51. Падение

Вэй Чаннин — один из выдающихся режиссёров пятого поколения. Его фамилия звучала так, будто он ошибся с профессией, и его часто в шутку называли «целебным лекарством» и «надёжным средством» отечественного кинематографа[1].

Режиссёр Бай Лучжоу, с которой Се Гуан сотрудничал раньше, была лучшей среди шестого поколения, а Хань Кэ[2] и вовсе считался новичком без каких-либо стоящих работ. Оба они были на целое поколение младше Вэй Чаннина, и их репутация и известность, естественно, не шли с ним ни в какое сравнение. К тому же, режиссёр Вэй славится умением учить других — попади в его группу, даже если играешь роль всего с двумя-тремя сценами, получишь его наставничество и многому научишься.

Когда новость распространилась, некоторые восхищались талантом и усердием Се Гуана, другие завидовали его удаче, а некоторые хейтеры не унимались и ехидно обвиняли его в том, что он просто примазался к сильным. Но какими бы ни были разговоры вокруг, сведущие люди понимали: похоже, этот молодой актёр собирается переродиться и взлететь до небес.

Однако сам человек, оказавшийся в эпицентре бури, не обращал внимания на эти голоса.

Се Гуан сидел, скрестив ноги, на кровати в гостиничном номере, сосредоточенно уставившись в сценарий… и зевая.

Премьера фильма «Насмешки лазурного моря» была назначена на март, и сейчас шла стадия промоушена. В рамках промо-тура Се Гуану вместе со съёмочной группой предстояло посетить несколько крупных городов. Перед отъездом из города Б. он встретился с режиссёром Вэй Чаннином. Тот дал ему два сценария — первоначальный и доработанный — и велел самому как следует их изучить.

Та тонкая папка, что называлась «первоначальным вариантом», на самом деле представляла собой лишь общий каркас истории, словно сундучок, полный вдохновения и идей, — бессистемный и разрозненный. Некоторые моменты даже выдавали дилетантскую неумелость.

Появление сценария фильма «Тайный герой» было весьма необычным. Один из студентов Вэй Чаннина преподавал на факультете журналистики в университете и вёл факультатив под названием «Анализ киноискусства» — прохождение давало один зачётный кредит, посещаемость не проверялась, экзаменов в конце семестра тоже не было и доступ был открыт для всех студентов. Короче говоря, совершенно ненапряжный предмет.

В качестве итогового задания преподаватель предложил «проявить фантазию и написать креативный сценарий объёмом не менее 2000 иероглифов». Среди сотни с лишним сданных работ, напоминавших полёт фантазии на собрании рассказчиков, один набросок сценария, посвящённый исследованию «кодекса благородного воина» и «пути правителя», привлёк особое внимание. Руководствуясь принципом «необычное сочинение заслуживает общего внимания», преподаватель сфотографировал сценарий и выложил в WeChat, чтобы поделиться с друзьями-режиссёрами и сценаристами.

Этот сценарий как раз и привлёк внимание Вэй Чаннина, став тем самым «Тайным героем».

«Тайный герой» — история, не похожая ни на уся, ни на дворцовые интриги. Она рассказывает о принце, сосланном в пограничный городок, где он встречает группу странных мастеров из мира цзянху, чтобы в итоге, собрав армию, вернуться в имперскую столицу, завоевать трон и раскрыть давно похороненную тайну своего происхождения. Два главных героя: один на виду, другой в тени. Молодой Се Гуан играет принца, главного героя на поверхности, а известный актёр Фэн Цянь в роли Ночного стража представляет собой истинного главного персонажа.

Режиссёр Вэй, встретившись с Се Гуаном, остался в целом доволен его исполнением, но также указал на главную проблему актёра: тому не хватало достаточного жизненного опыта и глубины понимания, чтобы сделать образ принца по-настоящему объёмным и глубоким.

К концу истории принц становится императором. Его прежние друзья либо пали в бою, либо скитаются по свету, бывшие враги стали друзьями, а некогда доверенные лица превратились в скрытых соперников. Тот, кто должен был убить его, спасает ему жизнь, а тот, кто заслуживал награды, был по его приказу казнён… Он больше не тот отвергнутый политический изгнанник, полный ярости, безрассудства и высокомерия.

Жизненные перипетии сгладили неуместные грани, а мимолётные встречи посеяли в его душе новые семена. Когда он наконец взошёл на вершину безраздельной власти, он стал зрелым и твёрдым правителем.

Именно этой «зрелости и твёрдости», отточенной временем, и не хватало Се Гуану.

Жизненный опыт не приобретёшь по желанию, поэтому режиссёр Вэй дал ему два сценария, желая, чтобы тот прочувствовал, как этот образ из нескольких смутных первоначальных идей постепенно наполнялся, превращаясь в зрелую роль в готовом сценарии. К сожалению, непробиваемый чурбан Се Гуан вот уже три дня бился над этим текстом, но на него так и не снизошло озарение.

Зато он успел уже несколько раз заснуть за чтением.

В очередной раз погрузившись в таинственный и туманный мир грёз, он вдруг услышал как в его дверь постучали. Се Гуан вздрогнул и резко пробудился от дремоты.

Он взглянул на время на телефоне — половина второго ночи.

Се Гуан спустился с кровати и открыл дверь. Настенный светильник в углу излучал мягкий тусклый свет. В коридоре не было ни души.

На ковре у ног лежал конверт из крафтовой бумаги — самый обычный, но в данный момент его появление казалось зловещим знаком.

Се Гуан вздохнул, наклонился, поднял конверт и вернулся в номер.

Стоя в прихожей, он вскрыл его и вытряхнул несколько сморщенных апельсиновых косточек и сложенный лист бумаги, на котором крупные чёрные  иероглифы сразу бросались в глаза: 

«Сдохни!!!»

Это была его четвёртая остановка во время промо-тура, и он получил уже четвёртую угрозу. Предыдущие три также появлялись у двери. Содержимое, помимо неизменного листа с надписью «Сдохни», включало различные намёки на смерть: лезвие, снотворное, бумажную куколку с воткнутыми иголками.

На этот раз в конверте лежало несколько апельсиновых косточек.

Се Гуан с недоумением подумал: «Что это значит? Проклятие, чтобы я подавился косточкой, когда буду есть апельсин? Сейчас уже не сезон апельсинов, чёрт возьми»[3].

Подумав, он положил всё обратно в конверт, нашёл непрозрачный пакет, упаковал и убрал в потайной карман чемодана.

Никого не тревожа, он тихо разобрался с этим, умылся и лёг в кровать. Если во время чтения сценария его клонило в сон, то теперь сонливость как рукой сняло.

Получить подобное посреди ночи — Се Гуан не испугался, но неприятный осадок на душе остался. Он и раньше получал нечто подобное. Одно-единственное письмо можно счесть розыгрышем, но когда их шлют постоянно, как по расписанию — это уже откровенная угроза и преследование.

Кто бы это мог быть?

Терзаемый беспокойством, он ворочался в кровати до трёх часов ночи, пока накатившая волна сонливости наконец не одолела его, и он не заснул, нахмурившись.

За тысячи ли от него, в городе Б.

Хо Минцзюнь во сне будто оступился в пустоту, — сердце его судорожно сжалось, и он внезапно проснулся.

Прижимая ладонь к бешено колотившемуся сердцу, он сел и тяжело выдохнул. Ночные часы на тумбочке мерцали слабым светом: 03:00.

На следующий день Се Гуан, как ни в чём не бывало, встал и стал собираться. Даже его ассистент Хуан Чэн не заметил ничего необычного и, увидев синяки под глазами, приготовил ему маску для сна, чтобы тот мог вздремнуть по дороге в кинотеатр.

Из-за вчерашнего письма Се Гуана не отпускало внутреннее напряжение, однако весь показ прошёл без каких-либо неприятных инцидентов. По окончании мероприятия настороженность Се Гуана понемногу улеглась — он предположил, что тот, кто прячется в тени, всё ещё выжидает.

Он зашёл в гримёрку за кулисами, чтобы быстро снять грим и переодеться. Хуан Чэн ждал у маленькой боковой двери у выхода со сцены. Когда Се Гуан закончил и уже собирался уходить, со стороны выхода послышались торопливые шаги, и в гримёрку, запыхавшись, вбежала раскрасневшаяся девушка с тяжёлым, словно черепаший панцирь, рюкзаком за спиной.

— Се Гуан!

Се Гуан машинально отступил на шаг, сохраняя дистанцию в метр: 

— Пожалуйста, подождите! Вы не сотрудник, как вы сюда прошли?

После того, как его как-то уже преследовали на машине, у него осталась глубокая психологическая травма, а сейчас, когда вокруг почти никого не было, Се Гуан не решался слишком приближаться к девушке, опасаясь проблем.

Все находившиеся в гримёрке уставились на них. Лицо девушки запылало ещё ярче, она была не в силах сдержать волнения, и Се Гуан отступил ещё на шаг.

Она походила на одержимую фанатку, у которой разум выжгло дотла. Пытаясь что-то достать из рюкзака, она заговорила, запинаясь: 

— Здравствуйте, Се Гуан, я…

Девушка вынула из-за спины прозрачную стеклянную бутылочку и несколькими движениями открутила крышку.

В тот же миг улыбка на её лице застыла, черты будто сместились, превратившись в совсем другое выражение — злобное и искажённое ненавистью. 

Она плеснула содержимое бутылки в Се Гуана, истерично взвизгнув: 

— Сдохни!

Прожив столько лет, пройдя через столько событий и получив наставления по боевым искусствам, Се Гуан обладал значительно более высокими, чем у обычного человека, бдительностью и остротой восприятия. Самым наглядным проявлением этого было то, что в неожиданных ситуациях он реагировал быстрее большинства.

Но подвела его именно эта стремительная, как у пугливого зайца, скорость реакции.

Едва девушка открутила крышку, как в сознании Се Гуана возникло смутное чувство опасности. Обливание кислотой — не редкость как в мире шоубизнеса, так и в криминальной хронике. К тому же, всплыла в памяти ночная угроза… За несколько секунд в его голове пронеслось множество мыслей. Едва та подняла руку, как тело Се Гуана, движимое инстинктом, опередило сознательное действие, и он тут же отпрыгнул на несколько шагов назад.

Но он забыл, что за его спиной у него — край сцены, и позади ничего нет.

Сцена в этом кинотеатре была построена немного выше, поэтому и гримёрка находилась на возвышении. Выход находился как минимум в трёх метрах от пола, и соединяла с ним лишь крутая извилистая лестница.

Прозрачная жидкость, не задев и на миллиметр, вся досталась деревянному полу.

Се Гуан провалился в пустоту, тело потеряло опору, и в сердце громко ухнуло.

На первом повороте он ударился головой о ступеньку, и перед глазами резко потемнело.

На втором — его стремительно падающее тело ударилось о перила, левое плечо наткнулось на что-то, и боль пронзила его.

Се Гуан попытался успеть скорректировать позу перед приземлением, чтобы как можно меньше пострадать, но он был похож на рваную тряпичную куклу, у которой ни один сустав не слушался, и мог лишь подчиняться инерции и гравитации, беспомощно кувыркаясь вниз по лестнице.

Затылок с силой ударился о холодный, твёрдый мраморный пол, и мелькающие тени, шаги, крики — всё отступило, словно отлив. Пальцы Се Гуана беспомощно сжались, будто пытаясь ухватиться за что-то, но лишь прошли сквозь воздух, пока, исчерпав последние силы, не опустились.

[1] Имя режиссёра 卫长宁 (Wèi Chǎngníng). Всё строится на том, что его фамилия 卫 (Wèi) совпадает с первым иероглифом в очень распространенном слове 卫生 (wèishēng) — гигиена, санитария. 

[2] Как станет известно в эпилоге, Хань Кэ — это режиссёр кинофильма «Пригоршня снега». Выше по тексту это нигде не упоминалось. Кстати, мы уже встречали его в 3 главе.

[3] Видимо, аллюзия на известный рассказ Артура Конана Дойла из цикла о Шерлоке Холмсе «Пять зёрнышек апельсина». В рассказе члены семьи один за другим получают конверты с пятью апельсиновыми косточками, и вскоре каждый из них погибает при загадочных обстоятельствах. В тексте в этом месте стоит звёздочка примечания, но на том сайте, где я читаю новеллу, самих примечаний нет. Возможно, автор сделала пояснение для тех читателей, кто, как и Се Гуан, ничего не слышал о приключениях ШХ