Онлайн чтение книги Без феромонов Pheromone off
1 - 100

После того, как всё стихло, Хаджин, чувствуя головокружение, с трудом мог держаться на дрожащих ногах. В такой внезапной ситуации было трудно даже сохранять рассудок. Его поразило не только то, что управляющий Ан был в сговоре с Сон Ёну, но и то, что именно Квон Саён устроил всё это. Внезапно, почему… Ведь Квон Саён не мог так легко ему поверить, каким бы невинным он не был.

Хаджин больше всего винил не управляющего Ана или Сон Ёну, подставивших его, а Квон Саёна, который до конца не верил ему. Хаджин, схватившись за лоб, тихо вздохнул. Он был совершенно сбит с толку тем, что всё произошло без единого слова предупреждения с момента поездки в машине.

Квон Саён, всё ещё недовольный, с явно нерадостным выражением лица сел на главное место и взял в рот сигарету. Собираясь бессознательно её прикурить, он вдруг вспомнил о Хаджине, на мгновение стиснул зубы и принялся жевать фильтр. Было видно, что он сожалеет о том, что отпустил управляющего Ана.

— Садись, — сказал он Хаджину, который, опираясь на диван, с трудом держался на ногах.

Он создал все условия, чтобы Хаджин мог выплеснуть свой гнев, но тот лишь побледнел, ничего не сделав.

Такой слабый сердцем, вот же…

Квон Саён низким голосом выразил свое недовольство и пристально посмотрел на Хаджина, но тот, крепко схватившись за диван, смотрел ему в ответ:

— Что это вы вдруг устроили?

— Что за вопрос? Разве не понятно?

— …Почему вдруг сейчас…?

— Потому что я только сейчас узнал.

Услышав такой уверенный ответ, Хаджин стиснул зубы.

То есть, он узнал только сейчас. Почему же теперь…

— …Вы же мне не верили. Тому, что я говорил.

Нисколько. Ни разу.

— Ха…

Услышав странный упрёк в его голосе, Квон Саён вынул сигарету изо рта и глубоко вздохнул. Затем, словно от усталости, провёл рукой по лицу.

— Я не умею утешать.

— ……

— Поэтому я хотя бы так поступил.

— ……

— Я разобрался с Сон Ёну и предложил тебе пожениться.

— ……

— Есть ли ещё способ тебя утешить?

Квон Саён посмотрел на Хаджина так, словно действительно не понимал. Как будто спрашивал, что еще нужно, и предлагал потребовать. Словно вел сделку.

Хаджин, с усталым лицом, переспросил. Все было шокирующим во многих отношениях, но самым большим потрясением было:

— ...Вы расстались из-за этого?

Если Квон Саён раскопал информацию об управляющем Ане, значит, он теперь знал всё. И про стимулятор, и про то, что Сон Ёну в одиночку устроил в баре. Это могло быть шокирующим, но если эти поступки были вызваны ревностью Сон Ёну, то, возможно, Квон Саён мог бы простить его. По крайней мере, это не было сделано из ненависти к нему.

На его вопрос, который звучал так, будто он все еще не мог поверить, Квон Саён безразлично ответил:

— Ну, из-за того и другого.

— "Из-за того и другого", это из-за чего?

— Почему ты такой настойчивый?

— ...Я не думал, что вы расстанетесь, — Хаджин осторожно высказал свои искренние мысли. — Я думал, вы двое... никогда не расстанетесь.

— Не знаю, на чем ты основывал свои мысли.

— ...Вы были так близки.

— Это как-то странно. Почему ты совсем не выглядишь счастливым?

— Что?

— Я думал, ты обрадуешься, если мы расстанемся, — снова пробормотал Квон Саён, выглядя озадаченным.

Его лицо выражало непонимание того, почему Хаджин недоволен и удивлен. Хаджин же, в свою очередь, выглядел еще более растерянным. Ему было еще непонятнее, почему тот так думает.

— Я никогда так не думал.

— Что?

— ...Я никогда не хотел, чтобы хёны расстались.

Хаджин продолжил тихим голосом. Эти слова были искренними. Парадоксально, но он никогда по-настоящему не желал их расставания. Отбросив феромоны, гон и прочие факторы, он считал их отношения полностью основанными на искренних чувствах*. Хаджин тайно восхищался этими прочными отношениями, которые они поддерживали с детства. Именно это восхищение стало причиной его безответной любви к Квон Саёну.

*마음을 나눈 (maeumeul nanun) – буквально "поделившиеся сердцами", "обменявшиеся сердцами" (очень близкие, искренние отношения).

Даже если ситуация зашла так далеко, Хаджин думал, что все закончится через год или около того. Когда контракт закончится, и он покажет своему дедушке все, что тот хотел увидеть, он пойдет своим путем, а Квон Саён – своим. И путь Квон Саёна, разумеется, лежал обратно к Сон Ёну, и в конце он представлял, как они, идеальная пара, поженятся и заведут детей. Хаджин считал это само собой разумеющимся... И думал, что, даже если от этого у него будет болеть сердце или он будет страдать в одиночестве, место рядом с Квон Саёном всё равно не его.

— Не нужно лицемерить.

Слова Квон Саёна, сказанные с горькой усмешкой, заставили взгляд Хаджина невольно обратиться к нему. Это была усмешка, полная неверия, словно говорящая "даже смеяться не хочется". Усмешка, выражающая полное непонимание, недоверие и презрение. От такого резкого ответа Хаджин безвольно выдохнул:

— …Похоже, вы снова не собираетесь верить моим словам, — уголки его губ, растянутых в горькой улыбке на этот полный самоуничижения ответ, заметно напряглись: — Я и так ничего не ожидаю…

Хаджин лишь слабо улыбнулся и повернулся, чтобы уйти. Его игнорировали настолько, что это стало привычным. У Хаджина больше не было сил говорить, и он, не оборачиваясь, направился в спальню. Он был так измотан, что мог бы уснуть, как только закроет глаза, настолько, что готов был упасть прямо сейчас. Но его тут же схватили.

— Что, черт возьми, не так?

Квон Саён спросил это внезапно, с искаженным от злости лицом. В его голосе звучало раздражение от непонимания.

— Я же всё для тебя делаю.

— …

— Теперь нет никаких препятствий. Я избавился от всего, что мешало, и даже готов жениться. Что тебе не нравится?

Рука, державшая Хаджина за предплечье, казалась какой-то нервной. Даже его настойчивый голос звучал отчаянно.

— Почему…

Два взгляда, полные напряжения, встретились в воздухе. На тыльной стороне ладони Квон Саёна, сжимавшей руку Хаджина, вздулись вены. Хаджин, болезненно морщась, с трудом выдавил слова, которые так долго сдерживал.

— Почему вы всё принимаете как должное…?

Квон Саён превратил его в коварного парня, который желал и жаждал его расставания со своим возлюбленным, сделал его бесстыдным человеком, который хотел выйти за него замуж любой ценой, и только из-за того, что он любил его, он так его оценил.

— Почему вы думаете, что мне это понравится? Почему вы всё… делаете по-своему…?

Ничто не приносило радости. Отношение Квон Саёна, когда он легкомысленно упоминал о его чувствах, постоянно подвергал их испытаниям и обесценивал их, не могло вызывать радости.

— ... Я ни разу не смог сказать.

Лицо Хаджина исказилось от обиды, словно он вот-вот заплачет. Едва слышно выдыхая, Хаджин медленно, с трудом произнес каждое слово тихим голосом:

— Мои чувства... Я даже сам ни разу не говорил о них. Чувства, которые я сам ни разу толком не смог выразить...

— ......

— Почему вы продолжаете так легко манипулировать мной из-за этого?

Его чувства, которые он никогда не мог выразить, все угадывали и обсуждали. Да, это было возможно. Настолько, что Хаджин не мог их скрыть. Даже если другие говорили об этом, даже если они насмешливо обсуждали его любовь к Квон Саёну, он мог это принять.

В целом, все было нормально. То, что Квон Саён верил Сон Ёну больше, чем ему, и то, что он считал, что люди могут говорить что угодно о его чувствах, – все это Хаджин мог принять. Но отношение Квон Саёна, когда он легкомысленно упоминал его чувства и пытался легко манипулировать им, используя его чувства как предлог, было самым болезненным. Квон Саён говорил, что поцелует его и займется с ним сексом, словно делая одолжения или оказывая милость, потому что Хаджин любил его. Потому что он его любил.

А теперь он говорит, что женится на нем, и поскольку Хаджин не проявляет радости, то настаивает, спрашивая, почему он не радуется. Это было унизительно. Каждый раз, когда Квон Саён так легкомысленно упоминал его чувства, его собственные чувства казались Хаджину изношенными до предела.

— ...Я не выйду замуж.

— ......

— Я не хочу менять контракт.

Хаджин почувствовал, как подавленные эмоции захлестнули его, и горло обожгло жаром. Вид растерянного лица Квон Саёна расстроил Хаджина еще больше. Глядя на лицо человека, который, казалось, совершенно не понимал его чувств, на его неуместное лицо, сердце Хаджина сжималось еще сильнее.

— …Мне не нужно, чтобы вы меня целовали или занимались со мной сексом.

Хаджин, с глазами, полными слез, посмотрел прямо на Квон Саёна.

— Мне не нужно… ничего.

— ......

— Я больше ни о чём не буду просить.

Хаджин изо всех сил старался казаться бодрым, грубо вытирая рукавом влажные от слез глаза и упорно продолжая говорить. Он с трудом, из последних сил оттолкнул его руку, которую тот сжимал так, будто хотел выжать из нее все соки. Квон Саён по-прежнему стоял, потеряв дар речи, с отсутствующим выражением лица, а затем его пальцы медленно разжались. Скорее не отпустили, а сами ослабли.

— … До этого момента я на вас рассчитываю.

Хаджин, стойко сдерживая слезы, поклонился. Он провел четкую черту. Это было невысказанное заявление о том, что он больше не переступит эти границу.

***

На следующий день, придя на работу, Квон Саён несколько раз потер глаза, чувствуя усталость. После вчерашнего разговора Сон Хаджин, сбежав в свою комнату, больше не появлялся. Квон Саён был ошеломлен, а затем почувствовал странное ощущение от его решительного поведения, которое, казалось, было вызвано юношеским упрямством или гордостью. Точнее, это было неприятное ощущение.

Что, черт возьми, не так? Он не мог понять, почему тот злится, даже когда ему предлагали все, что он хотел. Более того, он чувствовал себя неловко, потому что даже его попытка разозлиться выглядела жалко, и он всю ночь не мог уснуть, думая об этом. Всегда так. Когда дело касалось Сон Хаджина, ему было трудно сохранять спокойствие.

Да, его слова могли быть очень обидными или полными упреков. Но почему? Самое непонятное для Квон Саёна было то, что тот ни капли не обрадовался тому, что он расстался с Сон Ёну.