Онлайн чтение книги Масло на холсте Oil on canvas
3 - 49

— Нет, как это вообще может быть летней виллой?

Конечно, Тоджин предполагал, что жильё «той самой» синьоры вряд ли окажется заурядным. Но такого масштаба он точно не ожидал. Человеческое воображение редко способно нарисовать нечто, превосходящее когда-то увиденное.

— Зайдём?

Лука, припарковав машину, склонил голову и посмотрел на реставратора, у которого от удивления приоткрылись губы.

— Что-то не так?

— Да тут же…замок.

Загородный дом синьоры и впрямь представлял собой замок в горах: серые стены, острые башни, словно сошедшие со страниц сказки.

— Всё же это летняя вилла. Внутри сделали ремонт, так что жить вполне удобно.

— Дело не в удобстве, а в том, что…

«Это замок!»

За годы жизни в Италии Тоджин знал: огромные крепости, в которых давно никто не жил, в последнее время распродавали совсем дёшево.

«Но всё равно…»

Он растерялся. Размер здания позволял вместить не двоих гостей, а несколько десятков, а то и сотен. Из-за этого он чувствовал себя статистом в исторической драме.

Ошеломлённый Тоджин стоял неподвижно, пока голос Луки не вывел его из оцепенения.

— Фабио, Тереза.

— Вовремя приехали. А вы, значит, и есть…

Обернувшись, Тоджин увидел пожилую седовласую пару.

Мужчина, которого назвали Фабио, оживился при виде Луки. Но, бросив взгляд на Тоджина, он на мгновение запнулся, словно подбирая слова, и лишь мягко улыбнулся.

— Я управляющий виллой. А это моя жена, мы вместе следим за домом.

— Добро пожаловать. Рада, что хоть ненадолго здесь появится кто-то — сразу чувствуется, что в доме есть жизнь.

— Тереза, Фабио. Это Тоджин.

— Вы друг? Приятно познакомиться. Значит, у синьора Орсини тоже есть друзья…

Тереза приветливо шагнула вперёд и чмокнула парня в щёку. Тёплая ладонь мягко похлопала его по спине.

Не желая вдаваться в объяснения, кем они с Лукой приходятся друг другу, он поспешно кивнул:

— Да, друг.

— Друг?

Лука тут же подхватил реплику, представление ему явно не понравилось. Тоджин невольно скривился, и мужчина, заметив это, наконец отвёл взгляд.

— Похоже, слухи сюда ещё не дошли. Не так ли, Фабио?

— Ну…смотря какие.

Многозначительно пробормотал тот.

По выражению лица стало ясно: он в курсе, а вот Терезе ничего не сказал.

— Фабио, Тереза, как и договаривались: нам хватит трёх-четырёх дней отдыха.

— В последнее время гостей почти не бывало, так что, наверное, придётся кое-что подлатать по мелочи.

Озабоченно заметил Фабио.

— Если что-то понадобится, дам знать. В случае чего мы сразу приедем в деревню.

Реставратор быстро сообразил: Лука хочет, чтобы посторонние не мешали им, ведь всё должно выглядеть как «путешествие двух влюблённых».

Фабио напоследок ограничился напутствием, чтобы они звали его в случае нужды, но Тереза, кажется, всё ещё переживала.

— А что с продуктами? Что вы будете есть? Синьор Орсини, конечно, мужчина крепкий, ему и еды нужно вдвое больше. Но вот вашему другу…его, пожалуй, придётся кормить пастой по две тарелки за раз, желательно с вилки…

— Я позабочусь об этом, Тереза, не беспокойтесь. Проконтролирую, чтобы он всё съедал и даже как следует прожёвывал.

На реплику Луки женщина лишь цыкнула. Смутились от этой фразы, судя по всему, только Тоджин и Фабио.

— Если вы и вправду умеете ухаживать…проверим перед вашим возвращением в Венецию.

С этими словами Тереза усадила Фабио в ярко-красную машину и уехала. Тоджин стоял, держа в руках свою сумку, которую Лука достал из машины, и несколько пакетов с продуктами, и смотрел на замок.

— Да как мы всё это за трое суток осмотрим?

— При необходимости задержимся на день-два.

— Тут работы на месяц.

— Тогда на реставрацию времени не останется.

Возразил Лука.

Только сейчас Тоджин вспомнил о картине, ради которой всё началось: «Игра воды». Шедевр, способный прославить его имя.

Он стиснул зубы. Нет времени на капризы.

— Начинаем. Разделим этажи пополам и сегодня закончим хотя бы по одному.

Лука рассмеялся, услышав его решительный, полный энтузиазма тон.

— Думаю, стоит разделить по-другому. Я проверю комнаты, которыми пользовалась синьора, а вы возьмёте остальное. Кабинет и спальню оставьте мне.

— Ладно. Я начну с гостиной. Но, кстати…

— Что-то не так?

— Здесь же нет…ну, каких-нибудь потайных комнат? 

Тоджин, хотя вокруг никого не было, сжал кулаки и понизил голос.

«Звучит абсурдно, но всё же…»

Он ждал, что Лука рассмеётся и ответит:

«Не выдумывайте, мы же не в кино».

Тогда он сам бы смущённо улыбнулся на это, но тот лишь прищурился:

— Насколько я знаю, нет. Но если найдёте — скажите.

— Значит…теоретически она может быть?

— Смотрите не заблудитесь. Звукоизоляция здесь никудышная, так что если что — кричите.

— Хорошо.

Но ответ, которого Тоджин ждал, так и не прозвучал. С ощущением недосказанности он направился в ближайшую комнату.

Закатав рукава, он очутился в помещении, которое сложно было назвать просто комнатой — нечто более грандиозное. Похожее на гостиную, но всё же слишком маленькое для главного зала.

Сквозь белые занавеси проникал свет позднего дня. В воздухе мерцали крошечные пылинки, которых невозможно избежать, даже поддерживая идеальный порядок. Окна и широкие двери поблёкли до серовато-нефритового оттенка, а поверх них тянулись золотые узоры, пережившие, по всей видимости, несколько веков.

«Они и вправду отреставрировали такое огромное здание».

Внутри стояла громоздкая современная мебель.

«Вероятно, приёмная?»

Оглядываясь по сторонам, Тоджин заметил три картины с китайскими цветами и птицами. Джемма наверняка взвизгнула бы от восторга. Он осторожно приподнял одну из рам.

«Ничего».

Разумеется, никакого тайника, как в фильмах или сериалах, ему не попалось.

«Все важные вещи хозяин обычно держит при себе. Здесь вряд ли спрятаны документы».

Эта мысль немного его успокоила.

Тоджин продолжил осмотр: нажимал всё, что походило на кнопки, и открывал каждый ящик.

— Хм?

Взгляд зацепился за книгу на каминной полке — толстый том в кожаном переплёте.

«Открывать не стоит…»

Несколько запоздалая мысль для человека, который планирует перевернуть дом вверх дном. В итоге он всё же открыл и обнаружил внутри фотографии. Это оказался альбом.

«Свадебные снимки синьоры».

На первой странице — молодая пара в день бракосочетания.

Тоджин пригляделся: не беременна ли синьора, как на картинах Батисты Соролья? Но пышный покрой платья мешал рассмотреть. Он нахмурился и перевернул лист.

Сначала снимки были чёрно-белыми, затем постепенно наполнялись цветом. На них становилось всё больше людей.

В какой-то момент его рука замерла.

— Ах…

Причина удивления не в документах и не в догадке о беременности.

— Синьор Орсини.

На фотографии красовался ребёнок — тот самый заплаканный малыш с картины Марисы «Любимая моя дочь». У ребёнка, готового вот-вот разрыдаться, пылали щёки, а чьи-то пальцы безжалостно растягивали их в стороны. Реставратор сразу понял чьи.

— И правда милый.

Впрочем, не милых детей почти не встречается. Но разница с нынешней властной и ослепительно красивой внешностью Луки поражала.

Тоджин внимательно рассматривал кадры, потом лёгким движением пальца коснулся бумаги и перевернул страницу. Альбом близился к концу, но снимки оставались теми же: Лука и Мариса, вдвоём.

Мальчик то хмурился, то плакал, то сидел с каменным лицом, и лишь изредка улыбался, словно ангел. А вот Мариса неизменно сияла, и любовь, исходившая от неё, присутствовала в каждом движении — в объятии племянника за шею, в лёгком касании головы к голове, в поцелуе в щёку.

— Они, похоже, были очень близки.

Он вспомнил, как Лука однажды с отвращением говорил о жестокости тёти. А на снимках явственно ощущалось тепло Марисы.

Зато Клаудио, который так трепетно вспоминал её, не появлялся на кадрах вовсе.

«Может, он был слишком мал, вот и снимали только их двоих».

С этой мыслью реставратор закрыл альбом. Ни документа, ни следов беременности он не обнаружил.

Бегло окинул взглядом приёмную и отправился дальше.

«Ничего. Впрочем, получится ли в целом тут что-то найти?»

Констатировал Тоджин, обыскавший несколько комнат вдоль и поперёк. Конечно, те помещения, что он осмотрел, вряд ли подходили для хранения чего-то важного.

«Лучше уж реставрацией заниматься, в сто раз проще».

Реставрация тоже дело, требующее усилий, но, по крайней мере, она не выматывает так катастрофически.

«Но, чтобы вернуться к работе, нужно сначала попасть обратно в Венецию».

А для этого стоит поскорее найти бумаги. Однако после пяти обысканных комнат у него не осталось сил даже пошевелить пальцем, и он плюхнулся на ближайший диван.

— Тоджин.

Голос донёсся откуда-то издалека.

— Ужин готов, прошу к столу. Выйдя в коридор, пройдите вглубь, по прямой.

Тоджин с трудом поднялся. Взглянув на время, он понял, что даже для ужина уже поздновато. С ощущением блуждания по гигантскому лабиринту он шёл на звук голоса Луки, пока не набрёл столовую.

— Нашли-таки дорогу. Отлично.

Лука сидел рядом с тем местом, что явно предназначалось для хозяина, оставив его свободным.

Стол был уже накрыт, и подача напоминала работу приглашённого шефа. Стоило взглянуть на блюда, как голод нахлынул волной. Тоджин неуверенно приблизился.

— Мне здесь сесть?

Тон, полный смущения, Лука проигнорировал.

«Есть хочется сильнее, чем спорить».

Он не желал пререкаться и сел во главе стола, за которым с лёгкостью поместились бы человек двадцать.

— Синьор Орсини, нашли что-нибудь?

— Нет, только убедился: бабушка мастерски умела уклоняться от налогов.

В огромном доме отыскать одну бумажку — дело непростое. Всё же вздох вырвался сам собой. Откусив стебель спаржи, Тоджин продолжил:

— Думаю, завтра нам лучше начать с библиотеки. С важных мест.

— Согласен. Это разумнее.

Мужчина кивнул и принялся резать мясо. После чего воцарилась тишина, нарушаемая только стуком приборов.

Сидеть во главе стола оказалось неудобно: блюда стояли слишком далеко, и Лука время от времени прерывал трапезу, чтобы подать еду Тоджину.

— Очень вкусно. Спасибо.

Словно продолжая присматривать за ним, Лука выжидал идеальный момент, чтобы подложить ему еды, как только тарелка Тоджина пустела. Это и обременительно, и удобно. Завернув пасту на вилке, Лука взглянул на него.

— Вы, должно быть, устали, так что не планируйте ничего больше — поедите и отдохните. Продолжим завтра.

Сказать, что трёхчасовая поездка, похожая на американские горки, его не утомила, значило бы солгать. Но Тоджину, который сидел на пассажирском сиденье и к тому же ел приготовленную для него еду, не к лицу было жаловаться.

— Я ещё держусь. А вы как себя чувствуете, синьор Орсини?

— Ешьте побольше. Мне же потом отчитываться перед Терезой.

Ответа не последовало — только новая, щедрая порция пасты. Перед ним выросла гора дымящегося болоньезе. Выглядело вкусно, но слишком уж много.

* Болоньезе — мясной соус из Болоньи (фарш, овощи, томаты, вино), который обычно подают с пастой или лазаньей.

— Это слишком.

— Я могу вас покормить.

Лука уже потянулся за чистой вилкой, намереваясь выполнить обещание, данное Терезе, как Тоджин в испуге схватил свою. Он знал: если мужчина что-то решил, он доведёт это до конца.

— Жаль.

Брошенная вполголоса реплика лишила его всякой возможности поднять голову.

«Нашёл место для таких словечек…»

Обсудить хотелось многое, но паста оказалась слишком хороша, и он молча продолжил есть.

Когда трапеза завершилась, Лука поставил на стол стаканчики с густым шоколадным ликёром.

— Десерт.

Вместе с ним появилась небольшая миска со спагетти. Клубничные розовые мармеладки, которые реставратор купил днём.

Он перевёл взгляд с десертной тарелки на Луку. Перед тем стоял только ликёр.

— Вы не будете?

— Благодарю, нет. Пасты я и так съел достаточно.

Лука говорил спокойно, делая маленький глоток. И пусть он не шутил, Тоджин невольно улыбнулся.

***

Он проснулся от петушиного крика — трудно поверить. Однако, если вспомнить, что вокруг простирались горы, удивляться не стоило.

Зевая, Тоджин взглянул на телефон и увидел сообщение, пришедшее минут десять назад:

[Если проснулись — идите на террасу на верхнем этаже. Поднимитесь на один этаж и выйдите из зала на улицу.]

Проверять отправителя не требовалось.

Реставратор наспех переоделся и поднялся по лестнице. Туда он ещё не ходил и сперва сомневался, удастся ли сразу понять, где находится зал. Но ошибиться было невозможно.

Весь последний этаж оказался единым просторным залом с высоким потолком. Он был сплошь расписан фресками, разделёнными золотыми рамами.

«Здесь можно снимать кино».

Люстры, ажурные окна, расставленные повсюду скульптуры — и при этом мебели всего ничего: несколько диванов в углу да столы. Увиденное поражало до головокружения.

В конце помещения, прямо перед Тоджином, колыхнулись изумрудно-зелёные портьеры.

— Синьор Орсини?

— Я здесь.

Ответ прозвучал эхом. Из-за штор вышел Лука. С его появлением в огромном и роскошном пространстве возник ещё один акцент. Как будто мужчина — источник света.

«Неужели я всё ещё не до конца проснулся?»

Мысль смутила, и Тоджин покачал головой, подходя ближе. Сначала шагал спокойно, но почему-то ускорился и под конец почти перешёл на бег.

Лука спокойно дождался его и схватил за руку, словно подлавливая добычу. Прежде чем Тоджин успел счесть это странным, тот отодвинул занавес и показал ему вид снаружи.

— Ого…

За просторной террасой простиралось море зелени, укутанное в лёгкую дымку облаков.

Серые силуэты далёких гор резко контрастировали с яркой зеленью прямо перед глазами. Восходящее солнце сияло, а свежий прохладный воздух окончательно прояснил голову. Тоджин не решался высвободить руку и смотрел на мужчину.

— Великолепно.

— Вид неплох, да? Подумал, что позавтракать здесь — хорошее решение.

Пейзаж определённо стоил того, чтобы чуть-чуть помёрзнуть. Только теперь реставратор заметил сервированный на террасе завтрак.

Он поднял стакан с бледно-коричневым напитком, в котором плавали кусочки льда, и без лишних вопросов понял, что это для него.

И всё же…

— Что это?

— Помои.

— Бывают ещё и со льдом?

— Оказалось, бывают, если поискать.

Он негромко рассмеялся. Не говоря более ни слова, парень поспешно поднял стакан и попробовал.

— М-м-м, с сиропом со вкусом лесного ореха.

— Совпадение.

— А. Совпадение.

Лука, не меняясь в лице, отхлебнул свой эспрессо. Тоджин снова сделал глоток.

Ледяной американо, да и раннее альпийское утро тёплым не назовёшь. Но это не имело значения.

— Приятное совпадение.

На эти слова Лука только пожал плечами.

Тепло разливалось внутри, и Тоджин, чтобы скрыть свои чувства, уставился на бледные очертания гор. Утро выдалось на редкость прекрасным.

***

Особняк отличался огромными размерами, и библиотека оказалась такой же просторной. Две из четырёх стен от пола до потолка были забиты книгами, достать хотя бы одну из них уже являлось задачей.

Тоджин выуживал книги одну за другой, а Лука проверял. Пыль стояла в воздухе, и глаза резало при каждом снятом с полки томе.

— Кажется, этим книгам минимум двести лет. Их стоит открывать осторожно.

— Если всё это время их не открывали, значит, ничего особенно ценного там нет.

Тоджин бережно передавал книги, мужчина их отряхивал и раскрывал, но вместо нужного документа находил только пыль.

— Тут мы закончили…наверху тоже стоит посмотреть, верно? В письменных столах или в ящиках ничего не оказалось?

Подобные вопросы он задавал уже не единожды, но не мог не спросить снова.

«Если бы нужное лежало где-то в очевидном месте, не пришлось бы устраивать такой бардак».

Всякий раз отвечал Лука. А теперь и вовсе перестал реагировать. Вместо слов он ухватился за приставленную к шкафу лестницу.

— Наверх поднимусь я. Вы оставайтесь внизу, принимайте книги и проверяйте.

— Я мог бы подняться сам.

— Я прекрасно помню, как вы нашли «Игру воды»…

«Хотя его там и близко не было».

Проворчал про себя Тоджин.

Но после того случая к лестницам у него и правда появилось недоверие, так что спорить не стал.

Перерыть библиотеку без остановки — занятие отнюдь не лёгкое. Очнувшись, он понял: полдень давно миновал, а книг оставалось ещё бесчисленное множество.

«Этот человек работает не меньше меня. Значит, жаловаться бессмысленно».

Тоджин покосился на него и, морщась, потёр плечо. Свет, что ещё недавно заливал комнату через окна, становился тусклым. Он хотел взглянуть на часы, но сверху раздался голос Луки:

— Включите здесь свет.

По его просьбе Тоджин отыскал в библиотеке кнопку, совсем не гармонировавшую с обстановкой, и нажал её. Дорогие круглые светильники должны были вспыхнуть.

Пух.

Но раздалось совсем не то, что следовало. Хлопок.

«Что это?»

Растерявшись, он щёлкнул выключателем ещё несколько раз, но ничего не вышло.

— Тоджин.

— Секунду!

Оставив позади зовущий голос, он вышел из помещения. Дойдя до конца длинного коридора, нащупал выключатель, но свет, который ещё недавно работал нормально, не включался. Спину пробрала холодная дрожь.

«Натворил дел…»

Формально это не его вина, и всё же сердце колотилось. Лука уже успел спуститься с лестницы и теперь стоял в коридоре.

— Похоже, электричество отключилось.

— Простите…

Он всего-то нажал на кнопку, но от этого легче не становилось. Лука, словно в подтверждение, легко стукнул ладонью по стене.

— Старый дом, ничего не поделаешь. Иногда такое случается. Немного хлопотно, но вам точно не из-за чего извиняться.

— Может, стоит позвонить Фабио или Терезе?

— Скорее всего, придётся ехать за ними. Эти двое до сих пор не понимают, зачем нужен мобильный телефон. Но я всё равно попробую сначала дозвониться.

Лука прямо на месте поднял трубку телефона. В ответ только монотонный гудок.

Слова Фабио, что он говорил несколько раз — звать, если что — оказались пустыми обещаниями.

Проверив часы, мужчина обернулся к Тоджину:

— Поеду за ними. Если вы не против, можем вместе.

— Я тоже?

— Считайте, что для смены обстановки. Но если хотите упорно работать при свечах — я не стану вас останавливать.

— Нет, я поеду.

Конечно, Тоджин мечтал поскорее найти документы и вернуться в Венецию, чтобы заняться реставрацией. Но вдыхать затхлую пыль, разыскивая неизвестно что и неизвестно где, совсем не прельщало.

Пейзажи Доломитов превзошли его ожидания, ему захотелось полюбоваться ими.

По пути сюда он слишком беспокоился, выживет ли с таким водителем, чтобы наслаждаться прекрасными видами. Но сейчас ситуация изменилась.