Онлайн чтение книги Без феромонов Pheromone off
1 - 56

Когда Хаджин жил в том доме, ему приходилось соблюдать несколько правил. Не перечить Сон Сухёну. Не открывать рот, пока тебя не избили. Не спорить. Все эти пункты были очень похожи. В конечном итоге, это означало: "Не смей со мной разговаривать, учитывая твое положение".

От его угроз Хаджин автоматически плотно сжал губы. Он должен был держать рот на замке, как того требовал Сон Сухён, даже если бы его внезапно ударили по щеке. Только так он мог получить меньше ударов. К тому же, Хаджин ни за что не хотел раздувать скандал в таком месте.

— Похоже, ты всё забыл, раз съехал из дома. Ты, пока не получишь от меня по полной, рот свой…

— Эй!

В этот момент холодный голос прервал слова Сон Сухёна. На этот тихий зов лицо Сон Сухёна напряглось, и он обернулся к Квон Сабину.

— Эй?

— Чего, блядь, уставился?

Они оба были примерно одинакового телосложения, как и положено доминантным альфам. Сон Сухён был немного коренастее, но по росту и ширине плеч Квон Сабин превосходил его. Два альфы ростом более 190 см и внушительной комплекции, стоящие друг против друга, создавали огромное давление. Проходящие мимо люди, внезапно зажимали носы и тяжело дышали. Хаджин хорошо знал эту картину. Это означало, что их феромоны пришли в яростное движение, сталкиваясь в пространстве.

— ...Ты с ума сошел? Эй, Квон Сабин. Ты же знаешь, что я друг твоего хёна? И ты говоришь мне: "Эй? Чего уставился?" —  возмущенный грубой и дикой речью Квон Сабина Сон Сухён издал смешок и уставился на него прищуренными глазами.

— Отпусти эту руку.

— ...Что, эту?

В ответ на требование Квон Сабина Сон Сухён сделал вид, что ничего не понимает, и на мгновение потряс рукой, державшей Хаджина за волосы. Каждый раз, когда он это делал, кожа головы дергалась, и Хаджин сдерживал болезненный стон.

— Что такое? С каких это пор ты начал о нем заботиться, чтобы приказывать отпускать или нет?

Сон Сухён удивлённо прищурился, глядя на Квон Сабина, который без всякой причины вмешивался в разговор.

— Ты что, уже успел привязаться к нему, поживя вместе какое-то время?

— ……

— Эй, Сабин. Привязываться надо к чему-то стоящему.

— ……

— Не связывайся с кем попало, особенно с таким ничтожеством, — Сон Сухён насмешливо покачал головой в сторону Квон Сабина. — Этот ублюдок не только паразитировал в нашем доме, но ещё и пытался украсть парня своего хёна, жалуясь твоему дедушке у изголовья кровати*.

*베갯머리송사 (be-gaet-meo-ri-song-sa): буквально "песнь у изголовья", означает уговоры, просьбы, жалобы, которые говорят у изголовья кровати, часто с целью вызвать жалость или убедить в чем-то. Это очень сильное выражение, подразумевающее манипуляцию и настойчивые просьбы.

— …Что это значит? — Хаджин, ошеломлённый нелепой ложью, вздрогнул и уставился на Сон Сухёна.

— Но, впрочем, разве у старого хрыча будет какой-то интерес к бете с членом?

— …Не говори так. Не говори таких слов. Ты же знаешь, что это неправда, — жалобно возразил Хаджин, крепко сжимая руку, державшую его за волосы.

Сон Сухён всегда был таким. Он унижал и оскорблял людей любыми способами, делая их жалкими даже одним словом.

— Но все же, этот юнец, виляя хвостом, был мил, и он отдал ему своего внука. Вот такой он, сукин сын, понимаешь? Притворяется невинным, но на самом деле готов раздвинуть ноги где угодно...

— Можно его ударить?

Квон Сабин, который до этого только молча слушал, снова прервал его. Хаджин понял, что этот небрежный вопрос обращён к нему, только когда их взгляды встретились.

— …Что?

— Я спросил, можно ли его ударить?

— ……

— Этот парень только что назвал нашего дедушку отвратительным извращенцем, так что можно же его ударить?

— ……

Квон Сабин, с налитыми кровью глазами, уставился на Хаджина, прося разрешения. Казалось, он был готов безжалостно ударить Сон Сухёна, стоящего перед ним, если бы только тот сказал ему хоть одно слово. Но Сон Сухён, будто не осознавая серьёзности ситуации, с присущей ему мерзкой ухмылкой продолжал говорить то, что было неприятно слушать.

— Ах, тебе неприятно? Но в этот раз этот старик поступил с нами слишком жестоко. Он знал, что его внук – приспособленец, и, недолго думая, подкупил его приятными словами о повышении и преемственности, чтобы довести нашего Ёну до такого состояния. Кто они такие, чтобы сметь так поступать с нашим Ёну?

— Да что в нем такого особенного?

— Что?

— Блядь, что такого особенного в том, чтобы рожать детей, что ты так причитаешь "наш Ёну", "наш Ёну"?

— Что... что?

Лицо Сон Сухёна, обычно отвечавшего подло и остроумно, стало угрожающе напряженным.

— А ты, видимо, сам со своим близнецом трахался, как собака? Судя по тому, как ты распинаешься из-за чужих дел, Сон Ёну, должно быть, раздвинул ноги перед тобой…

— Ты совсем с ума сошёл, эй! Сдохнуть захотел?!

Голос чрезвычайно разгневанного Сон Сухёна, грозно разнесся по коридору. Напротив, Квон Сабин, полностью успокоившись, разговаривал с Сон Сухёном, не повышая голоса. Но, как ни странно, именно Квон Сабин выглядел более угрожающе.

— Ты, похоже, сам хочешь умереть, раз так безумствуешь?

— …...

— От моей руки.

Квон Сабин, источая угрожающий феромон, с силой произносил каждое слово. Даже Хаджин, не ощущавший феромонов, почувствовал, как по спине пробежал холодок от его угрозы.

— Этот ублюдок, правда...

В этот момент, выпустив ответный феромон, Сон Сухён отбросил Хаджина за волосы и с силой схватил Квон Сабина за воротник. Хаджин, с широко раскрытыми глазами, не чувствуя облегчения, тут же прилип к Сон Сухёну.

— Не делай этого!

Лучше бы он ударил его самого. Хаджину было невыносимо видеть, как тот трогает людей из этой семьи. Изначально эта ситуация возникла из-за него, и он не хотел, чтобы Квон Сабин пострадал.

— Не делай этого! Отпусти! Отпусти, пожалуйста!

Хаджин, дрожа, повис на руке Сон Сухёна, державшей Квон Сабина за воротник. Но тот, взглянув на Хаджина, как на прилипшее насекомое, грубо толкнул его локтем в подбородок.

— Как ты смеешь...

В тот же миг, когда Хаджин схватился за подбородок от боли, которая, казалось, могла раздробить кости, и осел на пол, тело Квон Сабина содрогнулось. Одновременно с этим он вцепился в воротник Сон Сухёна, исказив лицо.

— Так вот как это было, — Квон Сабин посмотрел на Сон Сухёна с холодным насмешливым взглядом. — Вот так... ты вел себя как дерьмо!

Квон Сабин знал, что Сон Сухён применяет силу, знал, что в этой семье Хаджин был изгоем, но он не знал, что к Хаджину относятся хуже, чем к животному. Он думал, что братья могут ссориться, что старший брат может немного побить младшего, но он и представить себе не мог, что к Хаджину так относятся, как к скоту, издеваясь над ним.

Волна гнева поднялась из глубины живота, и кончики пальцев Квон Сабина, сжимавших воротник, задрожали. Внезапно вспомнились слова Хаджина о том, что он никому не нужен, и в тот же миг другая рука рефлекторно взлетела вверх.

— Что тут вы делаете?!

Оглядываясь по сторонам, Сон Ёну вышел из банкетного зала и столкнулся с этой сценой. Увидев двух противостоящих альф, Сон Ёну, побледнев, бросился к ним. Услышав его громкий голос из открытых дверей банкетного зала, следом за ним появились Квон Саён и другие старшие.

— Сабин-а, почему... Кх!

Однако Сон Ёну не смог даже приблизиться из-за свирепых феромонов, свойственных доминантным альфам, и судорожно вздохнул. Будучи доминантным омегой, наиболее чувствительным к альфа-феромонам, Сон Ёну почувствовал тошноту и осел на месте.

— О, боже мой, Ёну-я!

Увидев это, госпожа Шим вскрикнула от испуга, а Квон Саён, оценив происходящее, поспешно поддержал осевшего Сон Ёну. Хаджин, лежавший на полу, медленно осмысливал усложнившуюся ситуацию.

— Ха... Кх...

Видя, как Сон Ёну содрогается в конвульсиях, не только Квон Саён, но и остальные старшие обеспокоенно подошли к нему.

— Ёну-я, Ёну... Так нельзя. Саён, быстро выведи его отсюда.

Госпожа Шим, почувствовав сильные феромоны, прикрыла нижнюю часть лица шалью и поторопила Квон Саёна. Когда Сон Ёну упал, Сон Сухён тут же отпустил Квон Сабина и обеспокоенно бросился к нему.

— Ёну-я!

— Не подходи.

Квон Саён, легко подняв Сон Ёну на руки, твердо бросил эти слова в сторону Сон Сухёна, который пытался подойти. Сон Сухён остановился и растерянно посмотрел на Квон Саёна, уголки его глаз на мгновение дрогнули.

— Убери свои феромоны. Ты же знаешь, что бесконтрольное распространение феромонов на людях – это преступление.

Квон Саён без колебаний указал на их беспечное поведение, попеременно глядя на Сон Сухёна и Квон Сабина. От взгляда, словно осуждающего никчёмных существ, Сон Сухён не смог возразить и замер.

— Хах...

Сон Ёну, свернувшись калачиком, инстинктивно прижался к груди Квон Саёна. Квон Саён, услышав его усиливающиеся стоны, коротко сообщил госпоже Шим, что скоро вернётся, и покинул место происшествия. Хаджин, пребывавший в оцепенении, рассеянно смотрел на его удаляющуюся спину, так и не взглянувшего в его сторону.

Он знал. Знал, что это и есть его истинное лицо. Квон Саён, который автоматически бросился к Сон Ёну, когда тот упал, все остальные, рефлекторно подбежавшие к упавшему, и вся забота, направленная на него. Хаджин прекрасно понимал, что это естественная картина, но все равно почувствовал пустоту. От осознания того, что, когда Сон Ёну падает, он остается без единого взгляда. Увидев это своими глазами, чувство опустошения стало еще сильнее.

— Вставай.

Безразличное слово прозвучало над Хаджином, который всё ещё рассеянно смотрел на удаляющуюся фигуру. Безразличное, но не совсем. Единственная рука, протянутая ему.

— …Квон Сабин.

Хаджин растерянно уставился на него. Он был ошеломлен и сбит с толку внезапно развернувшейся ситуацией. И тут же почувствовал себя жалким и смешным из-за своей уязвимости.

— Я сказал, вставай.

— ……

— У тебя кровь на губах.

— ……

— Блядь, у тебя кровь идет изо рта!