Онлайн чтение книги Без феромонов Pheromone off
1 - 102

— Нет. Ты ошибаешься. Это из-за лекарства…

— Есть кое-что, чего ты не знаешь.

— ……

— Это был не единственный раз.

— ……

— Когда я спал с тем ребенком.

Во время гона – по причине гона, а после – просто… просто потому, что ему было комфортно с тем телом. Потому что ему понравилось это тело, на которое совершенно не действовали его феромоны. Но это была лишь поверхностная причина. Внутри вспыхнул непонятный, странный гнев. На того парня, который вернулся, проведя ночь с другим альфой. В порыве гнева он набросился на него, и в тот момент, когда он, прижавшись к нему, почувствовал запах его тела, дрожащего в своих объятиях, он внезапно потерял голову и сильно возбудился. Словно опьяненный феромонами. Хотя это были вовсе не феромоны.

— Ха…….

Пока Квон Саён погрузился в свои размышления, раздался жуткий, короткий смешок. Одновременно с этим леденящие феромоны мгновенно взбушевались. Глаза Сон Ёну, полные шока, постепенно сменились гневом, и цвет светлых глаз стал темнее. Феромоны, которые он выпускал, не в силах сдержать гнев, снова вызвали головную боль у Квон Саёна, и тот уставился на противника.

Квон Саён, которому было противно от того, что Сон Ёну ведет себя еще более грязно, чем он ожидал, с выражением крайнего отвращения тут же зажал нос носовым платком. Затем, воспользовавшись внутренним телефоном, он немедленно вызвал охрану.

— …Но ты всё равно альфа, — тихо произнес Сон Ёну, не скрывая своих зловещих феромонов. — Тот, кто не может устоять перед омегой.

— ……

— В конце концов, такова наша природа, разве нет?

— ……

— Даже если нет чувств, одних феромонов достаточно, чтобы сойти с ума и спариваться, как собаки, — Сон Ёну своим жутким взглядом пристально смотрел на Квон Саёна, который, морщась от боли, зажимал нос платком.

— Не будь со мной невежлив.

От голоса Сон Ёну, полного убийственного намерения, столь же зловещего, как и его взгляд, Квон Саён стиснул зубы. Да, он забыл. Сон Ёну был доминантным омегой. Доминантные омеги были не просто теми, кого альфы могли покорить. Они были редким типом омег, способные легко подчинить даже самых могущественных доминантных альф, если бы захотели.

— ...Я же ясно предупреждал.

Внезапно возникло предчувствие, что это будет довольно затяжная битва. До такой степени отвратительная, что уже надоест. И не просто надоест, а станет противной. До такой степени, что это прекрасное лицо покажется чудовищным.

***

Сегодня Хаджину было особенно трудно проснуться, поэтому он довольно долго принимал утренний душ. Вернувшись вчера в свою комнату, Хаджин никак не мог совладать с эмоциями. Не сумев справиться с собственными чувствами, он всё время ворочался, пока, наконец, задыхаясь, не нашёл и не принял лекарство.

Хаджин устал от своих скачущих эмоций, из-за которых приходилось полагаться на лекарства. Что же его так расстраивало? То, что Квон Саён не понимал его чувств, уже давно не было поводом для грусти. Странно, но вчера ему было особенно трудно контролировать свои эмоции.

Хаджин с трудом поднялся и вышел из спальни. Зная, что Квон Саёну уже давно пора было бы уйти на работу, он без колебаний вышел из комнаты и направился на кухню, примыкающую к гостиной. На кухонном острове был аккуратно сервирован завтрак, приготовленный слугами.

У Хаджина совсем не было аппетита, но, думая о стараниях, с которыми был приготовлен завтрак, он сел за барную стойку. Едва притронувшись к еде, Хаджин снова пошел в спальню и принес сценарий, который не выпускал из рук последние несколько недель. Словно пытаясь привести себя в чувство, он пару раз хлопнул себя по щекам, затем заставил себя съесть всю еду перед ним, снова и снова просматривая сценарий. Сейчас было не время терять голову. Днем его ждал долгожданный кастинг. Если он провалит и его, он не сможет справиться с этим хаосом в душе.

Сев в машину менеджера, который приехал за ним вовремя, Хаджин снова и снова проговаривал реплики. По мере приближения времени кастинга его ладони покрывались потом. Это напряжение было ему незнакомо, но, как ни странно, не вызывало отвращения. Напряжение и тревога. Это было немного не то, что он привык испытывать. Это было не то напряжение, которое он чувствовал, когда в страхе прятался от Сон Сухёна. На этот раз это было скорее волнение, смешанное с предвкушением.

— Как вы себя чувствуете?

Прибыв на место кастинга, менеджер, заботясь о состоянии Хаджина, протянул ему чашку теплого чая.

— Этот чай хорошо снимает напряжение. Сделайте несколько глотков.

Несмотря на то, что Хаджин был малоизвестным актером с небольшим количеством съемок, менеджер был очень старательным. Настолько старательным и заботливым, что ему было даже немного неловко.

— Спасибо.

Когда Хаджин слабо улыбнулся, менеджер, с не менее напряженным лицом, подбодрил его.

— У вас все получится. Вы ведь последние несколько недель только этим и занимались.

— …Да. Я обязательно справлюсь.

— Если вас возьмут, то независимо от того, будет ли это провал или успех*, ваше имя всё равно станет известно. Поэтому просто пройдите отбор. К тому же, вас пригласили на прослушивание по рекомендации директора, так что, если не совершите большой ошибки, вас точно возьмут.

*쪽박을 차든 아니든 (jjokbageul chadeun anideun) ‒ буквально "будешь ли бить горшок" ‒ идиома, означающая потерпеть неудачу, провалиться.

Менеджер сказал это с широко раскрытыми глазами и полным решимости лицом. Видя, что тот напряжен даже больше, чем он сам, Хаджин почувствовал, как его собственное напряжение ослабевает.

— Сон Хаджин-щи?

Когда он ждал перед кабинетом продюсерской компании, дверь конференц-зала щелкнула и открылась. Сотрудник с Bluetooth-гарнитурой на шее выглянул наружу. В зале ожидания перед кабинетом, кроме Хаджина, было ещё несколько актеров. Судя по их не слишком выразительным лицам, было ясно, что они проходили прослушивание на одну и ту же роль.

— Да.

Хаджин вскочил на ноги, услышав зов сотрудника.

— Проходите.

Следуя за сотрудником, Хаджин вошел в кабинет и, увидев неожиданно просторный интерьер, почувствовал себя ещё более скованно. В центре стола в форме буквы "ㄷ" сидели режиссер, сценарист и…

— О…

Хаджин невольно издал растерянный вздох. Вопреки словам менеджера, который говорил, что там будут только режиссер, сценарист и, возможно, помощник режиссёра, там находился совершенно неожиданный человек.

— ……

В отличие от удивленного Хаджина, тот просто сидел развалившись, подперев подбородок рукой. С бесстрастным и скучающим выражением лица.

Это была их первая встреча после того дня. Впервые Хаджин видел Квон Сабина после того, как оттолкнул его, отчаянно умолявшего не обручаться, и выбежал после его поспешного поцелуя. С тех пор Квон Сабин несколько раз звонил, но Хаджин не мог ответить. Каждый раз он был с госпожой Шим, а вчера был совершенно не в себе. К тому же, он хотел его избегать. Он думал, что должен его избегать.

— Сон Хаджин-щи?

Пока он стоял в замешательстве, наблюдавший за ним сотрудник осторожно позвал его. Только тогда Хаджин пришел в себя, широко распахнув глаза, и ответил:

— А, да.

По диагонали находилась камера, направленная на него, а в сторону судей, наблюдающих за прослушиванием, был повёрнут экран, видимый только им.

— Здравствуйте, я Сон Хаджин.

Скрывая волнение, Сон Хаджин невозмутимо всех поприветствовал. Режиссер и сценарист попросили его выполнить простые действия: повернуться в сторону, обернуться, подойти поближе. Они внимательно наблюдали за ним на экране. Расстояние было таким, что Хаджин не мог расслышать, о чем шептались режиссер и сценарист, сидя рядом.

Хотя он еще не произнес ни слова, Хаджину казалось, что он покрылся потом. Дело было не в волнении перед прослушиванием, а в том, что Квон Сабин, в отличие от остальных, занятых просмотром на экране, все время, непрерывно смотрел только на него. Его взгляд, который, казалось, разбирал его на части, был настолько пронзительным, что, хотя он уже должен был привыкнуть к взгляду Квон Сабина, из-за неожиданной ситуации он ощущал его острее, чем обычно.

— Вы уже ознакомились со сценарием? — спросил сценарист, щелкнув ручкой.

Хаджин решительно кивнул:

— Да. Я выучил все сцены с моим участием.

— Есть ли сцена, в которой вы особенно уверены? — на этот раз спросил режиссер.

Хаджин снова почтительно ответил и сыграл ту часть, в которую ему было легче всего погрузиться. Он играл так, будто исполнял две роли, так как партнера не было, и наблюдавшие за ним члены жюри смотрели с большим интересом. Это было не идеально. Даже ему самому казалось, что движения были скованными, а мимика – неуклюжей. Но он не остановился и, несмотря на смущение, до конца отыграл подготовленный отрывок. Затем он перевел взгляд не только на камеру, но и на членов жюри, а также на Квон Сабина, который молча и пристально смотрел на него до самого конца.

В школьные годы Хаджин, сам того не замечая, начал завидовать ему. Тому, что его любили в семье, что он был свободен и ни от кого не зависел, что уже тогда он справлялся со своими обязанностями. Возможно, именно Квон Сабин повлиял на то, что он решил стать актером. Хаджин принял этот факт, который до сих пор не хотел признавать, именно в этот момент.

Режиссер выглядел немного удивленным, когда Хаджин представил сцену длиной чуть меньше трех минут – ни долгую, ни короткую. Видимо, он думал, что раз персонаж очень немногословен, то Хаджин выберет единственную сцену с длинным диалогом. Но Хаджин, наоборот, сыграл сцену, где реплики партнера были длиннее. Этот персонаж все равно не был главным героем. Эта роль была своего рода "лицом" дорамы, персонажем, который производил впечатление своей неопределенной сущностью. По крайней мере, так он это понял после долгих размышлений. Хаджин считал, что длинные диалоги для этой роли не имели значения.

— Это довольно свежо. А вы что думаете, Сабин-щи? — режиссер, постукивая ручкой, передал оценку Квон Сабину.

Хаджин скромно стоял и смотрел на Квон Сабина. Он не мог понять, о чем тот думает. Но он был уверен, что тот сильно разозлен. Ведь в тот день он резко отверг его и не отвечал на звонки. Хаджин был готов принять любую оценку, даже если она будет продиктована эмоциями.

— Видно, что вы новичок, — невозмутимо бросил Квон Сабин.

...Как и следовало ожидать.

Но Хаджин не сильно расстроился и лишь крепче сжал руки.