Онлайн чтение книги Без феромонов Pheromone off
1 - 47

Квон Саён нахмурился, пытаясь восстановить обрывки воспоминаний. После того, как он проглотил препарат для стимуляции гона, подавляемые им феромоны внезапно взорвались. Благодаря тому, что его феромоны проявились в раннем возрасте, контроль над ними давался ему легче, чем другим альфа. Поэтому он никогда не реагировал на феромоны омег и не впадал в период гона, а также никогда не попадал в неловкие ситуации из-за феромонов на публике.

Даже когда у него случался гон, он никогда не терял рассудок настолько, чтобы воспоминания становились такими фрагментарными. Ему просто приходилось быть искусным в контроле. Хотя он меньше подвергался влиянию чужих феромонов, он старался быть внимательным к тем, на кого влияли его собственные феромоны.

Когда он впервые пережил гон, его партнер упал без сознания, изо рта шла пена, во время их близости. Не все доминантные альфы одинаковы. Феромоны Квон Саёна, который унаследовал самые сильные доминантные черты среди троих детей, были мощнее, чем у других альф. Обычно он мог справиться с этим, контролируя себя, но во время гона, когда рациональный контроль был затруднен, его феромоны становились настолько сильными, что причиняли боль партнеру. Было несколько омег, которые были доставлены в больницу после того, как провели с ним гон.

Поэтому единственным омегой, который мог выдержать его сильные, возбужденные феромоны, был Сон Ёну, доминантный омега. Но даже Сон Ёну было очень тяжело, когда они проводили гон вместе. Однажды у Сон Ёну пошла кровь из носа, и он потерял сознание, поэтому Квон Саёну пришлось принимать подавители во время гона, чтобы переждать это время. Ему сказали, что, если он будет следовать исключительно своим инстинктам и проводить гон с омегой, это может быть не только смертельно опасно для партнера, но и может вызвать у того шок. Поэтому он никогда не испытывал полного облегчения после гона. Даже во время гона, когда он терял способность здраво мыслить, ему приходилось изо всех сил держаться за нить разума.

Это было очень утомительно.

Возможно, по этой причине этот раз был для Квон Саёна немного другим. Даже если он принял препарат для гона, это был первый раз, когда он потерял рассудок таким образом. Он потерял сознание настолько, что воспоминания пропадали, и он путал людей. Это было смешно. Ведь не было даже омега-феромонов, которые стимулировали бы гон.

Более того, это был первый раз, когда он так отпустил свой разум и феромоны. Именно поэтому он выглядел таким здоровым и отдохнувшим. Он действительно мог делать все, что хотел…

Квон Саён издал недоуменный смешок. Конечно, он считал действия Сон Хаджина дерзкими и чрезмерными, но, как ни парадоксально, благодаря этому он впервые почувствовал легкость в голове, и постоянное тяжелое, ноющее ощущение исчезло. Его напряженные нервы расслабились, и он почувствовал себя ясно мыслящим.

Однако, его терзали сомнения. Как бы сильно Квон Саёна ни охватывала похоть, он, человек с невероятно сильной волей, не мог поверить, что все это время, без омега-феромонов, он постоянно находился в состоянии возбуждения. Омега-феромонов не было. Инстинктивно возбуждающих его омега-феромонов не было, но что-то, постоянно щекочущее его нос, определенно присутствовало.

Это были не феромоны, а что-то, что он ощущал каждый раз, когда касался Сон Хаджина. Нечто тонкое, но стимулирующее его мозг, заставляющее его раз за разом ошибочно думать, что перед ним омега. Вот почему каждый раз, когда они встречались, он спрашивал: "Ты омега?" Но в ответ слышал лишь: "Я бета".

Только после того, как он случайно провел с ним гон, Квон Саён осознал. Это не феромоны и не искусственный аромат, а запах тела. Уникальный запах кожи Сон Хаджина. И он понял, что именно этот запах его возбуждает.

Всего лишь запах тела, а не феромоны.

Более того, он не мог поверить, что испытывает такое безумное облегчение от этого занятия, граничащего с совокуплением, лишенного всякого разума и здравого смысла. Квон Саён чувствовал, что его нервы на пределе. Он ощущал себя обманутым какой-то уловкой, хотя и притворялся, будто ничего не происходит, и вел себя безразлично. Неужели он так доволен, будучи под действием возбуждающего средства? Квон Саён, всю жизнь державший себя в руках, чувствовал себя не так уж и спокойно, несмотря на лёгкость в теле.

— Но... с ним все в порядке?

Квон Саён, погруженный в свои мысли, на мгновение замер, а затем снова посмотрел на своего секретаря. Его брови дернулись, словно спрашивая, что он имеет в виду, и секретарь Чан добавил:

— Ваш жених.

— Что вы хотите сказать?

— Нет, вы же сказали, что он бета.

— И что?

Лицо секретаря Чана, казалось, выражало полное недоумение, будто он не мог понять, как можно не догадаться, и это еще сильнее сморщило лоб Квон Саёна.

— Вы же имели в виду, что он справился с директором, будучи бетой?

— ......

— К тому же, если он противостоял доминантному альфе в период гона, это должно было быть очень тяжело.

— ......

— Вы провели вместе три дня, так что к этому времени он, должно быть, уже в больнице…

Голос секретаря Чана постепенно затих. Квон Саён, с выражением внезапного осознания на лице, сильно сжал виски. Он был так потрясен сложившейся ситуацией, что даже не подумал о Сон Хаджине. Несмотря на то, что он знал, что Хаджин бета, он думал, что у него просто лучше выносливость, чем у обычных бет, раз он продержался три дня. Он думал, что все будет в порядке, потому что Хаджин не пускал пену изо рта и не терял сознание, как другие омеги.

Внезапно вскочив с места, Квон Саён издал тихий вздох. 

Было действительно комфортно. С парнем, на которого не действовали его феромоны, даже когда он их высвобождал. В период гона он мог не обращать внимания на разум, который отчаянно пытался удержать, а просто высвобождать свои инстинктивные желания, что было удобно и приносило облегчение. Но тело Хаджина отличалось от тел омег. Оно не было создано для того, чтобы принимать альф.

— Отправьте рабочие материалы по почте.

— Что…?

— Перенесите встречу на завтра.

— Мы и так откладывали её уже много раз… Господин директор!

Квон Саён, оставив позади отчаянно пытавшегося его остановить секретаря Чана, выскочил из офиса. И тут же кому-то позвонил.

***

— Эм... вы в порядке?

По дороге на съемочную площадку менеджер задавал один и тот же вопрос несколько раз. Хаджин, заставляя себя улыбнуться, кивнул и ответил, что все хорошо.

Госпожа Шим велела ему отдохнуть, но Хаджин не мог расслабиться. Хотя работы было не так уж много, на последние три дня у него все же были запланированы дела. К тому же, именно тогда он получил рекламный контракт. Была вторая встреча, и ему досталась роль с большим количеством реплик, чем предполагалось изначально. Похоже, менеджер и компания как-то разобрались с этим, но, войдя в офис, Хаджин почувствовал себя неловко из-за причиненных неудобств. Так что сейчас его собственное состояние было не так уж важно.

— Простите, это всё из-за меня.

Несмотря на обстоятельства, Хаджин вежливо извинился перед менеджером, который, должно быть, сильно пострадал в этой ситуации. Он только недавно устроился, и к тому же, его положение в компании еще не позволяло ему так запросто пропускать съемки.

— Да ладно, что тут поделаешь. Люди болеют, всякое случается.

— ...Простите. Я только недавно начал работать...

— Для меня, конечно, достаточно извиниться, но вы же знаете. В этой индустрии репутация очень важна. Если пойдет слух, что вы пропустили съемки, когда только перешли в новую компанию и начинаете карьеру, это не очень хорошо скажется на вашем имидже, Хаджин-щи.

— ...Да.

— Я беспокоюсь, что из-за одной такой ошибки, которая может вызвать сплетни, вам могут навредить, Хаджин-щи.

— Я буду стараться лучше.

— Да бросьте, вам не нужно так говорить со мной. Но вы действительно в порядке?

— А... да.

— Я подумывал отменить, потому что вы выглядите неважно, но сегодня, как назло, день репетиции рекламы. Вы же... ну, знаете. Актер Квон Сабин, — менеджер намекнул, хитро улыбаясь, и неловко рассмеялся. — Он довольно... влиятельный, и у него вспыльчивый характер, так что, если бы мы отменили съемки, он бы, наверное, устроил скандал.

— А, да, я понимаю. Я в порядке. Правда.

Конечно, он понимал. Сон Хаджин прекрасно знал, какой скандал может разразиться.

— Это будет просто легкая встреча, отработка движений камеры и краткая репетиция сюжетной линии, так что не стоит слишком напрягаться.

Менеджер любезно объяснил и ловко припарковался. Хаджин ответил, что понял, четко и ясно, но на душе у него было совсем не так. Как тут не волноваться? Пусть он и играл второстепенную роль, но впервые ему предстояло оказаться перед камерой наедине с другим актером, и сердце бешено колотилось.

К тому же, на самом деле он совсем не был в порядке. У него был жар, все тело горело так, что зрение затуманивалось. К тому же, то место, которое было измучено последние три дня, казалось, порвалось, и время от времени текла кровь. Ходить было трудно.

Но нужно держаться.

Хаджин, перемещая тело, будто налитое свинцом, крепко стиснул зубы. Он был уверен, что выдержит.

Нужно держаться.

Нет ничего такого, чего он не смог бы выдержать. Главное – жить. Главное – дышать.

***

Прибыв на съемочную площадку раньше всех, Квон Сабин растянулся на пуфике в гримерке, устало прикрыв лицо рукой.

Третий день. Третий день он не был дома.

Отчасти это было связано с накопившимися из-за недавних своевременных возвращений домой съемочными графиками, но Квон Сабин неосознанно избегал дома и по другой причине. Странно, но с тех пор, как Хаджин начал обращать на него внимание, ему почему-то не хотелось видеть его дома. Ему казалось, что в таком расстроенном состоянии встреча с ним только сильнее запутает его чувства, а мысль о том, что ему придется смотреть, как Хаджин играет роль этого нелепого жениха Квон Саёна, вызывала у него приступ гнева.

Если подумать, все началось именно тогда. С того момента, когда председатель Квон отдал свой грозный приказ в ресторане, где собралась вся семья. Именно с того момента, как он услышал слова о женитьбе Сон Хаджина и Квон Саёна, в нем вспыхнул необъяснимый гнев. Тогда он, конечно, посчитал это просто абсурдом, ведь идея стать семьей с таким ничтожным человеком казалась немыслимой...

— Ааа, блядь.

"Почему это не заканчивается, когда должно было?"

— Менеджер, говорят, прибыла второстепенная модель.

Новость, которую съемочный персонал передал менеджеру Квон Сабина, достигла и его ушей.