27. Утешение

Рука Се Гуана дрогнула и рюмка с грохотом упала на пол.

— Не паникуй, — спокойно сказал Хо Минцзюнь. — Если бы ты и правда был Чэн Шэном, я бы не тянул до сих пор, чтобы встретиться с тобой.

Се Гуан тяжело вздохнул, в ушах всё ещё звенело от чрезмерного напряжения и бешено колотящегося сердца: 

— Предок, умоляю, не делай таких длинных пауз в речи.

Хо Минцзюнь, видя, что у него ещё остались силы для шуток и он не расстроился, немного успокоился: 

— В прошлом году, чтобы подтвердить твою личность, я пригласил родителей Чэн Шэна из родных мест сюда. Это те самые супруги, которых ты видел в ресторане в тот день. Родные родители знают Чэн Шэна лучше меня, и они сказали, что ты не он, а значит это окончательный результат.

— Тоже верно. Судя по всему, я слишком от него отличаюсь. Возможно, действительно просто совпадение, — вздохнул Се Гуан. — Хороший был парень, жаль.

Хо Минцзюнь: 

— Поэтому…

— Ладно, не нужно дальше объяснять, я понимаю, что ты имеешь в виду, — Се Гуан расслабленно откинулся на спинку стула. Выражение его лица было безмятежным, с лёгким, едва заметным смущением. — Раньше я думал, что ты перенёс на меня свои чувства и считал это полнейшим абсурдом. Сегодня, выслушав твою историю, я понял, что был слишком узколоб.

Хо Минцзюнь нахмурился: 

— Поменьше вздорных мыслей, какое это имеет к тебе отношение?

Се Гуан, увидев его нахмуренное лицо, невольно улыбнулся: 

— Ладно. Выслушав твои объяснения причин и следствий, у меня на душе стало гораздо легче. Даже если ты принял меня за Чэн Шэна, я больше не злюсь. Перевернём эту страницу, ладно? Живи хорошо, не забывай его, не обесценивай ту жертву, которую он принёс.

Се Гуан наполнил пустую пиалу вином, поднял её и обратился к Хо Минцзюню с тостом: 

— За Чэн Шэна.

Хо Минцзюнь откликнулся: 

— За Чэн Шэна.

В тот день Се Гуан всё-таки напился, и в итоге его отвёз домой не пивший ни капли Хо Минцзюнь. Машина остановилась у подъезда, Хо Минцзюнь разбудил задремавшего Се Гуана, открыл дверь и помог ему выйти. Увидев, что этот человек даже не может идти прямо — колени подкашиваются, Хо Минцзюнь вспомнил ту незабываемую ночь и не сдержал вздоха: 

— Сначала договоримся: на этот раз послушно поднимаемся наверх, без капризов.

Се Гуан был просто пьян, его реакция замедлилась, но до беспамятства дело ещё не дошло. Так что услышав эти слова, он оттолкнул протянутую ему руку: 

— Не нужно помогать, я сам дойду—

Не успел он договорить, как пошатнулся и врезался в  дверь машины.

Хо Минцзюнь поспешил поддержать, перекинул его руку через своё плечо, обнял за талию и повёл Се Гуана наверх: 

— Беспокойное создание. Впредь не позволяй мне видеть, как ты пьёшь, а если выпьешь — не ищи меня.

Се Гуан, словно компьютер с перегруженной оперативной памятью, немного подумал и рассмеялся: 

— Я всего несколько минут как простил тебя, а ты уже так нетерпелив. Вы, властные боссы, что, только на словах умеете утешать?

Тащить на себе взрослого мужчину по лестнице всё же было утомительно. Хо Минцзюнь слегка запыхался, повернул голову посмотреть на Се Гуана — они были так близко, что почти лбами соприкасались. Он смутно уловил исходящий от Се Гуана густой аромат хуадяо — запах был вовсе не неприятный, наоборот, пьяняще сладковатый.

— Как ещё я должен тебя утешить, — Хо Минцзюнь обнял его стройную талию, слегка приподнял и помог ступить на ступеньку выше, — Может, мне тебя на руках донести?

Се Гуан не мог удержаться от смеха: 

— Нет, мы уже на третьем этаже — уж слишком поздно. Давай тогда вернёмся на первый и начнём заново?

— Какое ещё «заново»! — Хо Минцзюнь несильно шлёпнул его по боку. — Только и знаешь, что мучить меня... Осторожнее, смотри под ноги, не оступись.

Слова его были не очень мягкими, но тон снисходительный и посмеивающийся, с оттенком беспомощности и покорности.

Се Гуан в одурманенном состоянии смотрел снизу вверх на его лицо. Внешность Хо Минцзюня и правда не уступала звёздам шоу-бизнеса, и даже в таком странном ракурсе он выглядел красиво.

С огромным трудом они добрались до двери квартиры. Се Гуан покорно вытянул руки, чтобы Хо Минцзюнь достал ключи из его кармана. Хо Минцзюнь втолкнул Се Гуана в квартиру, закрывая за собой дверь, и спросил: 

— Посидишь в гостиной или сразу пойдёшь в кровать…

Не успел он договорить, как Се Гуан с затуманенным пьяным взглядом вдруг бросился на него, со стуком прижав Хо Минцзюня к входной двери.

Этот классический, как из учебника, приём[1] в сочетании с только что прозвучавшей фразой создал вдруг неописуемую атмосферу.

Они стояли лицом к лицу. Хо Минцзюнь был на полголовы выше Се Гуана. Он слегка отклонился назад, спиной плотно прижавшись к двери. Похоже, это был первый раз, когда кто-то осмелился загнать его в угол, и выражение его лица было многозначительным: 

— М-м?

Глаза Се Гуана были будто покрыты туманной дымкой: из-за головокружения зрачки не могли сфокусироваться, и выражение казалось рассеянным. Он медленно окинул Хо Минцзюня взглядом — от лба до груди. Его глаза скользили, словно две мягкие кисточки, и создавали почти осязаемое щекочущее ощущение.

— Давно хотел сказать тебе, — Се Гуан поднял руку и очень легко коснулся тыльной стороной ладони его щеки, — Ты ведь такой красивый, не стоит всё время хмуриться, это слишком расточительно. Улыбайся чаще.

Его рука была холодной, но лёгкое прикосновение к чувствительной коже лица, казалось, прожгло до самого сердца.

Хо Минцзюнь инстинктивно схватил его ладонь.

Это было защитное движение, но Хо Минцзюнь не приложил силы. Рука Се Гуана, скользнув, повернулась так, что их ладони соприкоснулись. Он мягко обхватил его пальцы и стал их перебирать.

— Я вижу, что у тебя очень глубокие чувства к Чэн Шэну. Прошло десять лет, а ты всё ещё не оставил надежду. Хотя ты никогда этого не говорил, но после того, как узнал, что я не он, тебе, наверное, тоже было нелегко. Ты всё время извиняешься передо мной. А ты сам? Тебя кто-нибудь утешил?

Хо Минцзюнь ошеломлённо замер, в глазах мелькнуло недоверие.

Се Гуан распахнул объятия и великодушно сказал: 

— Ну же, теперь моя очередь тебя утешать.

Хо Минцзюнь ещё не успел до конца осознать смысл сказанного, как его уже заключили в крепкие объятия.

Се Гуан обнял его, как старый друг. Тёплое, чуть дрожащее дыхание скользнуло по вискам и шее, Хо Минцзюнь услышал, как он тихо сказал: 

— Всё уже позади, всё хорошо, не грусти.

После завершения съёмок «Юных воинов» Се Гуан отдыхал дома всего полмесяца, затем сразу начал готовиться к фильму «Насмешки лазурного моря». Бай Лучжоу завершила предварительный этап кастинга, первый вариант сценария также был утверждён. Роль Се Гуана повысили до второго по важности мужского персонажа: Юэ Цинлу был окончательно утвержден как главный антагонист фильма.

Се Гуан только закончил интенсивный курс тайцзи, как тут же начал изучать новые приемы с постановщиком трюков.  Кроме того, ему предстояло доснять несколько сцен для «Юных воинов», а также по требованию режиссёра Бай изучать характер своего героя, читать сценарий, поддерживать физическую форму и заниматься фитнесом. Весь март промелькнул в бесконечных хлопотах, и лишь в начале апреля подготовка подошла к концу. Се Гуан ещё не успел перевести дух, как получил приглашение от компании «Хэжунь Тяньчэн».

Поскольку оригинальное произведение «Насмешки лазурного моря» стало одним из самых перспективных за последние два года, и его телеадаптация уже оказалась успешной, «Хэжунь Тяньчэн» совместно с сайтом «Apple Literature» и онлайн-платформами организовали церемонию запуска совместного проекта и пресс-конференцию будущего фильма, пригласив режиссёра Бай Лучжоу и нескольких главных актёров.

Се Гуан в последнее время был на подъёме. Линь Яо как раз размышляла, стоит ли взять для него ещё несколько публичных мероприятий, чтобы он успел «засветиться» перед вступлением в съёмочную группу и поддержать интерес публики. А так как на презентации фильма, организованной «Хэжунь Тяньчэн», соберутся многие влиятельные люди индустрии, если Се Гуану удастся запомниться этим шишкам, это принесёт огромную пользу его будущей карьере.

Поэтому Линь Яо специально напомнила Хуан Чэну и Се Гуану, что участие в этой пресс-конференции нужно воспринимать со всей серьёзностью: одежда, аксессуары, внешний вид — всё должно быть тщательно продумано, ни в коем случае нельзя терять баллы за первое впечатление.

На подобных мероприятиях по умолчанию требуется официальная одежда. Для артиста лучше всего надеть брендовый готовый костюм или вещь haute couture — это не только знак уважения, но и возможность привлечь внимание в мире моды. У Се Гуана в последние годы почти не было возможностей заявить о себе, поэтому он редко носил официальные костюмы и даже не думал обновлять гардероб. Его два костюма были моделями прошлых лет средне-высокого бренда и сейчас явно выглядели бы неуместно. Се Гуан решил, что надо срочно купить новый, но у режиссёра Пана возникли проблемы с озвучкой, и Се Гуана вызвали на дубляж. В беготне он совсем забыл про это дело.

До пресс-конференции оставалось всего два дня, а Се Гуан по-прежнему сидел в студии звукозаписи, спокойный, как гора Тайшань. Линь Яо позвонила и спросила, как у него с подготовкой. Се Гуан опешил и, поняв, что напрочь об этом забыл, почувствовал себя неловко. Он уже собирался отшутиться, как вдруг увидел, что Хуан Чэн вошёл в комнату отдыха, неся два костюма в чехлах.

— Какой-то господин Чжун прислал одежду. Сказал, что для вас, — Хуан Чэн повесил костюмы на вешалку и поставил на пол охапку пакетов. 

Се Гуан удивился: 

— Одежду? Какую ещё одежду?

Он подошёл, приподнял чехлы и увидел две пары костюмов — один чёрный, другой тёмно-синий. Перевернул ярлык и, увидев уже знакомую английскую аббревиатуру, на мгновение растерялся. С неуверенностью в голосе он спросил Линь Яо: 

— Сестра Линь, это вы помогли мне достать костюмы?

Линь Яо недоуменно ответила: 

— Костюмы? Какие костюмы? Нет, это не я.

О его расписании знали только ассистент и агент. Раз Линь Яо это отрицает, то, взглянув на размах подарка, Се Гуан в общих чертах уже догадался, откуда ветер дует.

Парой слов он закончил разговор с Линь Яо, положил телефон и спросил Хуан Чэна: 

— Тот, кто принес одежду, сказал, от кого она?

Хуан Чэн ответил: 

— Он сказал: «Увидите — и сразу поймёте».

Как и ожидалось. У Се Гуана на душе стало чуть легче, но вместе с тем он испытал странное, трудно выразимое чувство — что-то между щемящей горечью и мягкой теплотой. Кроме Хо Минцзюня, не нашлось бы другого человека, кто стал бы так заботиться о таких мелочах.

Костюмы оказались готовыми изделиями от одного люксового бренда. Кроме того, от галстука до туфель — всё было подобрано в комплекте, включая булавки для галстука, запонки и даже такие мелочи, как флакон духов. Но и это ещё не всё: в изящной коробочке, размером с ладонь, лежали тонкие, изысканные часы в подчеркнуто механистическом стиле.

Одежда и обувь, хотя и дорогие, в целом обошлись бы тысяч в сто, но если добавить эти часы, то пришлось бы считать в семизначных цифрах.

Се Гуан в беспокойстве смотрел на эту кучу вещей и выглядел немного растерянным. Хуан Чэн украдкой понаблюдал за ним и предложил: 

— Может, сначала примерить? Времени в обрез, если покупать новый костюм, мы можем не успеть.

Се Гуан меланхолично поднял глаза, бросил на него короткий взгляд, потом снова опустил голову и вздохнул: 

— Ладно, давай примерим.

Хуан Чэн, видя, что он наконец согласился, поспешил помочь переодеться.

Одежда и обувь идеально подошли по размеру.

Се Гуан надел пиджак, поправил манжеты и как будто невзначай, мимоходом спросил Хуан Чэна: 

— Ты на самом деле человек Хо Минцзюня, да?

Хуан Чэн, застигнутый врасплох его внезапным нападением, внутренне напрягся и сразу ответил: 

— Нет.

— Я никогда не брал тебя с собой на встречи с ним. — Се Гуан неспешно завязал галстук, повернулся и с усмешкой сказал, — в этот момент ты должен спросить: «А кто такой Хо Минцзюнь?»

[1] 壁咚 (bìdōng), где 壁 — это «стена», а 咚 — звук удара (глухой «дон»). Термин возник по аналогии с японским «кабэ-дон»: один человек силой прижимает другого к стене, преграждая путь к отступлению, а звук «dōng» символизирует удар ладони о стену.