Онлайн чтение книги Без феромонов Pheromone off
1 - 84

Несмотря на холодный тон, его карие глаза беспокойно метались. Именно Квон Сабин сыпал бестактными замечаниями, но казалось, что именно он больше всех страдал. Его искаженное лицо напоминало обиженного ребенка. Хаджин, будучи одновременно обвиняемым и виновным, не мог действовать легкомысленно.

Как он вообще оказался виноват перед Квон Сабином? Хаджин с тяжелым сердцем издал беззвучный вздох. Слова, которые тот произносил, были грубыми и резкими, но ни одно из них не было ложным.

— У тебя действительно великая безответная любовь.

Даже слова утешения казались Хаджину обманом, поэтому он не мог ничего сказать, и Квон Сабин снова не поскупился на упреки. Бросив слова, полные сарказма, он прошел мимо, словно больше никогда не оглянется. Хаджин смотрел на удаляющуюся спину и устало провел рукой по лицу.

Все было так, как сказал Квон Сабин. Хаджин мог представить, насколько уродливо он выглядел в глазах посторонних. Насколько жалко он выглядел, не сумев отказать Квон Саёну, несмотря на такое недопонимание и такое обращение… Он знал это, но все равно было немного обидно, когда его действительно обвинили.

Хаджин присел, чтобы собрать рассыпанные материалы. Медленно, лист за листом, он поднимал их, подавляя нахлынувшие эмоции. Это было странно. Обвинения и презрение были ему слишком привычны, но услышать такие слова от Квон Сабина, который еще вчера держал его за руку, было еще более обидно.

Когда он уже начал презирать свою переменчивую натуру, появилась аккуратная и красивая рука. Когда Хаджин удивленно поднял голову, он увидел Квон Сабина, который вернулся, словно ничего не произошло, и начал собирать разбросанные бумаги.

— …Квон Сабин.

— ……

Когда смущенный Хаджин тихо позвал его, тот все еще с обиженным лицом плотно сжимал губы. Он выглядел очень сердитым, но он вернулся. Так быстро. От этой мысли, переполнявшее Хаджина чувство стало еще сильнее. Квон Сабин, который первым собрал все бумаги, теперь, в отличие от прежнего, выглядел гораздо спокойнее и произнес ровным голосом:

— Я никогда раньше так сильно не унижался.

— ……

— Мне очень противно, черт возьми. Поэтому я не хочу умолять, но…

Хаджин, казалось, прекрасно понимал смысл его слов. Для парня, который никогда не сталкивался с унижением* и жил без нужды или недостатка, уступка в гордости были немыслимы. Хаджин прекрасно понимал, насколько унизительным было возвращение для Квон Сабина в этой ситуации.

*콧대 한 번 꺾여 본 적 없는 (котдэ хан бон ккёккё бон чок опнын): никогда не испытывавший унижения (буквально: "нос, который ни разу не был сломан" - метафора гордости/высокомерия).

— Но…

Квон Сабин раздраженно вздохнул и провел рукой по своему печальному лицу.

— Мне кажется, я тоже…

— ……

— …Испытываю это. Великую безответную любовь.

Может, лучше было бы просто уйти и не возвращаться?

С еще большим сожалением Хаджин почувствовал, как его сердце упало. В груди заныло, и одновременно начало медленно подниматься предчувствие беды. Невысказанная тревога. Это было похоже на наблюдение за все более запутывающимся клубком ниток.

***

С того дня подготовка к помолвке стремительно набирала обороты. Решительные действия председателя Квона ускорили все процессы.

Когда по городу разнеслась весть о том, что часть акций компании была передана человеку, который еще даже не стал официальным супругом и не являлся близким родственником, в семье начались бурные обсуждения. Приезжали дальние родственники, двоюродные братья и сестры, выражая свое молчаливое несогласие, а телефон Хаджина постоянно разрывался от звонков незнакомцев.

Внезапно одна из родственниц, ровесница Квон Саёна, пригласила его на встречу, а журналисты, узнав о происходящем, наперебой просили об интервью. Хаджин не знал, как они получили его номер, но как только Квон Саён узнал об этом, он распорядился, чтобы журналистов больше не подпускали.

В череде стремительно пролетающих дней Хаджин чувствовал, как что-то постепенно меняется. Наиболее заметные перемены произошли с госпожой Шим, с которой они жили вместе.

Зная, что отношения между Квон Саёном и Хаджином развиваются, госпожа Шим начала заботиться о Хаджине, но после того, как узнала о последних событиях, стала проявлять еще большую заботу. Если были какие-то мероприятия, она старалась взять Хаджина с собой, а когда собиралась на процедуры по уходу за кожей или другие косметологические услуги, госпожа Шим настаивала, чтобы Хаджин сопровождал её. Она говорила, что нужно уделять внимание всему, и, хотя все еще была недовольна тем, что Хаджин хотел стать актером, она подчеркнула, что теперь, будучи частью семьи Квон, Хаджин нуждается в особом уходе.

Поэтому в дни, когда у Хаджина не было съемок, он проводил время, следуя за госпожой Шим. Также им пришлось вместе осматривать место для церемонии помолвки. У Хаджина не было никакого вкуса, и все домашние дела были в ведении госпожи Шим, поэтому для всего требовалось ее одобрение.

— Тебе не кажется это слишком тесноватым?

Это было уже третье место, которое они осматривали. Это был банкетный зал, расположенный в огромном арт-центре в Сеуле. Хотя это была всего лишь помолвка, а не свадьба, каждое место, которое они видели, было настолько грандиозным, что Хаджин чувствовал себя подавленным, а госпожа Шим, казалось, находила множество недостатков.

— Нет. Вовсе нет. Потолок очень высокий... — пробормотал Хаджин, глядя вверх на высокий сводчатый потолок.

— Было бы неплохо, если бы были большие окна, чтобы создать ощущение открытого пространства, — госпожа Шим задумчиво поглаживала подбородок.

Глядя на это, казалось, что перфекционизм Квон Саён унаследован от матери. Госпожа Шим, осмотрев здание снаружи, дала несколько указаний управляющей делами семьи, госпоже Со Сукхи, которая представляла семью в таких вопросах.

Сегодня помимо госпожи Шим, Хаджина сопровождал водитель, которого предоставил Квон Саён, управляющая Со и её непосредственный подчиненный. На самом деле, место, которое они осматривали сейчас, было самым чистым и просторным. Однако у Хаджина совершенно не было желания проводить помолвку именно здесь. Дело в том, что этот арт-центр принадлежал госпоже Чо Хваён, жене председателя Sungsan Group.

Госпожа Шим, совершенно не знавшая о таком неудобстве, наоборот, думала, что аренда арт-центра Sungsan для того, чтобы подчеркнуть происхождение Хаджина, была неплохой идеей. Хотя Sungsan никогда не был его опорой, Хаджин прекрасно представлял, как они отреагируют, если он скажет, что хочет арендовать банкетный зал арт-центра для помолвки.

— Управляющая Со, как насчет того, чтобы украсить цветами всё от входа до главного зала? Розы подойдут, или пионы, или гортензии.

— Думаю, это хорошая идея. Открытая площадка, соединяющая банкетный зал и главный зал, будет выглядеть очень стильно и порадует глаз гостей.

— Правда? Если использовать и сад рядом, то можно создать ощущение открытого пространства, как за границей.

Госпожа Шим, скрестив руки на груди, внимательно осмотрела открытое пространство. Арт-центр был шедевром, который Sungsan Group создала с особым усердием. Это было место для Чо Хваён, работающей в сфере искусства, но главной причиной огромных затрат было желание оставить что-то Сон Ёну. Поскольку век пианиста короток, а Сон Ёну не собирался наследовать компанию, они вложили огромные средства и даже влезли в долги, чтобы завершить строительство. Хотя оно было построено не так давно, сейчас его посещало много иностранных туристов, и оно занимало значительную долю в корейском искусстве, пользуясь высокой репутацией.

— Хаджин, а ты что думаешь?

Госпожа Шим спросила Хаджина, который тихо следовал за ней. Хаджин неловко улыбнулся и произнес слова, которые не шли от сердца.

— ...Если вам нравится, мама, то и мне нравится.

— Ох, это же твоя помолвка. Какое тебе дело до того, довольна ли я?

— В любом случае, все гости будут взрослыми.

— Тебе не нравится?

— Что?

На внезапный вопрос госпожи Шим Хаджин невинно расширил глаза.

— Помолвка. После помолвки и до свадьбы недалеко. Это же то, чего ты хотел.

— А...

— Но для того, кто этого хотел, у тебя какая-то вялая реакция.

Госпожа Шим, наблюдая за Сон Хаджином некоторое время, обнаружила, что он сильно отличается от того, что она слышала. Говорили, что все эти невероятные события произошли из-за этого юного создания, но, несмотря на свои великие деяния, он всегда жил тихо и незаметно. Он держался так, словно совершил какой-то проступок, и старался быть незаметным, как и прислуга, но при этом был вежлив и исправно навещал старших, когда те были дома. Даже когда ему говорили не делать этого, он всегда был учтив с прислугой, что еще больше отличало его от того, что она слышала.

Странно было то, что, хотя он и жил в Сонсане незаметно, он вел себя так, будто совершенно не знаком с жизнью в семье чеболей. Ему было неловко, когда его сопровождал водитель, его никогда не видели тратящим деньги на роскошь, и он смущался всего, что казалось должно было быть для него само собой разумеющимся, как будто это ему не принадлежало. К тому же, его особая мрачная атмосфера делала его вид трогательным для тех, кто на него смотрел. Несмотря на то, что председатель Квон так его любил, он ни разу не проявил ни малейшего высокомерия. Даже когда он мгновенно стал крупным акционером, у него было такое лицо, словно он хотел умереть от смущения.

— Нет, мне нравится... — тихо ответил Хаджин, неловко или немного смущенно улыбнувшись.

— Саён сказал, что ты можешь делать все, что пожелаешь. Так что говори все, что хочешь.

— Да. Спасибо.

— Сколько же всего, за что тебе приходится благодарить. Кстати, на мой взгляд, внутри здесь немного тесновато, но поскольку можно использовать пространство как внутри, так и снаружи, кажется, что это неплохо. А ты что думаешь?

Госпожа Шим вернулась к сути и начала спрашивать более серьезно. Хаджин, так же серьезно, как и госпожа Шим, осторожно осмотрелся. В этот момент...