бирюзовые глаза…

Она была лухрурчанкой, о которых ему прежде лишь доводилось слышать.

— А ты? Как тебя зовут?

— …«Как зовут вас».

— А я не люблю почтительные обороты! Он же мне не родитель, чего я должна возвышаться в словах? Неправильно! Глупо! Нет, не хочу!

— Но вы, госпожа, хозяйка каравана. При торговых сделках полагается соблюдать вежливость…

— Чёрт, да какая ещё вежливость при сделках? Один продаёт, другой покупает, довольны оба — вот и вся гармония!

— Чтобы оба остались довольны, сначала нужно соблюдать этикет. Сколько раз мне повторять?

— Я вежливая! Достаточно вежливая! — стукнув себя в грудь, Самира вдруг повернулась к Дитриху. — Мне с тобой нужно на «вы» говорить?

— …Нет. Мне всё равно. Я не в том положении, чтобы спорить с человеком, который спас мне жизнь. Меня зовут Дитрих Дюнор. Спасибо, что помогли.

— Ага, это я, Самира, вытащила тебя из сугроба. Почему ты там торчал?

— А… Сестру потерял. Пошёл искать и вот…

— Что? Почему? Её сожрали? Монстр?

— Нет. Похитили. Увели в столицу.

— О боже! Мерзавцы! Значит, и тут работорговля есть? Всюду эти торговцы рабами, сукины сыны! Ни совести, ни морали! Вот бы эти мрази все передохли!

— …Госпожа, ваш гаргосский звучит бегло, только когда вы ругаетесь.

— А ты сам говорил, что ругательства быстро учатся.

— Ну да, ученица превзошла учителя. Скоро вы меня перегоните.

— Ха-ха! Я быстрая ученица, — самоуверенно кивнув, Самира с сожалением посмотрела на Дитриха. — Так ты в столицу? Голым, вот так?

— …Не голым, а просто без поклажи.

— Голый — не голый, какая разница!

— Разница большая, госпожа.

— Закрой рот, Карлайл. 

Самира сверкнула на него глазами, и Карлайл устало провёл ладонью по лицу, бормоча:

— Ха, ну точно, тупица. Только словарный запас ругательств растёт…

Самира не обратила внимания и продолжала глядеть на Дитриха. Для хозяйки и телохранителя они вели себя чересчур свободно.

Бирюзовые глаза, устремлённые на него, сверкнули живым любопытством.

— Дитрих, да? Тогда ты и правда в столицу идёшь?

Разговор снова вернулся к нему. Дитрих, внимательно слушавший их перебранку, кивнул.

— Да. Надо идти. Искать…

— Отлично! А я как раз туда еду. Давай с нами!

От столь щедрого предложения и Дитрих, и Карлайл замерли с ошарашенными лицами.

Вот дурында, ну правда же! Выругавшись себе под нос, Карлайл настороженно посмотрел на Дитриха:

— Первый встречный с колотой раной, ещё и валялся на дороге. Как можно ему доверять? Госпожа, вы в своём уме?

— Ага! Не станет же он врать про семью.

— …Ушам своим не верю.

Мужчина был категорически против, но для Дитриха это был шанс.

Он выбежал без ничего, слишком далеко ушёл, чтобы возвращаться. Ни денег, ни знакомых у него не было. И вдруг нашёлся человек, готовый помочь. Отпустить такую возможность он не мог.

— Я согласен на любую работу, хоть самую грязную. Немного умею готовить, хорошо охочусь. Мне нужно как можно скорее добраться до столицы. Прошу, возьмите меня с собой.

Дитрих опустился на колени. Его отчаянный жест заставил Карлайла замереть и уставиться на него. Самира же с явным состраданием взяла его за руку.

— Встань, Дитрих. Всё равно хозяйка здесь я. Я сказала, что ты едешь, значит, едешь. Не переживай так. Отдохни.

Схватив Карлайла за руку, чтобы потянуть за собой, Самира бросила на него многозначительный взгляд. Телохранитель вздохнул так тяжело, что почти застонал, и собрался уже выйти из повозки, как вдруг…

— А?

Между ними легко пролетела бабочка и, не торопясь, залетела прямо внутрь.

— Это же та бабочка, которую я тогда видел…

Слово «бабочка» заставило Дитриха резко поднять склонённую голову.

Маленькое белое создание закружилось вокруг него и легко опустилась прямо перед глазами. Зрачки Дитриха дрогнули. 

Это бабочка сестры. Та самая, что с какого-то момента неотступно вилась вокруг неё.

Элла послала её? Или она всё это время была рядом?

От внезапной надежды дыхание сбилось.

Самира, наблюдавшая необычную реакцию Дитриха, с любопытством сказала:

— Твоя бабочка? Может, поэтому она привела нас к тебе?..

Она утверждала, что именно эта бабочка спасла его, когда он, зарывшись в снег, замерзал.

Дитрих, не в силах вымолвить ни слова, осторожно протянул руку. Бабочка, трепеща крылышками опустилась ему на палец.

— Ты прямо как Итиша.

— «Итиша»?

— Так называют дочерей, следующих за богиней Земли. Говорят, возле них всегда кружат бабочки. Но ведь ты мужчина…

Дитрих переменился в лице. Он не удержался, резко поднялся и, схватив Самиру за плечи, выпалил:

— Расскажите подробнее!

Тошнота подступала. Будто что-то встало колом в груди, к горлу поднималась рвота. Острая боль в животе заставила Роэллию тихо выдохнуть.

Всё из-за него.

Почти уткнувшись лицом в миску, она украдкой подняла глаза и посмотрела на мужчину, загораживающего собой вход.

Хьюго Брайтон, опершись плечом о распахнутую настежь дверь, скрестив руки на груди, неотрывно наблюдал за ней. Из-за тесноты повозки его присутствие казалось почти нависающим.

Зачем он так делает? Хочет, чтобы я подавилась?

Для Роэллии, и без того медленно и с трудом принимавшей пищу, само ощущение, что кто-то следит за каждым её движением, было сущим мучением.

Она помешала ложкой жидкое рагу из выдержанного козьего сыра, сушёного лука и грибов, и снова украдкой глянула на мужчину.

Ох… встретилась глазами.

Поспешно опустив взгляд, девушка плотнее натянула на лицо чёрное покрывало, которое носила как капюшон. Казалось, он и сегодня будет стоять так до тех пор, пока она не съест всё до последней ложки.

Шёл уже третий день. С того самого раза мужчина лично без лишних слов приносил ей еду. Удивительным было и то, что тот рыцарь, что цеплялся к ней, больше не показывался.

Но это не значило, что ей стало легче.

Теперь ей приходилось встречаться с этим мужчиной как минимум дважды в день и каждый раз выдерживать его пристальный взгляд.

К тому же, даже когда желудок ещё не переварил предыдущую трапезу, он всё равно приносил еду в часы приёма пищи, и сама необходимость есть превращалась в настоящую пытку.

Неужели мстит за то, что я сказала ему не отбирать у меня еду?