Онлайн чтение книги Тебе, кто называл меня блудницей Dear you who called me a prostitute
1 - 34

33

— Забавно.

Он насмешливо скривил губы, а потом, едва повернулся, и женщина почти прижалась к нему.

Нахмурившись, Хьюго оттолкнул её, но та, будто ища тепла, торопливо вцепилась в края его одежды.

Вот уж чего-чего, а такого я ещё не видел…

Сколько он ни пытался убрать её руки или оттолкнуть тело, она цеплялась за него упорно и без стыда.

Сначала грозила, чтобы он не смел прикасаться, а теперь вдруг, прикрываясь бредом, лезла сама, будто в нём утопала.

— Тепло… хорошо…

Не поймёшь, то ей жарко, то холодно. 

А может, эта женщина просто реагирует на святую силу, что исходила от него, ведь каждый раз, когда она прижималась к нему, её лицо разглаживалось и становилось спокойным.

И дрожь в теле, и жалкие слёзы, катившиеся по щекам, будто рукой сняло.

Как только мы прибудем во дворец, всё закончится.

Выживет она там или умрёт — ему не было дела.

Но Хьюго, поддавшись порыву, решил проявить последнюю милость. Он снова вынул руку из перчатки и коснулся её лба. В темноте повозки через его ладонь в неё проникла мягкая, голубоватая святая сила.

— А-а…

Она, застонав, ещё сильнее прижалась лбом к его ладони. И, будто этого было мало, обхватила её обеими руками и стала жадно тереться лицом. От мягкого, тёплого прикосновения кожа на ладони, казалось, вспыхнула, и рука у Хьюго невольно окаменела.

Что она ещё удумала? Он всмотрелся в неё, но понял, что в беспамятстве она действовала неосознанно.

Мужчина снова взглянул на её лицо: теперь оно было чистое, без корост.

Когда он заставил её помыться, волдыри и струпья, сплошь покрывавшие кожу, почти наполовину исчезли. Пусть до идеальной гладкости было далеко, но в сравнении с тем, как она выглядела в их первую встречу, с неё будто сорвали целую маску.

Сколько же ещё она скрывает, помимо этого лица? Хотя… настоящее ли оно вообще? Острый и тяжёлый взгляд настойчиво скользил по её чертам.

Насытившись его святой силой до предела, женщина наконец дышала ровно.

За его спиной глухо и зло тряслась плотно закрытая дверца повозки. 

Самой красивой постройкой дворца считалась оранжерея из стекла — нынешний король возвёл её для королевы.

Круглый год здесь зрели душистые апельсины, а любимые ею цветы самых разных видов раскрывались в каждое время года.

Королева Ангсгарде любила купаться в огромной ванне, устроенной в одном из углов оранжереи.

Здесь было тепло, пахло цветами, и, будучи местом, предназначенным только для неё, оно подходило идеально, чтобы она могла раздеваться догола.

За матовыми стёклами оранжереи находился кабинет короля, и порой королева нарочно выставляла своё обнажённое тело ему на показ.

Пусть у короля были проблемы с эрекцией, но всё же он оставался мужчиной, способным находить разные способы доставлять ей удовольствие.

До сих пор её лишь раздражало отсутствие непосредственной близости, но вскоре и эта проблема будет решена.

Надежду принесла маленькая записка, привязанная к лапке голубя, который без отдыха пролетел сотни километров.

[Мы её пленили. До весны доставим во дворец.]

Слова были коротки, но в них содержалось всё, чего она желала.

Получив весть, королева настолько обрадовалась, что забыла о приличиях и тут же разразилась звонким смехом.

Ещё бы — разве это не повод для радости?

Наконец-то эта прославленная Флона сама катится к ней в руки — как тут не улыбнуться?

Ангсгарде плескала ногами по воде в белом мраморном бассейне, а из-под её губ вырывалась веселая мелодия.

— Похоже, настроение у вас сегодня чудесное, Ваше Величество, — ласково сказала графиня Аберто, поливая тёплой водой её изящные плечи.

— Да? Так заметно?

— Да. Вы и так прекрасны, но сегодня — словно цветок в полном расцвете.

— Забавно. Вот уж действительно: скоро к нам явится живое воплощение цветка. Как думаешь, перед ней я тоже буду выглядеть как цветок?

— Разумеется. Каким бы ни был цветок красивым, он не сравнится с вашей благородной красотой и изяществом. Всё-таки род имеет значение: цветок, выросший у дороги, и королева, взлелеянная при дворе, — это не одно и то же.

От её мягких слов улыбка на губах королевы стала ещё глубже.

Она, брызнув в сторону старшей фрейлины водой с плавающими лепестками, кокетливо посмотрела на неё.

— Вот умеешь ты говорить так, что я, каждый раз заслушавшись, даю тебе всё, чего ни попросишь. Большая это беда.

— Это лишь потому, что вы столь милосердны и не можете пройти мимо моих трудностей. 

Графиня Розена Аберто была с Ангсгарде с самого её прибытия в эти земли. Род у неё был некрупный, но за десять с лишним лет при королеве она сумела значительно приумножить его влияние. Теперь её семья прочно входила в число центральных сил, и за этим стояла Ангсгарде.

Розена Аберто — умная и честолюбивая женщина.

Будучи второй дочерью небогатого виконта, она завоевала место графской супруги благодаря благородной внешности, но в душе мечтала о большем.

Выжидая момент, она оказалась при молодой и красивой иностранке-королеве, приехавшей сюда по брачному союзу, и дала ей всё, что той могло понадобиться: связи с дворянскими домами, сплетни, знание культуры Гарго, непонятной для чужестранки.

О Флоне королева тоже узнала от Розены.

Та умела ладить с людьми и была искусна в добыче сведений — качества, что делали её идеальной приближённой Ангсгарде.

Глядя на неё, королева вновь чуть заметно улыбнулась.

— Я многим тебе обязана. Ах да, ведь твой двоюродный брат недавно приехал в столицу? Говорят, он был способным управленцем на родине?

— Да, он как раз прибыл на прошлой неделе и сейчас осваивается. Кстати, его жена из Рухильта. Кажется, в прошлом году они навещали её семью.

— Вот как? Жена из Рухильта — приятно слышать. Пригласи их завтра во дворец, хочу наконец-то услышать истории о родных краях.

— Будет исполнено.

Прямых слов не прозвучало, но во взглядах двух женщин уже прошло немало разговоров.

Двоюродный брат Розены, скорее всего, в ближайшее время будет официально назначен придворным управляющим. Положение Розены в семье неизбежно вырастет, и в доме графа Аберто она займёт фактически более высокое место, чем сам граф.

Вознаграждение за верность королеве было поистине сладким.

Королева знала, чего хочет Розена, а Розена знала, чего хочет королева — и потому они помогали друг другу.

Две женщины с чётко очерченными желаниями были, на первый взгляд, удивительно похожи.

— Наконец-то у нас будет наследник. Кстати, как обстоят дела с клеткой?

— Несколько кузнецов работают над ней без отдыха, Ваше Величество. Сделаю так, чтобы вы получили её не позднее чем через десять дней.

— Прекрасно, прекрасно. Хотя… раз уж в ней будет цветок, «клеткой» это называть нельзя. Горшок… Да, горшок. Для моего драгоценного цветка нужно сделать самый красивый горшок.

— Да, Ваше Величество. Прикажу, чтобы сделали без малейших изъянов.

Услышав ответ Розены, Ангсгарде довольно улыбнулась и поднялась.

Молочные капли, насыщенные благовониями, стекали по чувственным линиям её тела.

— Такой радостной вестью я не могу наслаждаться в одиночку. Пойду к Его Величеству.

Розена тут же позвонила в колокольчик. Ждавшие поодаль служанки подошли, неся наряды и украшения. Платье, усыпанное сотнями мелких сапфиров, обвило стройную фигуру.

— Не утруждайтесь сушить волосы. Его Величеству нравится, когда они чуть влажные.

Криво усмехнувшись, Ангсгарде накинула на плечи белоснежную накидку из норки.

Перед самым выходом из оранжереи её взгляд зацепился за белую хризантему, распустившуюся не по сезону.

Помедлив, она протянула руку и сорвала упругий цветок, воткнув его в волосы.

А за её спиной, там, где она прошла, надломленный стебель обмяк, повиснув, как обезглавленное тело.