Онлайн чтение книги Тебе, кто называл меня блудницей Dear you who called me a prostitute
1 - 45

44

— Не просто вино, а высшего качества. За всю жизнь ты бы и глотка не попробовала, так что пей, пока дают.

Она так и не поняла, почему вместо воды он подал ей вино. Иногда отец приносил домой дешёвый алкоголь, но она ни разу не осмелилась его попробовать.

В Гарго было много рек и озёр и вода считалась чистой, поэтому здесь, в отличие от других стран, не пили вино также часто.

Роэллия колебалась, но мучимая жаждой, подняла кубок. Девушка попробовала языком и не ощутила ничего странного: послевкусие было слегка жгучим, но в целом сладким.

Она осторожно поднесла кубок к губам и пригубила вино. Держала во рту, пила медленно и вдруг уловила приятный аромат, который показался ей довольно приятным.

Не успела она оглянуться, как осушила кубок и поставила его обратно. Роэллия заметила, что во взгляде мужчины мелькнуло удовлетворение при виде опустевшего подноса.

Померещилось?

Но… от вина всегда так быстро клонит в сон? Впрочем, отец, бывало, тоже приходил пьяный и тут же засыпал…

В глазах темнело.

Хьюго Брайтон ещё даже не вышел из комнаты, а она уже не могла сосредоточиться.

Что со мной…

Девушка моргнула, пытаясь прийти в себя, но перед глазами уже сгущалась темнота.

Ах, да. В той пещере… что-то странное… сказать… надо бы сказать ему…

Мысль пришла слишком поздно: её тело уже безвольно повалилось на кровать.

Когда Хьюго спустился на первый этаж, рыцари были полностью готовы. Стоило ему появиться, как дожидавшийся у дверей священник поспешно запер вход на засов.

Хьюго, убедившись, что дверь крепко заперта, подошёл к рыцарям и старосте. Беатрис подал ему длинные кожаные перчатки, на тыльной стороне которых в несколько рядов шли тонкие металлические полосы, и тревожно спросил:

— Правда можно оставить её одну?

Натягивая перчатки, Хьюго скользнул взглядом к дальней комнате на втором этаже, где была заперта женщина.

Казалось, она спала, опьянённая вином, но на деле в том вине было довольно сильное снотворное. Хьюго, извлёкший урок из прошлой ошибки, заранее подмешал его, чтобы женщина не могла прийти в себя.

Без сознания она не наделает глупостей.

После этого снадобья даже здоровенный рыцарь спал не меньше восьми часов; значит, такая слабая женщина проспит добрых полдня.

Ему было смешно, что даже падая без сил на постель, не справившись с действием снотворного, она всё равно крепко сжимала в руке тот чёрный платок.

Хьюго пытался отнять — пальцы не сдвигались, словно закостеневшие, как у человека в посмертном оцепенении. Он уже было решил стянуть платок силой, но, побоявшись разбудить её, ограничился тем, что снял цепь с запястья, а ткань оставил.

Странная всё-таки женщина.

— Отец Хендерсон, вы запомнили, как пускать сигнальную ракету?

Полностью вооружившись, он обратился к священнику, что стоял чуть поодаль с напряжённым лицом и внимательно следил за ним.

— Ч-что? А, да, конечно! Не беспокойтесь. Всё помню. Если что случится — сразу запущу!

Священник, явно взвинченный, ответил без заминки. Хьюго кивнул и поднял голову, глядя на небо, окрашивавшееся в оранжевый — солнце клонилось к закату.

Скоро стемнеет.

Ночью чудища не видят дорогу, и потому прячутся. Людям это тоже мешает, но как раз заманивать их легче именно в тёмное время: светом можно выманить наружу.

«Есть один, Джейсон, пастух. Крепкий и надёжный парень».

Тот единственный, кто ещё не вернулся…

Если бы его попросту сожрали чудовища или он сорвался где-то и погиб, так было бы даже лучше; но если он наступил на Чёрное пятно или был укушен и в нём начался процесс превращения в уробороса, то ситуация становилась опасной.

Хорошо хоть эти твари не быстрые и без света слепы.

Странные они — любят свет, но не переносят воду.

Не зря говорили, что если что, прыгай в озеро или реку. Монстры никогда не заходят в воду: стоит им провести в ней долго, как кожа начинает гнить и разлагаться.

По той же причине зимой, во время снегопадов, уроборосы и прочие чудища почти не показывались. Зато летом, когда дни были длинными, а солнце поднималось высоко, они появлялись часто.

То, что они прибыли именно сейчас, — настоящая удача: один уроборос может поглотить всю деревню.

Закатное сияние окончательно скрылось за горизонтом. Хьюго, следивший за тем, как над землёй поднимается лиловая тьма, повёл рыцарей.

— Вперёд.

Звяк. Когда он достал цепь святой силы, вокруг неё вспыхнул яркий свет, сиявший как никогда прежде.

Рыцари наполнили свои оружия той же силой и двинулись к скале, о которой говорил староста.

Когда я в последний раз так сладко спала…

В истомлённое тело наконец пришёл долгожданный покой. Огромная кровать, на которой можно вытянуться во весь рост, мягкое одеяло, нежно обнимавшее её — всё это окутывало Роэллию непривычным блаженством.

Хорошо. Как же хорошо…

Ей хотелось, чтобы сон не кончался. Она не желала просыпаться в той холодной, трясущейся повозке. 

Какое же это счастье — просто спать с вытянутыми ногами. Счастье, которое она бы и не узнала, если бы не оказалась в такой беде. И потому оно было до одури сладким, почти затягивающим. Настолько, что ей хотелось навечно остаться в этом сне.

Погоди-ка…Кровать?

В полудрёме она вдруг ощутила укол тревоги и свернулась клубком.

Да, перед тем как заснуть, она ведь точно видела кровать. Значит, это не сон. А если не сон — зачем тогда просыпаться?

На миг дремота уже готова была рассеяться, но Роэллия изо всех сил сопротивлялась. Ей совершенно не хотелось вставать. Ведь стоит открыть глаза окончательно — и придётся покинуть настоящую кровать, а она хотела оттянуть этот момент как можно дольше.

Но что-то назойливо щекотало лицо: касалось век, кончика носа, уха.

— …Эй. Уйди.

Она замахала рукой, словно отгоняя назойливых мух. Но от неё не отставали и продолжали цепляться то к волосам, то к ресницам.

Ах, нет. Нет. Нет… Прекрати, пожалуйста!

Она поморщилась и резко распахнула глаза — и тут же перед ней взмыло облачко бабочек.

Роэллия ахнула, позабыв даже о досаде. Взгляд метнулся к потолку. С десяток бабочек метались по узкой комнате, хаотично порхая в разные стороны.

Они и трогали её волосы и ресницы.

Я во сне их вызвала?

Лениво потерев глаза костяшками пальцев, Роэллия приподнялась и вдруг ощутила странную пустоту на запястье.

— …Цепей нет?

Тех самых оков, что не снимали с неё даже в повозке, не было. На месте, где они впивались, остались лишь синеватые следы.

Роэллия недоумевающе огляделась. Мягкая кровать, крепкое вино, исчезнувшие цепи… Казалось, всё вокруг было устроено так, чтобы она могла спать спокойно.

Неужели…

Она обернулась к окну с решёткой.

— А-а-а-а-а! Чудовище! Чудовище пришло!

С улицы донёсся пронзительный визг.

Роэллия вздрогнула и бросилась к окну. На улице суетились люди, они бежали куда глаза глядят.

Чудовище? Неужели то самое, что я видела прошлой ночью?

Хотелось разглядеть получше, но окно было слишком маленьким. И тут бабочки, кружащие у её лица, вдруг взмыли вверх. В тот же миг её зрение слилось с их полётом.

Вот оно.

Вопли становились ближе — и действительно, чудовище было рядом.

Огромное тело с оленьими рогами, хребет прорезали костяные отростки, а из дёсен наружу торчали уродливые клыки. А ещё — труп, волочащийся за ним, зажатый в лапе…

Ма… ма! Чудовище!

Роэллия закрыла рот ладонями, чтобы не вскрикнуть. Такое страшилище явилось — а паладинов нигде нет. Где они? Почему не появились?!

Её била дрожь. И вдруг со стороны храма грянул взрыв, и в небо взметнулся огненный снаряд.