52. Установление личности

Больничный коридор был погружён в сумрак. Люминесцентные лампы над головой, вечно включённые, тускло освещали лишь небольшой участок пола под ногами. Стоило взглянуть вдаль — и казалось, что стены и углы растворяются в непроглядной тьме.

Неизменный запах дезинфицирующего средства витал в воздухе, а в сочетании с группой людей, стоявших с поникшими головами у палаты, атмосфера и общая картина выглядели поистине душераздирающими.

Хо Минцзюнь, узнав о происшествии с Се Гуаном, в тот же день вылетел из города Б. и, едва приземлившись, направился прямиком в больницу. Когда он прибыл, Се Гуана только что перевезли из реанимации в палату интенсивной терапии. Прежде чем Хо Минцзюнь успел разразиться гневом, его вызвали в кабинет врача. Он оставил несчастных подчинённых, не справившихся с обязанностями и не обеспечивших должную защиту, стоять с поникшими головами, словно прибитые морозом побеги баклажанов, в тревожном ожидании окончательного приговора.

Лечащий врач, мужчина лет сорока с густыми волосами, в очках без оправы, говорил мягким, доброжелательным тоном, и словно видел собеседника насквозь:

— Состояние пациента не слишком тяжёлое. Необходимо лишь понаблюдать в течение двадцати четырёх часов. Если всё будет благополучно, завтра его можно перевести в общую палату. Членам семьи не стоит чрезмерно беспокоиться.

Хо Минцзюнь по-прежнему сидел без единой эмоции на лице, но его напряжённая линия подбородка слегка расслабилась. Разум, прежде иссохший, наконец наполнился живительной влагой, — словно свежая вода пробежала по обожжённым тревогой нервам. Леденящая аура, окутывавшая его тело, рассеялась, словно туман, и в нём, казалось, вновь забрезжило дыхание жизни.

— Пациент упал с высоты и получил два удара по голове в разные области, однако перелома черепа или внутричерепной гематомы не возникло, лишь обычное сотрясение мозга. Кроме того, на его левой лопатке образовалась небольшая трещина — это лёгкий перелом. Поскольку левая лопатка пациента ранее уже была сломана, мы, для перестраховки, наложили гипс. Но беспокоиться не о чём.

Бровь Хо Минцзюня дёрнулась, и он с недоумением спросил:

— Раньше уже был перелом?

Врач взял со стола рентгеновские снимки и сказал серьёзным тоном:

— Я как раз хотел вас предупредить. Хотя травмы головы и плеча и являются лёгкими, но, судя по компьютерной томографии мозга и рентгену, в прошлом пациент перенёс довольно серьёзные повреждения, особенно в области мозга. Поэтому членам семьи следует быть особенно внимательными и ни в коем случае не терять бдительности.

Словно невидимая рука сжала его сердце, и Хо Минцзюнь внезапно ощутил лёгкую дрожь — смутное предчувствие, таящееся в самой природе человека, и возникающее перед лицом неизвестности.

Он чувствовал, себя так, как будто потерял способность мыслить, лишь пассивно слушая врача. Вся информация скапливалась в памяти, как на жёстком диске в ожидании обработки, но процессор был серьёзно перегружен, почти плавясь от перегрева.

— Посмотрите сюда, — врач показал снимок КТ мозга и направил металлическую указку на определённый участок. — В мозге пациента есть сгусток крови размером с соевый боб, рядом с гиппокампом. Он не является результатом новой травмы. С большой вероятностью это остаточное явление прежнего внутричерепного повреждения, которое к настоящему времени рассосалось, оставив лишь эту небольшую часть. Гиппокамп — это орган, отвечающий за память. Не проявлял ли пациент ранее симптомов амнезии или забывчивости?

Хо Минцзюнь кивнул и хрипло произнёс:

— Он полностью утратил все воспоминания до пятнадцати лет.

Врач спросил снова:

— Есть ли у пациента в настоящее время нарушения в повседневной жизни или проблемы с памятью?

Хо Минцзюнь:

— Нет, всё в норме.

— Тогда всё понятно, — врач отложил указку и продолжил анализировать: — Пациент ещё молод. Возможно, в детстве он перенёс сильный удар по голове, что привело к ретроградной амнезии и повреждению гиппокампа. Но поскольку он находился в стадии развития, после лечения гиппокамп смог продолжить рост и развитие, поэтому повседневная жизнь и мозговые функции пациента сейчас полностью в норме, никаких отличий от обычного человека.

— Тогда… как же была получена травма на его плече?

Врач с удивлением посмотрел на этого, казалось бы, спокойного и собранного мужчину, не понимая, почему в его голосе вдруг появилась дрожь, которую можно было счесть за слабость.

Он показал рентгеновский снимок:

— Здесь, на его левой лопатке, есть небольшой дефект — откололся кусочек кости. Края слома гладкие и закрытые, что явно указывает на старую травму.

Хо Минцзюнь уставился на изображение этой кости на снимке. На краю, где лопатка соединяется с сухожилиями, был маленький пробел, словно… что-то пробило её насквозь.

Многолетняя травма всегда была сокрыта в глубинах плоти и крови, не видя света дня и не имея возможности зажить. Это был шрам, забытый Се Гуаном, а также безмолвное свидетельство, оставленное тем утраченным воспоминанием.

Его голос дрогнул лишь на короткий миг, постепенно вновь становясь ровным.

— Как вы думаете, какая травма могла вызвать такой дефект?

— Причин переломов много. Если говорить просто, в основном они делятся на два типа: одни — от падений, другие — от внешнего воздействия. В быту чаще всего переломы происходят из-за падений, ударов или столкновений. Но у пациента как раз не такой. — Врач поправил очки. — Форма его левого плеча нормальная, без деформаций. На плече есть шрам от ожога, скрывающий первоначальную рану, но можно с уверенностью сказать, что хирургического вмешательства не было. То есть, у пациента сломан лишь этот небольшой кусочек кости: не было оскольчатого перелома, не ставили металлических штифтов, потому и остался такой дефект.

— Это место защищено слоем мышц как с внешней, так и с внутренней стороны. От падения такого быть не может. Скорее похоже на сквозное пробитие, — на отверстие, которое сверлят при трепанации черепа, понимаете?

Хо Минцзюнь напрямую спросил:

— Какая травма с наибольшей вероятностью могла привести к такому результату?

— Пробило кость, но не вызвало серьёзного перелома… — Врач взглянул на него, на мгновение задумавшись, затем медленно произнёс: — Если бы речь шла о другой стране — ладно, но в нашей стране — это и самое вероятное, и самое невозможное.

Врач не был знаком с Се Гуаном, но слышал от других, что он знаменитость. С медицинской точки зрения его предположение не было странным, но для обычного человека оно казалось весьма шокирующим.

Хо Минцзюнь встретился с ним взглядом и кивнул.

Врач средних лет невольно затаил дыхание. В кабинете стояла такая тишина, что было бы слышно падение иголки.

— Пулевое ранение.

Спустя мгновение он с серьёзным выражением сказал вполголоса:

— Хотя в Китае это практически невозможно, но, кроме хирургического сверления, наиболее легко такое сквозное отверстие образуется от пули.

— Шрам на спине пациента скрыт, но на груди, в соответствующем месте, остался след, вероятно, шрам от извлечения пули. Пуля вошла со спины, пробила лопатку, а затем её извлекли, сделав разрез на груди…

Что он говорил дальше, Хо Минцзюнь уже совсем не слышал.

Одних лишь слов «пулевое ранение» было достаточно, чтобы в его душе разразилась катастрофа, словно земля разверзлась и небо рухнуло.

«Я был настоящим слепцом», — подумал он.

В этом мире внешнее сходство с Чэн Шэном не было удивительным. Сходство с Чэн Шэном в сочетании с амнезией тоже могло быть совпадением. Но если он похож на Чэн Шэна, пережил черепно-мозговую травму с амнезией и пулевое ранение на плече — то кто это может быть кроме него?

Истина находилась прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки, но он, по своей собственной глупости, испытывал его, заблуждался, самонадеянно полагаясь на собственное мнение, обманывал себя, говоря ему: «Ты не Чэн Шэн».

Он отбросил собственную интуицию, предпочтя верить так называемым «неопровержимым доказательствам». В паутине обмана, сотканной техническими уловками и ложным опознанием родственников, он был зрячим, но слепым, десять лет скорбя о той мимолётной встрече, что едва начавшись, внезапно оборвалась.

Десять лет прошли впустую, словно долгий сон. К счастью, Небеса смилостивились, и он, петляя и кружа, пройдя бесчисленное количество окольных путей, в конечном счёте вновь встретил своего Се Гуана.

Хо Минцзюнь вышел из кабинета врача и вернулся к палате интенсивной терапии. Услышав его шаги, прибитые морозом баклажаны дружно вздрогнули, затем быстро, затаив дыхание, выстроились по стойке смирно. Каждый готов был спрятать голову в землю от стыда.

— Хуан Чэн и Фан Хуэй, оставайтесь ухаживать за ним. Хэгуан, иди заводи машину. — Хо Минцзюнь приближался к ним быстрыми шагами. Выражение его лица нельзя было назвать хорошим, но и не похоже, что он был в ярости. Его речь была быстрой и холодной, и в запахе дезинфицирующего средства, витавшего вокруг, она напоминала точный и острый скальпель.

Кроме этого, он не выдавал ни малейшей иной эмоции.

Десять лет пронзительной боли в сердце! Скрытые раны терзали его, но и выковали для него самое острое оружие и самую прочную броню.

Фан Хуэй, ошеломлённая, не веря своим ушам, спросила:

— Босс… Разве вы не останетесь здесь с господином Се?

— Немедленно сообщите мне, когда он придёт в себя, — Хо Минцзюнь, не ответив на её вопрос, холодно бросил: — Хорошо за ним ухаживайте. Если вновь возникнут проблемы, никто из вас здесь больше не работает.

Фан Хуэй, затрепетав, поспешно кивнула.

Хо Минцзюнь обернулся и сквозь стекло посмотрел на находящегося без сознания Се Гуана, с головы до ног увешанного датчиками мониторов.

В том взгляде таились глубокая привязанность и любовь, словно прошедшие сквозь толщу времени, разлуку и смерть, сквозь тяжесть лжи и правды, преодолевшие горы и реки, пришедшие из далёкого прошлого, наполненные холодом ветра и инея, но мягко и бережно опустившиеся на его изголовье.

«Жди меня», — тихо сказал он в душе.