41. «Красная площадь»

Две мужские руки сомкнулись — изящные, худые, с длинными пальцами, полные скрытой силы. В них не читалась та сладость, что видна с первого взгляда, когда рука мужчины

Уши Се Гуана запылали. Он согнул один палец и пощекотал им ладонь Хо Минцзюня. Ощущение от поцелуя, коснувшегося его меж бровей, казалось, всё ещё не исчезло; оно проникло сквозь кожу в кровеносные сосуды, затаилось в глубине сердца, тревожащее и нетерпеливое.

Они потратили уйму времени на бессмысленные «ты тянешь меня — я тебя щекочу», и в итоге уже не успевали переодеться. Поднялась ужасная суматоха[1]. Хо Минцзюнь, на ходу застёгивая манжеты, ворчал:

— В следующий раз буду будить тебя на час раньше. Никогда не видел мастера с такими продвинутыми навыками валятся в постели!

— Ах, значит, я виноват? — Се Гуан заправил рубашку в брюки, а затем они с Хо Минцзюнем привычно поменялись местами и стали повязывать друг другу галстуки. — А разве твои навыки будить намного лучше?

Хо Минцзюнь в ответ шлёпнул его по заднице. Се Гуан с воплем «Ай!» едва не подпрыгнул до потолка:

— Оговорился! У тебя рука уж слишком тяжёлая!

Приведя в порядок воротники и галстуки, надев безупречно сидящие костюмы и приняв самое привычное для светских раутов выражение лиц, они переглянулись и вышли за дверь.

Один — холодный и суровый, другой — мягкий и приветливый. Хотя их ауры разнились, оба были невероятно импозантны и ослепительны, полные изящества и блеска. Их костюмы не были откровенно парными, однако детали узоров и даже цвета галстуков перекликались друг с другом. Что за великолепная пара статных и идеально подходящих друг другу красавцев[2]… Настоящая гей-парочка.

Стилист-консультант равнодушно подумал: «Звукоизоляция в офисе у них, надо сказать, неплохая».

«Красная площадь» — банкетный зал в отеле «Каслэйд» города Б. Он получил такое название из-за шестиугольной, похожей на драгоценный камень формы и оформления в красных тонах. Благотворительный ужин на «Красной площади» — это мероприятие с длинной историей, начало которому положил Сунь Хэн, глава корпорации «Тайхэ». Оно проводится раз в год, приглашая знаменитостей из разных сфер пожертвовать средства, поучаствовать в благотворительных распродажах и других активностях.

Хо Минцзюнь ежегодно получал приглашения, однако за последние несколько лет появился там всего пару раз. То, что Се Гуан получил приглашение, всецело являлось результатом возможности укрыться в тени большого дерева[3]. Жена заместителя председателя правления «Сихуа» Е Цзюня носила фамилию Сунь и была связана с «Тайхэ» через брак детей. Хотя кровные узы были весьма отдаленными, отношения между двумя семьями оставались хорошими. Во всей индустрии развлечений, пожалуй, только компания «Сихуа» могла провернуть такое: раздавать приглашения на банкет на «Красной площади» артистам своей компании, словно это билеты в парк развлечений, призывая всех показаться на красной дорожке.

Приглашения на благотворительный банкет делились на внутренние и внешние. Внутренний проход предназначался для больших шишек, предпочитающих приватность: там не было репортёров, и он вёл прямо в банкетный зал. Внешняя же часть включала стометровую красную дорожку, специально созданную как подиум для звезд. У Се Гуана был билет во внешнюю зону. Перед красной дорожкой его ожидала толпа СМИ, ведущих прямые трансляции, так что, так или иначе, ему нужно было там появиться. Поэтому они с Хо Минцзюнем разошлись у входа — тот пошёл во внутренний зал, а Се Гуан договорился встретиться с ним уже внутри, и только тогда сел в машину и уехал к парадному входу.

На банкет прибыло множество звёзд; это было грандиозное событие для индустрии развлечений. Всего за пять минут мимо него прошли как минимум три знаменитости уровня «королев экрана». Се Гуан стоял в стороне от красной дорожки, рассеянно глядя на вспышки фотокамер, что сверкали, словно огненные деревья и серебряные цветы[4]. Он впервые шёл по красной дорожке такого высокого уровня. По идее, ему следовало бы выстраивать позы, делать селфи и стремиться задержаться в кадре на несколько секунд подольше, однако сейчас он лишь желал поскорее пройти её и отправиться во внутреннюю зону к Хо Минцзюню.

Подошедшая девушка-ассистентка пригласила его внутрь. Се Гуан последовал за ней к началу красной дорожки, по пути успев поразмыслить над своим собственным душевным состоянием: «Не зря учителя в школе запрещали нам ранние романтические отношения. Влюблённость слишком отвлекает от дел».

Он даже не чувствовал, что в этом может быть что-то неправильное, и со скоростью урагана принял эту новую реальность — и, к тому же, начал получать от неё удовольствие.

Погружённый в свои «сладкие переживания», Се Гуан ступил в пространство под прицелами фотокамер. Всплеск популярности, что он получил благодаря Хо Минцзюню, ещё не улёгся, и журналисты принялись наперебой его снимать. Вспышки то и дело озаряли всё вокруг, и по интенсивности происходящее не уступало появлению звезд первой величины. Се Гуан был статным и красивым, его движения и жесты элегантны и уместны, а улыбка была мягкой и доброжелательной — только вот он слегка переборщил «с сиянием», всё его тело словно окутывало особое свечение «полного идиота, потерявшего голову от любви».

С изяществом взяв ручку, он размашисто[5] вывел на табличке для автографов своё имя.

Один зоркий репортёр заметил, что он сделал паузу после первого штриха, прежде чем продолжить, из-за чего автограф вышел не таким округлым и законченным. Словно… он вдруг забыл, как пишется его собственное имя.

Благополучно преодолев красную дорожку, Се Гуан, проходя по коридору в банкетный зал, с облегчением вытер со лба несуществующий холодный пот.

Когда Хо Минцзюнь учил его, то заодно показал, как подписывается сам. В шутку Се Гуан пообещал подделать его автограф и, упражняясь, часто писал их имена рядом. В итоге, расписываясь сейчас, он отвлёкся и машинально начал с первой черты иероглифа «Хо». К счастью, он вовремя спохватился и остановился. Не то ещё до того, как во всём признаться Хо Минцзюню, он бы уже перед всем народом совершил каминг-аут. Вот это было бы впечатляюще!

Благотворительный ужин на «Красной площади» состоял из трёх основных частей: банкета, аукциона и танцев. В первом банкетном зале проходил фуршет. Связь там была плохая, и сообщение, что Се Гуан отправил Хо Минцзюню, долго не доходило. Он остановился неподалёку от террасы, изредка здороваясь с проходящими мимо знакомыми, и под предлогом, что ждёт кого-то, избегал шумного общения в центре, где царили звон бокалов и оживлённые беседы. От этого создавалось впечатление, что он отлынивает от бурной деятельности.

Увидь его сейчас Линь Яо, она бы, наверное, схватила его за шкирку и швырнула в самую гущу событий.

Лишь с Хо Минцзюнем он мог позволить себе так расслабиться и делать что вздумается. В конце концов, тот, кого любят больше, всегда чувствует себя безнаказанным — он прекрасно это понимал.

Размышляя об этом, Се Гуан провёл рукой по лицу — было больновато. Его громкие заявления, сделанные ранее, до сих пор звучали в ушах, и он чувствовал, что заходит всё дальше на путь коварной наложницы, что, злоупотребляя благосклонностью правителя, губит страну.

У него снова «зачесались руки» — казалось, что обязательно нужно сделать что-то с Хо Минцзюнем, чтобы «отыграться».

Пока он строил свои хитроумные планы, кто-то неожиданно толкнул его сзади. Се Гуан обернулся и отступил на шаг, обнаружив, что столкнулся с вернувшейся с террасы актрисой — и она показалась ему немного знакомой.

Се Гуан не сразу вспомнил, кто это, но выражение лица у неё было недобрым.

На знаменитости было роскошное вечернее платье светло-золотого цвета, на запястьях, шее и в ушах сверкали бриллианты. Её наряд нельзя было назвать неброским, вот только фигура слегка потеряла форму, и в итоге она выглядела точь-в-точь как золотистый початок кукурузы.

«Кукуруза» слегка растрепалась, помада на губах размазалась, на щеках играл румянец, грудь вздымалась — казалось, она была чем-то взволнована. Се Гуан даже разглядел на её плече не успевшие сойти следы от пальцев.

«Кукуруза» злобно уставилась на него и недовольно сказала:

— Не загораживай дорогу.

Одновременно с этим позади него раздался другой голос:

— Се Гуан.

Это был Хо Минцзюнь.

Знаменитость могла не знать Се Гуана, но никак не Хо Минцзюня.

— Господин Хо, здравствуйте, — засуетилась она, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо. В её смущении была особая прелесть, и от этого жеста в голове Се Гуана прояснилось. Наконец-то он вспомнил, кто эта «богиня».

— Прошу прощения, я слишком торопилась и случайно столкнулась с этим господином, — она слегка поклонилась Се Гуану. — Извините.

Хо Минцзюнь не смотрел на неё. Положив руку на плечо Се Гуана, он тихо спросил:

—Куда тебя толкнули? Всё в порядке?

— Всё хорошо, всё хорошо, — фальшиво рассмеялся Се Гуан и обратился к знаменитости: — Ничего страшного, не беспокойтесь.

«Кукуруза», казалось, всё ещё была не в себе, но, видимо, у неё были какие-то срочные дела. Сказав пару любезностей, она поспешно удалилась. Хо Минцзюнь дождался, пока она уйдёт, и затем мрачно спросил:

— Откуда она взялась? Ты её знаешь?

— Из-за занавеса, наверное, возвращалась с террасы? — сказал Се Гуан. — Её зовут Бай Юй, она очень известная актриса. Когда я только начинал, она была невероятно популярна.

Хо Минцзюнь бросил взгляд в направлении, где скрылась Бай Юй:

— В дальнейшем держись от неё подальше.

— Хм, почему?

Хо Минцзюнь, казалось, несколько опешил от его вопроса. Подумав, как бы поделикатнее выразиться, он уклончиво заметил:

— Тебе не показалось, что с ней что-то не так?

Невинный мальчик Се Гуан недоумённо ответил:

— Что-то не так… ну, она выглядела слегка растрёпанной, а на плече у неё были следы от пальцев. Может, она только что дралась с кем-то на террасе?

— Что-то вроде, — неопределённо фыркнул Хо Минцзюнь. — Битва духов-искусителей[6]. 

Недотёпа Се Гуан не понял и искренне поинтересовался:

— Что за битва, говоришь?

Хо Минцзюнь и представить не мог, что будет обсуждать подобные вещи с Се Гуаном в таком месте. Это был полный удар по его репутации! Стиснув зубы, он притянул его к себе и прохрипел прямо в ухо:

— Разве ты не видишь, что у неё на лице написана похоть[7]? Как думаешь, чем она занималась?!

Его дыхание и поток воздуха, возникающий при разговоре, проникли в чувствительную ушную раковину Се Гуана. В сочетании с совершенно откровенной интерпретацией это успешно заставило неискушённого юношу покраснеть до ушей, сделав его похожим на варёного краба.

— …Как возможны столь развратные вещи? — пробормотал ошеломлённый Се Гуан.

Хо Минцзюнь отпустил его и спокойно произнёс:

— Будь повнимательнее и не приближайся к ней. Если уж они позволяют себе здесь такие вольности, то представить страшно, до чего они могут дойти наедине.

Придя в себя от шока, Се Гуан удивился ещё кое-чему: Хо Минцзюнь всегда был холодным и сдержанным, и редко выражал свои симпатии или антипатии так явно. Почему же эта ситуация так задела его за живое?

Хо Минцзюнь, казалось, понял, о чём он думает, но не стал объяснять подробнее. Только сказал:

— Я ненавижу распутство.

— Ага, — Се Гуан проявил такт и не стал расспрашивать дальше. Желая разрядить обстановку, он вспомнил свой единственный опыт пересечения с Бай Юй и решил рассказать Хо Минцзюню об этом забавном случае. — Знаешь, я когда-то снимался с Бай Юй в одной съёмочной группе и даже был её дублёром.

Поймав удивлённый взгляд Хо Минцзюня, он усмехнулся:

— Речь о «Заклинании Божественного Дракона». В коммерческих блокбастерах очень любят вставлять откровенные сцены. В фильме был такой эпизод: её героиня полностью обнажённая спиной к камере выходит из воды, оборачивается, чтобы парировать удар меча сзади, а затем начинается драка. Я был её дублёром, то есть должен был подменить её после того, как она парирует удар, и доиграть сцену. В то время Бай Юй придерживалась амплуа «невинной нефритовой девы»[8]. Узнав про сцену с обнажением, она наотрез отказалась сниматься, требуя, чтобы режиссёр нашёл дублёра. Режиссёр был бессилен: это были натурные съёмки в глухой местности, где было не сыскать подходящую лисицу-искусительницу для дубляжа. В итоге эта работа свалилась на меня.

На лице Хо Минцзюня читалось: «Ты что несёшь?!». Се Гуан махнул рукой, смущённо улыбаясь:

— Всё это — моё тёмное прошлое. Мне тогда только за двадцать перевалило, я был худощавым, с покатыми плечами. Надели парик — и со спины можно было легко принять за женщину. Режиссёр остался доволен, а вот Бай Юй, наверное, до конца жизни не захочет меня видеть. Хорошо, что она меня сейчас не узнала, ха-ха.

Эта история нисколько не развеселила Хо Минцзюня. Напротив, он пришёл ещё в большее негодование. Внешне он оставался невозмутимым, но внутри сначала превратился в морского ежа, затем — в иглобрюха, а под конец и вовсе в связку петард «Дадахун», что взрывается тысячей залпов.

«Неужели он был дублёром для кого-то в сцене с обнажением? Да ещё и полным!» — в ярости подумал Хо Минцзюнь. — «Я-то видел обнажённое тело Се Гуана всего один раз, а эта банда мерзавцев посмела так бесчинствовать! Это же чистейшее кощунство!»

[1] 鸡飞狗跳 (jī fēi gǒu tiào) — букв. «куры летят, собаки скачут», то есть «полный кавардак, хаос».

[2] Тут идут аж четыре пафосные идиомы подряд, припечатанные в конце сарказмом. Выделю две: 

玉树临风 (yù shù lín fēng) — «как яшмовая сосна на ветру», о высоком, красивом и изящном мужчине.

珠联璧合 (zhū lián bì hé) — «жемчуг соединённый, яшма слитая», о прекрасном союзе, идеальной паре.

[3] 背靠大树好乘凉 (bèi kào dà shù hǎo chéng liáng) — букв. «спиной прислониться к большому дереву — хорошо отдыхать в тени», т.е. пользоваться выгодами от положения могущественного родственника или покровителя.

[4] 火树银花 (huǒ shù yín huā) — букв. «огненные деревья и серебряные цветы»,  ослепительное, яркое, многокрасочное сияние, часто описывающее фейерверки или ночные пейзажи с обилием огней.

[5] 龙飞凤舞 (lóng fēi fèng wǔ) — «дракон летает, феникс танцует»; метафора про росчерк, каллиграфию: свободная, размашистая, красивая подпись. Учитель не зря старался :) 

[6] 妖精打架 (yāojing dǎjià) — что-то вроде «битва демонов-искусительниц» — эвфемизм для полового акта.

[7] 一脸春情 (yī liǎn chūn qíng) — «лицо, полное весеннего чувства» — эвфемизм для похотливого, возбужденного выражения лица.

[8] 清纯玉女 (qīngchún yùnǚ) — букв. «чистая и непорочная девушка-нефрит», идеализированный женский образ: скромная, целомудренная, мягкая и нежная красавица, как будто созданная из нефрита. В шоу-бизнесе выражение стало устойчивым маркетинговым ярлыком. Так называют актрис или певиц, которые специально создают себе образ невинной и скромной девушки.