Онлайн чтение книги Тебе, кто называл меня блудницей Dear you who called me a prostitute
1 - 16

15

Однако он по-прежнему не чувствовал никакого запаха. Не то что аромата — даже смрада не было. Виднелась лишь тонкая, дрожащая шея...

Звук, с которым она судорожно сглотнула слюну, в тишине прозвучал особенно громко. Острый взгляд медленно скользил по изящной линии шеи, вздымающейся от напряжения.

Он придвинулся ближе, как будто хотел что-то обнаружить, как будто надеялся уловить хоть намёк.

Кончик носа коснулся её кожи. Она была тёплой и нежной, словно у новорождённого. И этого тепла и мягкости было достаточно, чтобы пробудить плотское влечение…

В этот момент Хьюго злобно нахмурил брови. Он резко отбросил зажатые в руке волосы и раздражённо произнёс:

— Я ожидал чего-то большего от ведьмы, которую сам король разыскивает... Но ты просто жалкое ничтожество.

Он презрительно посмотрел на Роэллию и отступил назад.

Вытащив из-за пояса платок, паладин вытер нос и губы, а потом швырнул ткань в пламя камина.

Белоснежный платок моментально вспыхнул, охваченный огнём. Искры взметнулись в воздух и погасли.

Роэллия безучастно смотрела на это и вдруг залилась краской унижения. Ей было невыносимо не только от того, что её называли ведьмой, но и от того, что она чувствовала себя грязной.

Если я для них настолько отвратительна, зачем было вытаскивать меня из укрытия? Чтобы унизить вот так?

Я ведь просто хотела жить тихо, подальше от посторонних глаз... Они сами вытащили меня наружу.

— Если бы я правда была такой уж могущественной ведьмой...

Слова сорвались с губ прежде, чем она успела подумать. Крупные слёзы катились по осунувшимся щекам. Она смотрела, как белоснежный холщовый платок окончательно исчезает в пламени, и медленно подняла голову, глядя на Хьюго.

— …Я бы начала с вас, рыцарь.

Только договорив, она поняла, что именно сказала. Но было уже поздно.

А затем пришёл страх. Сжав дрожащие губы, она встретилась взглядом с его холодными, словно синее пламя, глазами.

Как ни сжимала она зубы, челюсть всё равно тряслась. 

На самом деле Роэллия всегда была трусихой. Она не любила громкие звуки, не умела мстить даже в ответ на обиду, потому что боялась, что обидчики ударят сильнее.

Девушка родилась маленькой и худой, так что даже лёгкий толчок отца оставлял на теле синяки. Если её били по щеке, опухоль держалась неделю, и она не могла нормально есть. Тело у неё было слабое, и лучший способ защититься — затаиться и молчать.

Для такой, как она, — закатить глаза и огрызнуться было немыслимо. Но сейчас Роэллия была не в себе.

То, что её схватили и приволокли сюда только потому, что от неё вдруг начал идти какой-то аромат — при том что она даже не знает, жив ли её брат, — казалось чудовищно несправедливым.

Настолько, что даже перед этим пугающим мужчиной хотелось выпрямиться и смотреть ему в прямо глаза.

В этот момент взгляд синих глаз скользнул по ней, словно облизывая. В них мелькнуло что-то вроде интереса, еле заметный отблеск возбуждения.

Так смотрят на добычу? Или на игрушку?

Что бы это ни было, Роэллии было ясно одно: если она посмеет ещё раз напасть, её ждёт суровая расплата.

Беспощадная правда заключалась в том, что Роэллия с самого начала была обречена на поражение. Она стояла на коленях, упираясь руками в каменный пол, белые костяшки сжатых кулаков дрожали. И тогда, помимо воли, с глаз упали слёзы.

Хьюго, всё это время не сводивший с неё взгляда, медленно усмехнулся.

— Жаль. Было бы куда веселее, если бы ты и вправду оказалась ведьмой.

Он, отступивший на шаг, снова оказался перед Роэллией.

Его взгляд скользнул по её опущенной голове, затем он лениво пнул миску с рагу, стоявшую на полу.

— Ешь. Ты должна добраться до эшафота живой.

Даже приговорённых к смерти не морили голодом — таков был закон церкви.

Хотя ей этого не сказали, на самом деле пленницу должны были отправить не на эшафот, а к королю и королеве.

Но эта женщина, высохшая до состояния ходячего трупа, казалась настолько слабой, что могла рухнуть в обморок от малейшего напряжения.

Даже демону нужно есть. Хьюго и так уже проявил милосердие, потому что ему не хотелось, чтобы такая редкость, как Флона, просто сдохла по дороге.

Роэллия посмотрела на рагу. На её лице мелькнуло выражение полной растерянности.

Плотно сжав пересохшие губы, она отвернулась от еды.

Эта крошечная попытка сопротивления показалась ему забавной.

— Кричала, что хочешь жить, а теперь от еды отказываешься?

Она подняла на него взгляд, полный немых вопросов, но на этот раз не открыла рта.

— Не понимаешь, в каком положении находишься?

Он смотрел на неё как на неразумное существо и нарочно пнул миску так, что та опрокинулась.

— Видимо, ты не голодна.

Миска с лязгом покатилась по каменному полу, а алое от томатов рагу размазалось грязной лужей. Оно потекло прямо к её сжатым кулакам. Густые слёзы капали вниз из дрожащих страхом и унижением глаз.

Он и правда не считал её за человека.

Для него она была просто мерзостью. Ни больше, ни меньше.

Сжав зубы, Роэллия прошептала подавленным голосом:

— …Даже скотина не станет есть из рук того, кто держит над ней нож. А я должна? Кто знает, что там намешано?

Хьюго вдруг тихо усмехнулся. Голос его звучал неуместно мягко, почти ласково.

— Думаешь, ты лучше скотины?

Она побагровела от оскорбления и хотела что-то возразить, но, встретившись с ледяными глазами, не смогла вымолвить ни слова.

Роэллия ошиблась.

Этот человек уже определил её как «зло». Что бы она ни сказала, для него она была преступницей перед его святой верой.

Роэллия проглотила горькое чувство привычного отчаяния. Оскорбления этого человека можно было просто проигнорировать.

Куда важнее было другое…

— …Дитрих. Скажите только одно — что с ним? Разве паладины могут нападать на невинных людей?

— Тот, кто укрывает ведьму, невиновным быть не может.

— Я не ведьма!

— Ты использовала колдовство, а теперь притворяешься невинной? Это уже слишком нагло.

— Я знаю, вы мне всё равно не поверите. Но это правда. Просто скажите, что с ним… Вы же не оставили его там?

Её голос дрожал, в нём звучала мольба. Глаза не отрывались от его губ. Она надеялась получить хоть каплю надежды. 

Белое, как лист бумаги, лицо и взгляд, полный отчаяния. Как будто эта ведьма и вправду способна любить. 

Впрочем, Хьюго уже понял, что между ними что-то было, когда она бросилась под его цепь, чтобы прикрыть лесника. 

Юное лицо того парня могло ввести в заблуждение, но мальчишки и помоложе шли на войну или женились.

Хьюго пристально всматривался в её лицо и вдруг понял: вот её слабое место.

Неужели она и вправду верит, что сможет вернуться к нему? Или что этот щенок придёт её спасать?

Выходит, в этом юнце — вся её привязанность, вся её надежда.

Значит, надо уничтожить это. До основания. Чтобы она даже не мечтала о побеге.

— Похоже, вы очень любили друг друга. Он ведь с готовностью умер за тебя.

Она моргнула, не сразу поняв, о чём он. Растерянное лицо вдруг исказилось.

— …Что?

Роэллия, не веря своим ушам, переспросила. А Хьюго, словно вбивая последний гвоздь, ответил:

— Он мёртв. Погиб на месте. Даже если вернёшься, тела ты не найдёшь.