Онлайн чтение книги Тебе, кто называл меня блудницей Dear you who called me a prostitute
Пролог

В разгорячённой голове вспыхнула молния.

— Беги!

— Нет! Стоять!

Это была не её память. И не её голос. Но почему же всё ощущалось так отчётливо?

Из приоткрытого от боли рта вырвался сдавленный всхлип, и в тот же миг чужие холодные губы мягко легли на её раскалённые уста.

Язык, скользнувший внутрь, принёс с собой сладкую божественную силу.

Роэллия, точно птенец, принимающий еду от матери, жадно сглатывала силу, сосредоточенную на его языке.

Боль, будто мозг вот-вот разорвёт от жара, постепенно утихала. Расфокусированный взгляд обрёл чёткость. Сознание, окутанное дымкой, возвращалось в норму.

Перед взором Роэллии появились ярко-синие, глубоко посаженные глаза.

Хьюго.

Стоило ей распознать его, как разум прояснился, словно от удара молнией.

— …Не подходи! Убирайся!

Она оттолкнула мужчину, дёрнувшись в припадке, и поползла назад. Где она находится, что происходит — ничего не укладывалось в голове.

В её затуманенном от злобы и отчаяния взгляде отразилось лицо мужчины, искажённое горечью.

— Успокойся. Если ты останешься в таком состоянии, нас всех раскроют.

— Не трогай меня! Лучше умереть, чем снова тебе поверить.

Злобные слова оцарапали мужчину. Боль, затянувшая синие глаза, доставила Роэллии удовольствие. Хоть оно и продлилось недолго.

— Ха-а!.. 

Снова подступила тошнота. Ей казалось, что внутренности рвутся, а затем срастаются вновь, и голова сейчас взорвётся от боли.

Мир перед глазами поплыл, и вдруг сотни бабочек вырвались в воздух. Там, где она корчилась, проросла зелёная трава. Она мгновенно увядала, снова росла — и так по кругу.

— А-а-а-а!

Сильные руки подхватили бьющуюся в судорогах девушку. Он поймал её разлетающиеся руки, обвил ими свою шею и, тяжело дыша, углубился в приоткрытые губы.

Руки, что секунду назад отталкивали его, теперь крепче сомкнулись в объятии. Роэллия, жадно глотая сладкую божественную силу, как долгожданную холодную воду, вонзила ногти ему в кожу.

Не трогай! Убирайся! Я тебя ненавижу!

Пронзительная тоска переплелась с желанием выжить.

Она то отталкивала его, то вновь цеплялась, то обнимала, то царапала. Всё это время он молча вливал в неё свою силу.

Но всё это — лишь временная мера. Чтобы потушить большое пламя, нужна великая вода.

— Оставь меня. Просто дай мне умереть.

— Ты можешь ненавидеть меня. Можешь говорить, что я тебе противен — ничего с этим не поделать. Но… пожалуйста, позволь мне спасти тебя. Иначе нас обнаружат. Я-то смогу сражаться… но твой Дитрих умрёт, пытаясь тебя защитить. Ты этого хочешь?

Ему было мучительно произносить имя другого мужчины, чтобы спасти её. Будто кто-то вырывал у него внутренности. Но важна была не его боль, а её жизнь. Хьюго, кусая язык, назвал его имя ради Роэллии.

Её растерянный взгляд был невыносим. Но, кажется, это сработало: девушка изменилась в лице.

Он не упустил момент и приблизился. Его губы коснулись тонкой шеи, скользнули вверх по линии подбородка. Он осторожно ввёл язык между дрожащих губ и ощутил аромат.

Из широко раскрытых глаз Роэллии градом хлынули слёзы. Стиснутые в холодном поцелуе губы дрогнули.

— Я…

В тот же миг в её глазах, как на листьях в закатный час, блеснули золотые искры — Печать Святости.

— Я не позволю тебе вдыхать мой аромат.

Хьюго замер. Аромат, что он получал через поцелуй, будто отрезали.

После долгой паузы он снова склонился к ней. Их губы были так близко, что почти касались друг друга.

— Мне плевать. Мне не нужен твой аромат. Мне нужна ты.

Он не хотел получать, он хотел отдавать. Любой ценой.

— Тогда умоляй.

Роэллия вновь оттолкнула его. Несмотря на боль, разрывающую тело, несмотря на ту сладость и покой, что дарил его язык, она холодно потребовала:

— Ту самую женщину, которая в твоих глазах была хуже скотины. Ту, чьё жалкое стремление выжить ты называл мерзостью…

— …

— Попробуй умолять меня. Попроси остаться в живых.

Осколки прошлого повисли над ним острыми лезвиями. И всё же в её раненом взгляде он нашёл не упрёк, а повод для покаяния.

Покаяние начинается с признания греха. С того, чтобы самому встать на колени перед ним.

Он сделал шаг назад и опустился на колени перед женщиной, что лежала на разрушенном алтаре. Роэллия застыла, не веря, что он и правда преклонит колени.

Но он не колебался, обхватил её лодыжку и медленно коснулся губами изрезанного грязного свода стопы.

Как будто он касался самого священного: его осторожные прикосновения исцеляли кожу. Губы, ощупывая раны, медленно скользили вдоль тонкой лодыжки вверх по икре.

Он лизнул её грязную ступню и взглянул на Роэллию. Она пыталась выдернуть ногу, но он лишь крепче сжал щиколотку и продолжил подниматься выше.

Тихо, неторопливо, как змея, ползущая по стволу дерева…

— Прошу.

Он целовал её колено, а затем, откинув подол платья, склонился ниже, шепча:

— Прошу тебя, живи.

— Хх… а-а, хн!

Святая сила Хьюго, вливавшаяся в неё приливной волной, усмиряла её пылающую душу.

Каждый раз, когда она проникала в самую глубину, жажда, выжигавшая Роэллию изнутри, исчезала. Боль, казавшаяся смертельной, постепенно притуплялась.

Девушка, не издавая ни звука, вцепилась дрожащими руками в его спину.

Острые ногти оставляли на коже глубокие полосы, но мужчина, казалось, и не замечал боли.

— …Роэллия.

Его голос, всегда сдержанный и ровный, теперь был затянут тёмным, бездонным желанием.

Он уткнулся носом в её шею и жадно вдохнул, однако не уловил ничего. Аромат, дозволенный всем, но только не ему.

Роэллия не знала, как это сводило его с ума.

— Роэллия, прошу.

Он снова прошептал её имя почти отчаянно. Он заполнил её до краёв, проникая между влажных ног.

Хьюго…

Роэллия посмотрела на него заплаканными глазами. Лицо мужчины, всегда казавшееся ледяным и отстранённым, теперь было искажено горячей мукой.

Он и таким бывает?

Его руки, крепко обхватившие её маленькое тело, будто говорили, что он не хочет освобождения.

Святая сила, нахлынувшая в неё из места их соединения, постепенно усмиряла её безумие. Она давала Роэллии возможность дышать, но при этом, возможно, душила Хьюго.

И всё же он не отпускал её.

Даже если бы ему суждено было умереть вот так, он не разжал бы объятий. И это приносило Роэллии мучительное удовлетворение.

Он, кто так ненавидел порок, в итоге пал в её объятия. Он добровольно поддался восторгу и сладострастию, заключив её в себе, и рухнул вместе с ней на самое дно этой бездонной похоти.

О, Священная цепь храма. О, Меч святой войны.

Я низвергла тебя!

— А-а… хн!

Слёзы непонятного толка скатились по щекам Роэллии. То ли от радости, то ли от скорби — она сама не знала. 

Хьюго пил её, как умирающий от жажды, и при этом его бёдра продолжали без устали двигаться, не сбавляя ритма.

Раздавались влажные звуки и удары тела о тело.

Тонкие ноги легли ему на плечи. Он крепко сжал её дрожащие бёдра и продолжал яростно двигаться.

В поисках аромата, который был дозволен всем, кроме него, Хьюго зарывался носом то в её шею, то в самый низ живота.

Но возвращалась лишь пустота. И всё же удовольствие, охватывающее его, когда она сжималась вокруг члена, стирало прочие мысли.

Плевать. Даже без этого аромата он уже пал перед ней.

Он звал её блудницей, но для него она была святее любой святой.

Мой цветок.

Моя.

Моя Роэллия.

Он мощно вонзался в неё, выпуская божественную силу глубоко внутрь.

Она пила его силу жадно, будто воду в пустыне, и он смотрел на неё с обожанием.

Теперь ты не сможешь без меня.

Так же, как и я не выживу без тебя…

Эта простая истина приводила его в трепет.

Движения стали ещё яростнее. Он входил в неё всё сильнее. Его член бил в самое нутро, словно разрывая её изнутри.

Роэллия не выдержала и бессильно опустила руки.

Он накрыл её маленькую ладонь своей и, сплетя пальцы, зажал в своей руке. Хьюго продолжал безумно целовать её губы.

Он провёл языком по мокрому от слёз лицу, осторожно облизал дрожащую шею и мягкую грудь.

Все его действия были непристойными, и в то же время — священными. Он осыпал поцелуями белую кожу, будто воздавая хвалу.

Эта маленькая, хрупкая женщина подчинила его себе.

Если Роэллия пожелает, он отдаст ей всё.

— Хьюго…

Если ты хочешь излить на меня свою ненависть, я стану твоей мишенью.

Если хочешь, чтобы я стал твоим мечом, я разрублю перед всё, что встанет у тебя на пути.

Роэллия.

Если ты этого хочешь. Если только ты позволишь остаться рядом и поклоняться тебе.

— Ты ведь говорил, что ради меня сделаешь всё?

Моё божество взывает ко мне — и я, слуга её, внемлю.

— Тогда… прошу…

О, Флона, возьми всё, что пожелаешь.

— Разрушь эту страну.

Я отдам тебе всё, что у меня есть.