Онлайн чтение книги Масло на холсте Oil on canvas
3 - 56

Холмы Вальдоббьядене плавно тянулись один за другим. До звания гор местность не дотягивала: виноградники рядами покрывали мягкие складки рельефа, словно лёгкая рябь прошла по земле.

«Похоже на плантации зелёного чая в Посоне».

* Посон — регион в Южной Корее, известный своими обширными чайными плантациями, расположенными на холмах.

Тоджин окинул пейзаж за окном безразличным взглядом. Посёлок, к которому они поднимались по извилистой дороге, оказался совсем небольшим. Он только подумал, что чёрная машина Луки будет выглядеть здесь чужеродно, как в конце пути показалось огромное здание. Транспортное средство стало плавно сбавлять ход — похоже, это и являлось целью их поездки.

— Опять замок.

Сказал он.

— Моя семья не особо жалует современную архитектуру. Я думал, вы уже заметили.

— Дело не в том, современный он или нет. Просто…это же замок.

Лука лишь коротко усмехнулся в ответ на возражение Тоджина. У входа были припаркованы роскошные автомобили, но среди них не оказалось ни одного чрезмерно вычурного. В груди возникло тягостное ощущение.

— Вряд ли здесь найдётся много людей, чьи слова стоит слушать.

— Но я не могу просто заткнуть уши.

— Если бы вы могли, это был бы неплохой вариант.

Лука произнёс фразу с каменным лицом. Тоджин, поняв, что мужчина не шутит, тихо вздохнул.

В отличие от пустующей летней виллы, здесь их встретили у входа: несколько человек подбежали забирать багаж и принимать у гостей пальто. Лука перекинулся с ними парой фраз, а Тоджин украдкой оглядывал интерьер замка. Внутреннее убранство поражало роскошью.

— Лука.

Низкий голос прозвучал из дальнего конца длинного коридора.

Тоджин повернулся первым, Лука же отреагировал с небольшой задержкой. Его выражение лица на мгновение едва заметно стало напряжённым. Парень это уловил.

— Как поживаешь?

Мужчина с проседью в бороде, в безупречном дорогом костюме, приблизился к ним с распростёртыми объятиями.

— Всё хорошо, дядя. Вы как?

— У меня всё как всегда. Твой отец наверху.

— Увижусь с ним позже, за обедом.

Лука улыбнулся с предельно деловым видом. 

Дядя задержал взгляд на Тоджине. Смущение, которое он пытался спрятать, читалось слишком отчётливо. Разумеется, он осведомлён о характере их связи.

«Похоже, всё будет куда напряжённее, чем я ожидал».

Всё, что он мог, — вежливо улыбаться. Лука легко обнял его за плечи.

— Тоджин, Микеле — мой дядя.

Пояснил тот.

— Дядя, ну а это Тоджин. Уверен, до вас уже дошли слухи, так что понимаете, кто он.

Лука говорил так легко и естественно, что оставалось лишь гадать, играет он или действительно спокоен.

— Ха-ха.

На слово «слухи» дядя Микеле выдал натянутую улыбку. Он так многозначительно зыркнул на Тоджина, что тому стало неловко.

— Э…твой друг, да?

— Здравствуйте.

— Рад встрече. Увидимся позже.

Сказав «рад встрече» с лицом, выражавшим всё что угодно, кроме радости, и будто проглотив что-то кислое, он ретировался. Протянутая Тоджином рука повисла в воздухе. Лука, глядя ему вслед, коротко прокомментировал:

— Среди всех родственников он самый воспитанный.

— Очень…обнадёживающе.

Буркнул реставратор без особого энтузиазма. Лука тихо рассмеялся.

— Я тут не шутки шучу…

Пробубнил Тоджин себе под нос. Вместо ответа он получил неожиданный вопрос:

— Вы бывали когда-нибудь на винодельне?

— Нет, впервые.

— Тогда за мной. Покажу, что здесь есть.

— Разве для начала не нужно поздороваться со всеми? Вы же упоминали, что ваш отец тоже здесь.

— Это какой-то конфуцианский ритуал, что ли?

— Ну да, у нас когда собираются гости, со всеми нужно поздороваться. Так принято!

В конфуцианстве действительно говорится о почтении к старшим и вежливых приветствиях.

— Микеле уже всех предупредил, что мы приехали. К тому же за ужином вы всех увидите.

— Всё равно как-то неудобно.

— Поверьте мне. Вменяемых людей среди них немного. Осматривать винодельню куда приятнее, чем ощущать, как на вас косятся с опаской, будто вы переносите чуму.

Двадцать лет, проведённых в восточной стране, где уважение к старшим считают основой поведения, сформировали в Тоджине устойчивую привычку, которая теперь заставляла его колебаться.

«Хотя, конечно, поступать так явно невежливо…»

Если дядя Микеле самый адекватный из всех, Тоджин предпочёл не представлять, насколько душными окажутся встречи с остальными.

«Они не моя семья, так что решать не мне. Вряд ли я ещё хоть раз с ними увижусь».

Тоджин немного поколебался, затем кивнул. Лука первым вышел из дома, и он последовал за ним.

«Как здесь просторно».

Масштаб виноградников оказался куда внушительнее, чем виделось из окна. Лозы высотой по пояс, только начинавшие зеленеть, выстраивали узкие проходы по обе стороны тропы.

День незаметно перетёк в ранний вечер — тёплые лучи подтверждали, что весна окончательно вступила в свои права.

— Жаль, сейчас несезон. Летом тут по-настоящему красиво.

Спокойно заметил Лука. Тоджин молча осматривался. Фантазия подкинула образ: тёмная зелень, пышные листья винограда, прозрачные гроздья в горячем солнечном свете.

«Почти того же цвета, что и глаза Луки Орсини…»

Реставратор поморщился. 

«Что за чепуха?»

Почему в мыслях про красивое итальянское лето вдруг всплыл Лука — загадка.

«Наверное, потому что в замке мы слишком часто смотрели друг другу прямо в глаза».

Мысль Тоджину не понравилась, и он коротко мотнул головой.

— Вам не интересно?

— Что?

— Я спросил, не хотите ли заглянуть на производство?

На него уставились те самые яркие зелёные глаза, только что мелькнувшие в воображении. Он уже качнул головой, а объясняться не хотелось.

— Нет, не особо.

— Тогда пойдёмте сразу в хранилище.

Лука зашагал в ногу с ним. Их тени слились в одну. По непонятной причине у Тоджина перехватило дыхание.

Хранилище оказалось ничем не примечательным домом с белыми стенами.

— Ни души.

Внутри располагался ухоженный бар, на полках которого теснились бутылки. Вполне обычный дегустационный зал, ничего приметного.

— Тоджин, сюда.

Лука перемахнул через барную стойку и начал спускаться по лестнице в подвал. Его спутник, не успев опомниться, двинулся следом. Ухватившись за ручку двери, аукционист провернул её каким-то необычным способом — выглядело это более чем подозрительно.

— У вас что, нет ключа?

— Чтобы открыть дверь, ключ обязателен?

— Воры обычно так и говорят.

— Управляющего я предупредил. Всё в порядке. Я давно хожу сюда таким способом.

«Нечем гордиться…»

Тоджин тихо цокнул языком. Лука легко справился с замком. Холод, ударивший из подвала, заставил втянуть плечи.

— Будет прохладно.

Как и предупреждал Лука, внутри оказалось темно, холодно и сыро. Даже включённый свет не спасал ситуацию. Внутренняя площадь была столь велика, что верхний этаж походил скорее на прихожую.

— Ничего себе размеры.

Для хранилища при винодельне  подобный масштаб неудивителен, однако Тоджин и не думал скрывать, насколько его впечатлило увиденное. Стеллажи, уходящие вдаль, были заставлены бутылками от пола до потолка. А в воздухе, как ему показалось, витал лёгкий виноградный сладковатый запах.

Тоджин озирался по сторонам, а Лука, бегло проверяя полки, обернулся к нему.

— Любите какое-то определённое вино?

— Разве что белое предпочитаю красному.

— Мне показалось, что сухие вина вам не по вкусу.

* Вино с минимальным содержанием остаточного сахара называют сухим. На вкус оно более терпкое и менее сладкое по сравнению с полусухими или сладкими сортами.

Тоджин задумался. Неужели Лука настолько часто пил с ним, чтобы понять его предпочтения? Он никогда не был большим любителем алкоголя и редко покупал что-то сам.

— Просто что-нибудь не слишком крепкое. Я в них не разбираюсь.

— Раз уж пришли, попробуем разного по чуть-чуть. Поймёте, какое нравится больше. Времени, правда, не так много — вряд ли успеет как следует охладиться.

— И так сойдёт.

Лука не отреагировал на его замечание. Он задумчиво провёл ладонью по подбородку, выбрал несколько бутылок, затем принялся собирать что-то ещё.

— Достаточно. Можем идти.

— Мы не будем пить здесь?

— Слишком холодно.

Лука один тащил целый ворох вещей. Откуда-то взялась даже плетёная корзина для пикника, которая не сочеталась с его строгой рубашкой.

«Сколько он хочет выпить, раз подошёл к делу так основательно?»

Но Тоджину было не к чему придраться. В помещении и вправду оказалось зябко. Выйдя на улицу, он молча последовал за Лукой. Вскоре тот остановился.

Они оказались на вершине небольшого холма. Отсюда взору представали обширные виноградные плантации.

Вид открывался восхитительный.

Не пойми когда Лука достал из корзины клетчатую скатерть и расстелил её на траве. Тоджин сел первым, он — следом, аккуратно раскладывая принесённое. Четыре бутылки вина, маленькое ведёрко со льдом, вода, стеклянные бокалы.

— Стоило ли так основательно готовиться?

— Основательно? Да это базовый минимум.

Лука, словно опытный сомелье, заполнил льдом ведёрко, добавил воды и опустил туда все четыре бутылки.

— Но как мы всё выпьем?

— Мы не станем. Попробуем понемногу, определим ваши предпочтения. Аромат, вкус, сладость — что вам понравится.

Он сопроводил слова ненужным пояснением о том, что вина не успели толком охладиться, но всё равно неплохие — будто Тоджин спрашивал. При этом наливал ему настолько маленькие порции, что сомнений не осталось: Лука действительно хотел просто дать попробовать.

Тоджин сделал несколько глотков.

— О-о-о.

Все вина оказались свежими и вкусными. Правда, он не чувствовал между ними разительных отличий.

— Простите, но…вкус не сильно отличается. Все вполне хороши.

— Не за что извиняться.

Лука усмехнулся, потянулся и разлил то вино, которое Тоджин выпил быстрее остальных, в оба бокала.

Он едва коснулся своим бокалом бокала Тоджина. Звук вышел чистым, звонким.

Даже пара глотков дала о себе знать: тело согрелось.

У подножия холма виднелся замок, где сейчас кишели Орсини.

— Синьор Орсини…ваша семья наверняка спросит, как мы познакомились.

— Не думаю, что они проявят такую любезность.

Золотой оттенок напитка сиял на солнце, Лука выбрал тихое вино, однако по стенкам всё же тянулись вверх мелкие пузырьки. Мужчина слегка покачал бокал и сделал глоток.

* Тихое вино — обычное, неигристое вино, в котором отсутствует газированность.

— Всё же лучше договориться заранее.

— Скажем правду.

— Правду?

— Что на карнавале я ходил за вами по пятам — и вот чем всё кончилось.

Тоджин опешил. После того как Лука подшутил над ним в музее у работ Марисы, они больше ни разу не возвращались к теме карнавала.

«Впрочем, впервые мы действительно увиделись там, отрицать смысла больше нет».

Он шумно выдохнул.

— И в чём правда? С той карнавальной вечеринки я хорошо запомнил одно — целую кучу голых задниц.

Эти задницы время от времени даже всплывали в его снах. Стоило Тоджину передёрнуть плечами от неприятного воспоминания, как Лука тихо рассмеялся. Пьяным он его ещё не видел. С тех пор, как они выбрались на холм, мужчина явно повеселел.

— Для меня это правда, такой я её вижу. Наш первый поцелуй тоже случился на карнавале.

— Э-это по ошибке!

Слова вылетели с запинкой, наверняка виновато вино. Тоджин вспыхнул, а Лука томно на него посмотрел.

— Да неужели? Забавно.

Понаблюдав за тем, как у Тоджина порозовели щёки, он снова перевёл взгляд вперёд.

— Я не из тех, кто ошибается.

Уголки губ Луки чуть приподнялись.

Солнце медленно оседало к горизонту.

От широких холмов до виноградных рядов, от поблёскивающей травы до кончика его носа и до едва заметной улыбки на губах — всё постепенно растворялось в мягком, мерцающем оранжевом свете.

Тоджин любовался, не отрываясь.

Казалось, он мог бы часами просто смотреть на него и на пейзаж, частью которого тот стал.

Однако чем дольше он созерцал, тем больше внутри зарождалась странная горечь, будто что-то медленно сжималось. Тоджин выдохнул и натянуто улыбнулся.

— И…если честно, звучит абсурдно. На карнавале все носили маски. Утверждать, что вы ходили именно за мной...разве не странно?

— На вас была маска «Коломбина».

Лука повернулся к нему и широкой ладонью прикрыл Тоджину глаза и переносицу.

— Примерно такого размера. Контуры лица и глаза я отчётливо разглядел.

Между длинными пальцами, окрашенными закатным солнцем, образовалась узкая щель, их глаза пересеклись в этом просвете.

Тоджин сжал тонкую ножку бокала. Он чувствовал биение собственного сердца — от горла до запястий.

Всё, что он видел сейчас, это прозрачный зеленоватый цвет. Он ощущал себя заколдованным. Идеальное колдовство, из которого не вырваться.

Тёплый ветер, пахнущий сладкими ягодами, коснулся его щеки. Между ними оставалась лишь ладонь — ничтожно малая дистанция.

Губы Луки, ещё влажные от вина, приоткрылись.

— Чтобы что-то началось, многого не требуется.

Слова прозвучали как тихое, интимное стихотворение, прочитанное единственному слушателю.

— Ч-что…началось?

— Кто знает…что именно.

Губы изогнулись. Тоджин схватил Луку за запястье. Чья-то — он не был уверен, чья именно — температура тела стремительно росла.

Он осторожно отвёл руку, всё ещё закрывавшую ему лицо.

Возникла мучительная жажда, от которой ныло всё нутро.

Он инстинктивно понимал, что никакое вино не сможет её утолить. Постыдное желание ощущалось до боли естественным. И невероятно сильным.

— Мы…мы же ещё в отпуске, верно?

Тоджин моргнул. Платиновые волосы Луки колыхнулись.

— Если ты этого хочешь.

Веки Луки медленно сомкнулись и разомкнулись. Свет заиграл на его светлых ресницах, делая их прозрачными.

«Я хочу поцеловать тебя».

Тоджин не смог озвучить желание вслух.

Он потянулся, аккуратно взял Луку за подбородок — ровно так же, как тот обращался когда-то с ним. Мужчина позволил, чуть подавшись вперёд. Реставратор коснулся его влажных губ своими.

Сладкие и холодные.

Он знал, как целуется Лука. Тот делал это подобно хищнику, а Тоджину обычно оставалось лишь подчиняться.

Но сейчас всё происходило иначе.

Будто случился их истинный первый поцелуй. Как тогда, в карнавальную ночь, когда они совершили свою «ошибку». Губы Луки двигались мягко, осторожно, бережно.

Лицо Луки под пальцами ощущалось горячим. Всего лишь поцелуй — мелочь, по сравнению с тем, на что они уже отваживались. Но медленные движения, туманящий голову выдох делали своё дело: тонкая внутренняя преграда растворялась, уступая место мучительной нежности, от которой щемило в груди.

— Мф…

Сомкнувшиеся губы медленно разъединились. Тоджин не открывал глаза. Не мог. Большая ладонь Луки коснулась его волос. Он нежно провёл рукой по его голове. Затем кончики пальцев скользнули к задней части шеи, и Тоджин сдавленно выдохнул.

— Ах…

Подгоняя его, изящные пальцы мягко провели по закрытым векам. Тоджин наконец открыл глаза. Взгляд упал куда-то вниз, стыд накрыл его.

— Хотел увидеть твоё лицо.

Тоджин вздрогнул. Лука медленно убрал ладонь, хотя ощущение прикосновения осталось — такое же тёплое, чёткое, как секунду назад.

И не только это. Всё, как Лука к нему прикасался, как смотрел, как дышал рядом, прожигало его изнутри.

Что-то новое поднималось в нём. Нет — не новое. Оно давно проросло. Просто он поздно понял, слишком поздно, чтобы можно было прятаться.

Лука раздражал его. Злил. Надоедал своими поддразниваниями…и при всём при том Тоджин хотел его целовать.

Одно чувство накладывалось на другое.

Словно нанося новый слой поверх ещё не высохшей масляной краски, влажные эмоции, связанные с Лукой Орсини, накапливались.

«Интересно…есть ли этому название?»

Конечно же нет.

Как перед картиной, где цвета спутались под толстым слоем пыли, он вдруг ощутил, что его захлёстывает желание заплакать.

Сложным человеком Лука никогда не был, но от этого не становилось легче. Тоджин ощущал себя загнанным в угол.

Его никто не торопил, и несколько мгновений прошло в тишине.

— Скоро похолодает, давай возвращаться.

Мужчина мягко улыбнулся.

Тоджин кивнул.

Он будто очнулся после долгого сна.