Онлайн чтение книги Без феромонов Pheromone off
1 - 103

— Ваша игра была неуверенной, а подача голоса оставляет желать лучшего.

— Хотя, это и неудивительно. Судя по резюме, которое прислала компания, кажется, кроме эпизодических ролей, вы ничего не пробовали.

— Зачем вы играли за партнера? Это только подчеркнуло ваше неумение.

Квон Сабин безжалостно раскритиковал Хаджина. Хотя тот этого ожидал, он продолжал болтать без умолку, словно рыба, попавшая в воду*. Хаджин, который всё это время стоял и молча слушал, невольно нахмурился от нескончаемых замечаний. Но Квон Сабин не отводил от него взгляда и, как всегда, унижал его.

*물 만난 물고기처럼 (mul mannan mulgogi-cheoreom) (муль маннан мульгогичхыром): это корейская идиома, которая буквально переводится как "словно рыба, встретившая воду". Она означает быть в своей стихии, чувствовать себя очень комфортно и уверенно, действовать естественно и оживленно.

— Похоже, компания дала вам шанс только из-за внешности. Если вы новичок, то должны были лучше подготовиться.

— …...

— Ведь полно начинающих актеров, которые красивее и привлекательнее вас, Сон Хаджин-щи.

Неужели он так разозлился? Тем не менее, он хотел работать с ним над этой дорамой. Неужели он больше злится на то, что он все-таки согласился на эту помолвку?

— Хм... Сабин-щи?

Режиссер попытался мягко остановить Квон Сабина, когда тот начал критиковать Хаджина не только за игру. Но Квон Сабин, как ни в чем не бывало, не останавливался.

— Я знаю, о чём вы, — спокойно ответил Хаджин, который до этого только слушал.

Он знал. Что шоу-бизнес – это сфера, куда роем слетаются альфы и омеги, у которых, кроме внешности, ничего нет, чтобы повысить свой социальный статус. Он прекрасно понимал, что он, простой бета, не сможет конкурировать с теми, кто обладает выдающимися качествами. Квон Сабин, должно быть, тоже это хорошо знал, но почему-то именно сейчас, в этой ситуации, он говорил это в уничижительной манере, что было немного обидно, а с другой стороны, немного грустно.

— Знаешь?

— ...Да.

— Тогда и то, что среди этих выдающихся парней ты самый заметный?

— …Что?

— Верно, господин режиссер?

Квон Сабин, словно вода*, естественно обратился к режиссеру. Режиссер, который на мгновение растерялся, удивленно кивнул:

— Ну... да. Сон Хаджин-щи хорошо смотрится в кадре.

*물 흐르듯 (mul heureudeut) (муль хырыдыт): это идиоматическое выражение, которое буквально означает "как вода течет". Оно передает идею естественности, плавности, непринужденности.

Хаджин ошарашенно застыл от неожиданного поворота событий. Квон Сабин играл с ним, как хотел, да ещё и с таким безразличным лицом.

— Как и сказал Сабин-щи, чувствуется любительский уровень, но, возможно, именно эта неопытность лучше всего подходит для этой роли.

Режиссер прижал губы ручкой. Было видно, что он размышляет.

— Всё не так уж плохо... хм, — словно ему еще нужно было что-то обдумать, режиссер снова деловито спросил: — Может, сможете снять рубашку?

От внезапного требования Хаджин вздрогнул и удивленно посмотрел на режиссера.

— Что...?

— Вы же знаете, что в дораме есть несколько сцен с обнажением?

— ...А, да.

— Снимайте.

Подобные просьбы не были редкостью на прослушиваниях. Говорили, что некоторые актеры даже репетировали постельные сцены перед режиссерами. Однако Хаджин, который не ожидал, что будут проверять его тело, на мгновение замялся. Но его колебания создавали неловкую атмосферу. Он не был омегой, и для обычного мужчины снять верхнюю одежду не было таким уж большим делом.

— Господин режиссер.

Когда Хаджин с решительным лицом начал расстегивать пуговицы одну за другой, спокойно сидевший Квон Сабин вдруг заговорил. Режиссер, пристально наблюдавший за Хаджином, повернул голову к Квон Сабину.

— Сейчас такие вещи нельзя требовать бездумно, это может привести к большим проблемам.

Хотя тон был легким, мерное постукивание по столу прекратилось. Режиссер, воспринявший замечание Квон Сабина как шутку, издал пустой смешок.

— А, правда? Может, вам неловко? Я попросил, потому что в вашей анкете не указано, что вы омега, — с безразличным видом переспросил режиссер.

В его равнодушном тоне слышалось 'если тебе не нравится, можешь уйти'. Хаджин, не желая упускать шанс, отчаянно замотал головой.

— Нет. Все в порядке.

Треск. В одно мгновение пластиковая бутылка с водой разлетелась в руке Квон Сабина. От этого отчетливого звука все взгляды присутствующих обратились к нему. Взгляд Квон Сабина, который до этого безразлично смотрел на Хаджина на протяжении всего прослушивания, наконец стал ясным. С присущим ему недовольным выражением.

Хаджину стало странно спокойно от этого знакомого недовольного взгляда, и он уверенно снял одежду. Он чувствовал, как камера скользит по его обнаженному торсу. Присутствующие также сосредоточенно разглядывали его обнаженное тело на экране. Единственным, кто пристально смотрел на самого Хаджина, а не на экран, был Квон Сабин.

Его красиво искаженные глаза медленно двигались. Взгляд, словно поглощая каждую деталь, медленно скользил от прямой линии шеи до кожи, которая казалась особенно белой, и остановился на груди. Хаджин почувствовал взгляд, остановившийся на его особенно бледных сосках, и изо всех сил постарался отвести глаза. Хаджина не смущало то, что его снимали на камеру и видели присутствующие. Проблема была в Квон Сабине, который словно пожирал глазами каждую его клеточку кожи, каждую мышцу. Этот взгляд был неловким и обжигающим.

— Было бы неплохо, если бы мышцы были немного более выражены, — окинув взглядом его тело, режиссер дал совет.

Хаджин, как бы невзначай поглаживая руку, прикрыл грудь и кивнул:

— Да, возможно.

— Вы занимались своим телом?

— ...Ах, нет, но я могу.

— Нет, у вас красивые линии. Вы не занимались, но осанка идеальная, ни намека на сутулость. Однако кое-где видны шрамы.

Возможно, из-за яркого освещения несколько едва заметных шрамов проступили отчетливее. Режиссер остро подметил бледные следы на боку и внутренней стороне предплечья. Квон Сабин, видимо, тоже до этого не замечал их, но, услышав, слова режиссера заметно нахмурился.

— Это...

Хаджин впервые растерялся. Это были мелкие шрамы, оставшиеся после побоев, нанесенных Сон Сухёном. Прошло много времени, и они почти исчезли, но некоторые остались, расплывчатые, как краска, растекающаяся в воде. Большинство из них были скрыты, и даже Квон Саён, видевший его обнаженным несколько раз, не заметил их.

— Это... может стать проблемой? — осторожно переспросил Хаджин, еще больше сжавшись.

— Это совсем не проблема. Можно немного замазать. В мире, где даже мышцы гримируют, это пустяки. Но в будущем, думаю, стоит быть осторожнее. Ведь это тело станет вашим достоянием, Хаджин-щи, разве нет?

Хаджин сглотнул, услышав намек режиссера. Достояние. Его тело, которое могло только принимать удары, – достояние. Если бы Сон Сухён услышал это, он бы схватился за живот от смеха, но Хаджин почему-то почувствовал дрожь внутри. От этих слов его тело почему-то показалось ему ценным.

— Может, уже оденешься? — Квон Сабин бросил колкость, не выдержав его минутного отвлечения.

Встретившись с раздраженным взглядом Квон Сабина, Хаджин наконец понял, что прослушивание окончено, и торопливо начал одеваться. Ему стало неловко от того, что он стоял раздетым перед таким количеством людей.

Когда он застегнул все пуговицы, режиссер, который продолжал разговаривать со сценаристом, сообщил, что скоро свяжется с ним. Атмосфера почему-то была неплохой. Более того, совет продолжать ухаживать за собой придал Хаджину негласную уверенность.

После этого, выйдя из конференц-зала, он увидел менеджера, который нетерпеливо топтался на месте. Менеджер сверкнул глазами и стал расспрашивать, как все прошло. Хаджин, немного смущенно, ответил, что пока ничего точного не известно, но реакция была неплохой.

Менеджер сказал, что так и знал, и необычайно обрадовался. Затем он быстро направился на парковку, чтобы подогнать машину. Хаджин, все еще не отойдя от впечатлений после прослушивания, не мог сдвинуться с места.

Несколько актеров, ожидавших снаружи, одновременно вошли в конференц-зал. В то же время кто-то выходил в противоположном направлении. Казалось, прослушивание еще продолжалось, но Квон Сабин, который должен был их оценивать, вышел оттуда и встал напротив застывшего в недоумении Хаджина.

— …Тебе можно выходить?

Встретившись с Квон Сабином, когда дрожь еще не утихла, Хаджин почувствовал еще большую неловкость.

— А что мне смотреть на них?

Квон Сабин кивнул в сторону актеров, которые только что вошли в конференц-зал.

"Тогда зачем ты смотрел на меня?" — чуть было не вырвалось у Хаджина, но он сдержался. Он боялся, что это только усугубит неловкость.

И тут наступила тишина. Квон Сабин по-прежнему был недоволен. Было видно, что он накопил много обид. Тем не менее, было странно или неудобно, что он оказался здесь…

— Почему ты так легко раздеваешься?

Первым тишину нарушил он. Пройдя мимо, словно игнорируя Хаджина, Квон Сабин снова остановился и раздраженно бросил слова. Хаджин недоуменно выдохнул, услышав тон, который выставлял его в таком свете, будто он был эксгибиционистом.

— Когда это я такое делал?

— Только что.

— ...Я же проходил прослушивание. Не говори ерунды, — проворчал Хаджин в ответ на его детское поведение.

— Не делай всё в точности так, как тебе говорят. Ты знаешь, сколько здесь подлых змей*?

*능구렁이 새끼들 (neunggureongi saekkideul) (нынгуронъи сэккидыль): буквально "детеныши полоза" (полоз – вид змеи), но в переносном смысле это очень сильное оскорбление, означающее "подлые люди", "змеи", "обманщики", "лицемеры", "коварные личности".

— Ха... Я же не омега... Что такого в том, чтобы снять рубашку, из-за чего ты так злишься?

— Блядь… Грудь же было видно! — Квон Сабин резко вспылил. — ...Я даже сам ни разу не видел. Проклятье...

Видимо, этот факт сильно его расстроил, потому что Квон Сабин пробормотал это так, чтобы Хаджин услышал. На такую абсурдную реакцию Хаджин тихо переспросил:

— Ты же знаешь, что у меня будут постельные сцены в этой дораме...?

Хаджин спросил на всякий случай, и тот тут же раздраженно ответил:

— Кто не знает?

Хаджин не мог скрыть своего замешательства от того, что Квон Сабин так реагирует, зная это. Он был настолько озадачен, что даже рассмеялся от безысходности. Протяжно вздохнув, Хаджин снова спокойно продолжил:

— Ты каждый раз так будешь реагировать?

— ......

Видимо, тот даже не задумывался об этом, потому что лицо Квон Сабина стало заметно мрачнее. Затем он глубоко вздохнул и раздраженно провел рукой по лицу:

— Бесит.

— ......

— Меня бесит, что каждый раз, когда я тебя вижу, я схожу с ума.

Квон Сабин капризничал, как ребенок, не отрывая взгляда от Хаджина. Несмотря на страдальческое выражение лица, его взгляд был полон нежности.