Онлайн чтение книги Тебе, кто называл меня блудницей Dear you who called me a prostitute
1 - 15

14

В расширенных от испуга зрачках отразился мужчина, прислонившийся к свету камина и читающий книгу.

Даже призрака она бы не испугалась так сильно. Казалось, вся кровь разом отхлынула от тела.

Хьюго Брайтон!

Сердце колотилось так сильно, будто вот-вот проломит грудную клетку. Дрожащей рукой Роэллия поспешно прикрыла рот, но прерывистое дыхание всё равно выдавало её.

Паладины… Святой Орден…

И Дитрих!

У неё потемнело в глазах. Она судорожно зажмурилась.

«Элла!»

Голос брата, зовущий её по имени, прозвучал в ушах так отчётливо, словно он был рядом. Одновременно перед глазами вспыхнули фейерверком капли его алой крови.

Что с Дитрихом? Неужели он… мёртв? Нет, пожалуйста, пусть он будет жив…

Стоило представить, как он лежит на той холодной земле, и грудь сдавило болью. Глаза наполнились слезами, но она поспешно смахнула их тыльной стороной ладони.

Ей отчаянно хотелось броситься к брату, проверить, жив ли он, но она даже не понимала, где находится.

Роэллия сжала зубы, сдерживая подступающие рыдания, и осторожно осмотрелась.

Сначала нужно понять, где я. Даже если удастся выбраться, если пойду наугад, меня тут же поймают.

Она сглотнула и, съёжившись, словно дикое животное, прячущиеся в кустах, начала изучать окружение.

Мужчина, похоже, не заметил, что она пришла в себя — он всё так же был поглощён чтением.

К счастью, паладин сидел не прямо перед ней, что позволяло хоть немного изучить обстановку.

В поле зрения попали старая, но добротная кровать, камин, в котором ровно горел огонь, и деревянная статуя Адеморса на стене.

Похоже, она в каком-то монастыре неподалёку.

…Жюнас? Фаруэй?

Даже предположить не получалось.

Из-за тяжёлого гобелена на окне нельзя было понять, день сейчас, ночь, утро или вечер.

Может, позвать бабочку?

Нет. Нельзя. Тогда он может что-то заподозрить.

Роэллия, яростно покусывая губу, скосила взгляд на холодные цепи, обвивавшие её лодыжки.

В таком состоянии всё равно не сбежать. Оставалось только притворяться спящей и наблюдать.

Всё хорошо, всё хорошо… Спокойно. Плакать ещё рано.

Но, вопреки этим мыслям, сердце продолжало громко стучать.

Казалось, страх вот-вот задушит её, но она сжала кулаки и сделала глубокий вдох. Ногти впились в холодные ладони, оставляя болезненные следы.

Шелест.

Тем временем мужчина перевернул ещё одну страницу. Пламя в камине дрожало, мягко озаряя его сосредоточенное лицо.

В этой тишине он казался полностью погружённым в чтение и совершенно невозмутимым.

Паладин облокотился на подлокотник кресла, провёл пальцами по лбу и нахмурился. Невозможно было понять, что именно он читал, но выглядел мужчина крайне сосредоточенным.

Несмотря на то что рядом с ним человек, прикованный цепями.

Роэллия, наблюдавшая за ним дрожащим взглядом, вдруг осознала, насколько абсурдна эта ситуация.

Да, она с рождения привыкла к грязи и лишениям, но как оказалась в незнакомом месте, закованная в кандалы, лежащая на полу и украдкой разглядывающая этого мужчину?

Мужчину, сильного, как солнце, и стоящего особняком, как пламя в камине.

— Если очнулась, лучше поешь рагу: оно стоит на полу.

Роэллия вздрогнула от внезапного голоса и резко втянула воздух, судорожно зажмурившись.

Сердце опять бешено колотилось, будто пыталось проломить рёбра.

Он заметил? Неужели…

С тихим стуком книга захлопнулась.

Послышался скрип отодвигаемого кресла. Приоткрыв один глаз, она увидела, как его тень приближается.

Притворяться спящей больше не имело смысла. Роэллия резко поднялась и попыталась отползти назад, но он уже оказался прямо перед ней.

Холодные, как поверхность замёрзшего озера, глаза долго смотрели в её настороженный взгляд.

Грязные, спутанные волосы, лицо, покрытое следами лихорадочного жара, потрескавшиеся губы. И только глаза цвета зелёных молодых побегов дрожали, словно болото, вобравшее в себя дождь.

И это…

Хьюго стиснул зубы, стараясь задавить поднявшиеся в груди мысли, но тщетно.

…называют цветком?

Падшее существо, вызывающее в живых жажду обладания.

Для столь громкого имени она была слишком жалкой, слишком невзрачной. Даже в глазах Хьюго, которому нет дела до чужих судеб, она выглядела жалобно.

Он ясно видел, как она сдерживается, сжимая зубы, но в уголках глаз всё равно собрались слёзы.

Дыша прерывисто, будто только что выбралась из воды, она с трудом выдавила:

— …Что с Дитрихом? Где я? Что это за место?

Первый вопрос, прозвучавший дрожащим от страха голосом, был о нём.

Дитрих…

Видимо, так звали молодого охотника, которого пронзила моя цепь. Теперь он вспомнил, что и в хижине она взывала к этому имени с отчаянной страстью.

Кто же он ей? Тайный возлюбленный? Брат?

Но если родственник, то они вовсе не похожи. Да и в голосах их было слишком много тоски и муки, когда они звали друг друга.

Тогда, может, он очередная жертва — слабый, одураченный мальчишка, попавший под её чары?

Хьюго с холодным интересом смотрел на жалкую девушку, распростёртую у его ног.

Он ничего не понимал в плотских утехах и не разбирался в женской красоте, но даже ему было ясно — сейчас эта ведьма выглядела так, что в неё невозможно было влюбиться.

Нет, если уж в таком состоянии ей удалось одурманить мужчину, неудивительно, что её зовут ведьмой.

В этом случае всё становилось на свои места. Взгляд Хьюго, и без того преисполненный презрением, стал ещё холоднее.

Девушка, сжавшись и прижавшись к стене, украдкой поглядывала на него влажными глазами, а потом вдруг бросилась ничком на пол и начала умолять.

— По-пожалуйста… Прошу вас, отпустите! Я не ведьма. У меня нет ни способностей, ни амбиций. Я обычный человек.

Она судорожно сжимала маленькие ладони. Кончики пальцев покраснели.

Чувствует ли она холод?.. — мелькнула у него мысль, но он тут же отогнал её как ненужную.

— Пощадите… Пожалуйста… Если вы пощадите меня, я… я буду жить в тени, никогда не покажусь на глаза… Всю жизнь буду благодарить вас, рыцарь…

Хьюго опустился на колено и протянул к ней руку.

Кончиком пальца он приподнял её дрожащий подбородок. Женщина вздрогнула и посмотрела на него.

В глазах, напоминающих трясину, в которую впитался солнечный свет, отразилось его лицо. Взгляд, полный жажды свободы, вызывал жалость.

Смешно. Свобода — не для таких, как ты. Как ты смеешь желать её?..

Он, глядя прямо ей в глаза, тихо спросил:

— И какая мне польза от твоей благодарности?

— …Что?

Её глаза округлились, словно она не понимала его слов. Выглядела Роэллия на удивление наивно.

Ведьма — и такое невинное выражение лица? Это, конечно, тоже было притворством, но сыграно настолько хорошо, что он почти поверил.

Женщина, потеряв дар речи, растерянно смотрела на него снизу вверх, а потом часто заморгала.

Когда наконец до неё дошёл смысл сказанного, она опустила мокрые ресницы, и свет в её глазах медленно угас.

Дрожащие губы шевельнулись, и она прошептала растерянно:

— Тогда… что мне ещё остаётся? Что я могу вам дать, кроме благодарности?

— Думаю, найдётся кое-что.

Он проговорил это, провоцируя её, и она подняла на него потухшие глаза.

Под тонкими ресницами скрывался зелёный цвет — свежий, живой, совсем не подходящий распутной ведьме.

Уголки его губ медленно изогнулись в насмешке, и он прошептал вызывающе:

— Покажи мне тот самый дар, что околдовал моих рыцарей. Призови бабочек. Заставь аромат расцвести.

— Я… я не понимаю… хн… Я не умею!

— Все вы поёте под одну шарманку. Сам дьявол шепчет вам сначала сказать «я не понимаю»?

Рука, державшая её за подбородок, внезапно вцепилась в волосы. Роэллия застыла от испуга, когда он носом скользнул по её шее.

Хьюго приблизился вплотную и глубоко вдохнул.