48. Возвращение на родину

Солнце всходило. Ночь уступала место рассвету.

Морской прилив отступил, и на влажном песке обнажились несколько углублений-норок. Крабы под лучами утреннего солнца высовывали головы, шевелили своими глазками-бусинками и, убедившись, что вокруг безопасно, выстраивались в ряд и стремительно улепётывали по песку.

Морской бриз распахнул занавески. Свежий, слегка солёный воздух разбавлял сладкий аромат роз, витавший в спальне.

Се Гуан пробудился из глубокого сна, в котором не было сновидений. Едва он пошевелился, Хо Минцзюнь, уже давно проснувшийся, тоже открыл глаза и ладонью нежно провёл по его лбу.

— Доброе утро, как самочувствие? Тело не болит?

— М-м? — сонно перевернулся на другой бок Се Гуан, потеревшись лбом о его ладонь, но тут же, шипя, резко втянул воздух. — А-ах…

Воспоминания о вчерашнем упоении и страсти яростно хлынули в сознание, сопровождаемые ноющей болью в пояснице. Уставившись на грудные мышцы Хо Минцзюня, он слегка покраснел.

Вчера его голосовые связки, кажется, тоже изрядно потрудились. Голос у Се Гуана был хриплым, и Хо Минцзюнь от одного этого звука едва не возбудился.

— Поясница болит? — он просунул руку под одеяло, обхватил Се Гуана за бок и уложил его на живот спиной к себе, а затем, прижавшись основанием ладони к пояснице, принялся с силой разминать. — А сзади… не больно?

Се Гуан всё ещё переживал разочарование: вместо того, чтобы самому овладеть партнёром, он в итоге оказался снизу. Вчерашний пыл уже улёгся, но от последнего вопроса он едва снова не воспламенился от стыда, бросив на Хо Минцзюня взгляд, полный досады и смущения.

— Уж сделали, так сделали, чего теперь стесняться, — тихо рассмеялся Хо Минцзюнь. — Будь умницей, не дуйся. Если больно — скажи мне.

Хотя у Се Гуана ныло в пояснице и подкашивались ноги, это была лишь мышечная боль от долгого пребывания в одной позе, а сзади, напротив, было куда лучше — лишь лёгкий дискомфорт.

Дело было не в том, что он обладал какой-то особенной «выносливостью», а в том, что Хо Минцзюнь слишком его жалел: подготовка была тщательной, он почти не причинил ему боли, и даже в такую особенную ночь, когда легко было переборщить, проявил невероятную сдержанность, сделав это всего два раза.

Его объяснение было таким: «Первый раз ты легко можешь получить травму, не будем спешить, всё ещё впереди».

Он не был тем ребёнком, что не в силах устоять перед искушением за минуту съедает все конфеты. Годы и долгое ожидание научили его выжидать подходящий момент и двигаться шаг за шагом.

У Хо Минцзюня хватало терпения, чтобы дождаться и дочиста поглотить Се Гуана — и тело, и душу.

И Се Гуан, прекрасно зная, что Хо Минцзюнь прибрал его к рукам, не мог вырваться… да и не собирался.

Гармония в постели способствует углублению чувств, и дело не только в том, чтобы просто получить удовольствие. Эта «тренировка» прошла настолько гармонично, что Се Гуан на 80 процентов смирился с тем, что был снизу — и вдруг вспомнил кое-что ещё:

— Дорогой, кажется, ты в этом деле… весьма искушён?

Тепло тела Хо Минцзюня согревало кожу под его ладонью, а чуть ниже начиналась «запретная зона», которую он сам и обозначил. Его мысли немного уплыли, и он не сразу понял, о чём речь:

— М-м?

Се Гуан решил не ходить вокруг да около:

— Это ведь у тебя не впервые?

— Тебя это смущает? — невозмутимо спросил Хо Минцзюнь.

Се Гуан не был дураком и предполагал, что Хо Минцзюнь почти наверняка имел опыт. Учитывая его статус и положение, вокруг наверняка не было недостатка в людях, да и ему уже за тридцать — скорее было бы странно, если бы опыта не было.

— Нет, просто любопытно, — тихо проговорил Се Гуан. — Всё-таки у тебя хорошая техника… я не в накладе…

Хо Минцзюнь рассмеялся, крепко и бережно обнял его, с явной нежностью в глазах:

— Не переживай, ты действительно не в накладе.

Се Гуану потребовалось несколько секунд, чтобы понять смысл сказанного, и он от изумления едва не прикусил язык.

— Не... не может быть?!

— Не обманываю, это правда, — спокойно сказал Хо Минцзюнь. — Раньше в семье Хо существовало неписаное правило: по достижении совершеннолетия, но до брака, подыскивали женщину, чтобы «помочь лишиться невинности». Почти как те самые наложницы[1] в старину.

Се Гуан смотрел с недоверием.

— Да империя Цин уже давно рухнула!

— Угу, — кивнул Хо Минцзюнь. — Когда мне было двадцать, семья тоже нашла такую женщину. Я вошёл в комнату, а она лежит на кровати… меня тошнило весь день, не мог есть.

Се Гуан дотронулся до его щеки.

— Значит, ты с рождения гей?

— Нет, — Хо Минцзюнь взял его руку в свою. — До встречи с тобой я не задумывался, кого люблю. Тогда я не захотел принять семейные обычаи, потому что именно так Хо Чжунчэнь и познакомился с Кун Ни. Он распробовал вкус плотских утех и стал снова и снова шляться на сторону. Вот Кун Ни и получила от него ребёнка.

— Единственное, чему он меня научил как отец — лучше ничего, чем что попало.

Се Гуан поцеловал их переплетённые пальцы в знак утешения.

— Лучше ничего, чем что попало, — тихо повторил он, вдумываясь в скрытый смысл, и улыбнулся. — Теперь мы оба обрели полноту.

Я упрямо хранил брешь в своей жизни, предпочитая оставить её пустой, нежели позволить ей зарасти маками[2].

Пока не встретил тебя — и моя жизнь по-настоящему обрела полноту.

В некоторых аспектах Се Гуан был тупым как пенёк, но порой Хо Минцзюню казалось, что он невероятно проницателен.

— Погоди, а о чём я вообще хотел спросить? — Се Гуан не мог продержаться и трёх секунд, сразу сбился с темы. — Тогда почему же ты… кхм… так ловок?

Изначально, когда Се Гуан, полный энтузиазма, собирался овладеть Хо Минцзюнем, он хоть и понимал, как это делается между мужчинами, но, оказавшись на передовой, мозг его превратился в чистый лист. Когда же очередь дошла до Хо Минцзюня, этот господин действовал с лёгкостью и мастерством, без тени неуверенности или робости, прямо как бывалый водитель — быстро, плавно и без тряски.

Хо Минцзюнь рассмеялся:

— Конечно, я подготовился заранее. В интернете полно учебных материалов, изучил и разобрался — и всё.

Се Гуан не поверил:

— И только изучал? Даже не попрактиковался?

— Так ведь я на тебе и практиковался, — с невозмутимым видом сказал Хо Минцзюнь. — Похоже, я неплохо усвоил урок.

Пришлось признать: даже в изучении нового разница между людьми порой больше, чем между человеком и гориллой.

Частный остров находился в южном полушарии, в Тихом океане, и отличался комфортным субтропическим климатом. Се Гуан и Хо Минцзюнь сбежали сюда на медовый месяц: днём плавали, ныряли с аквалангом или рыбачили в море, а ночью вместе учились. Отличник тянул за собой двоечника, и они, придерживаясь строгого научного подхода, с исследовательским духом испробовали всевозможные варианты, так что оставшиеся 20 процентов достоинства гетеросексуала Се Гуана тоже отправились в море на корм рыбам.

Спустя полмесяца они вернулись на родину. Хуан Чэн, увидев потемневшего на тон Се Гуана, сделал такое страдальческое лицо, что на него было больно смотреть. Се Гуан, смеясь над его преувеличенной реакцией, вставил в телефон местную SIM-карту.

Перед отъездом он предупредил компанию, поэтому Линь Яо редко с ним связывалась. На телефоне, кроме спама, было сообщение от его прежнего арендодателя, который уведомлял, что срок аренды истёк, и просил поскорее приехать и забрать вещи.

Хо Минцзюнь взглянул на экран его телефона:

— Скинь адрес, я пришлю людей помочь с переездом.

— Я сам справлюсь, — сказал Се Гуан. — Вещей там немного, большую часть всё равно придётся выбросить. Только не хотелось бы делать это прямо у жилого комплекса — неудобно.

Хо Минцзюнь:

— Твоё жильё уже рассекречено, за дверью кто знает сколько камер. Стоит там появиться — и тебя сразу снимут. К тому же, травма на плече только зажила, не стоит таскать тяжести. Не упрямься, будь умницей.

Хуан Чэн и водитель невозмутимо смотрели прямо перед собой, делая вид, что ничего не слышат.

Се Гуан фальшиво усмехнулся и прошептал:

— С моим плечом уже всё в порядке, иначе разве я позволил бы тебе творить со мной что попало и на суше, и в море…

Хо Минцзюнь дёрнул бровью:

— …Раз всё в порядке, тогда добавим дополнительную тренировку сегодня вечером.

Се Гуан схватился за плечо, с реализмом вскрикнув от боли:

— И-их, кажется… ещё немного болит…

Хуан Чэн и водитель мысленно хором проговорили: «Кто я? Где я? Я ничего не слышал…»

Люди, которых отправил Хо Минцзюнь, работали быстро: уже к вечеру следующего дня в гостиной квартиры громоздились два чемодана и несколько коробок.

Когда Хо Минцзюнь вошёл, Се Гуан сидел прямо на полу и распаковывал вещи: сортировал одежду, аккуратно складывал и убирал её в новую коробку, а остальное откладывал в сторону — собирался выбросить вместе с прочим хламом. В другой коробке лежали мелкие аксессуары и памятные вещи. Всё это, плюс два чемодана, — вот и всё его имущество.

Ни машины, ни квартиры, за душой ничего нет, но хорошо уже то, что он не одинок.

Хо Минцзюнь подошёл к нему, наклонился и поцеловал в губы.

— На полу холодно, возьми подушку.

— Я почти закончил, — Се Гуан поднял голову, принимая поцелуй, и полез в карман, чтобы достать банковскую карту. — Держи.

Хо Минцзюнь смотрел на протянутый ему предмет.

— Что это?

— Зарплатная карта, — Се Гуан, делая вид, что занят сортировкой вещей, отвернулся, скрывая румянец. — У нас в семье Се так заведено: все деньги должны быть у… кхм… того, кто ведёт хозяйство. Так что держи. Хотя для тебя эти деньги — мелочь, но у меня всего два апельсина, и я оба отдаю тебе.

Хо Минцзюнь был тронут.

Се Гуан не привык к таким душевным разговорам. Чем искреннее были слова, тем сильнее он краснел, и сейчас его лицо было словно заходящее солнце за окном. Хо Минцзюнь взял его за подбородок и повернул к себе, уголки его глаз изогнулись в улыбке.

— Хорошо, я принимаю. Спасибо, муженёк.

Се Гуана пробрало до дрожи, он словно весь покрылся мурашками:

— Хо Минцзюнь!

Хо Минцзюнь невозмутимо:

— Назови меня мужем.

— Что за чушь! — взвыл Се Гуан. — Сейчас вызову скорую! Умоляю, полечись от своего помешательства!

Хо Минцзюнь помахал перед ним банковской картой:

— Ты сам это признал. Говори, кем я тебе прихожусь.

Се Гуан скрипел зубами:

— Ты мой предок…

Хо Минцзюнь, вернувшись из отпуска, разбирался с накопившимися за полмесяца делами. Как раз в это время несколько друзей закатили вечеринку и, узнав, что он тоже в стране, уговорами и силой вытащили его выпить. За столом не обошлось без подначек и намёков, мол, откуда у тебя в последнее время столько свободного времени и хорошего настроения — не завёл ли ты себе даму сердца и не скрыл ли ото всех в «золотом чертоге»[3].

Все знакомые знали, что в личной жизни у Хо Минцзюня пусто, — кроме работы у него не было других увлечений, и даже когда его вытаскивали кутить, он оставался непоколебимым, словно «включал кондиционер».

Стоило ему появиться, и ни одна сопровождающая не смела приблизиться.

Хо Минцзюнь под взглядами, полными скрытых смыслов, с невозмутимым видом отхлебнул чаю, поднялся и направился к вешалке за пиджаком.

— Поболтайте без меня, я пойду.

— Не уходи, посиди ещё!

— Стул ещё не успел нагреться! Выходит, вы, старина, только ради чаю сюда и пришли?

— Наливайте! Если босс Хо сегодня не выпьет три бокала, завтра мы все пойдем просить милостыню к воротам «Хэнжуй»!

— Побирайтесь, если хотите, а от выпивки я воздержусь, — Хо Минцзюнь подошёл к двери, взялся за ручку и обернулся к приятелям. — Дома меня ждут, я уже спешу. Увидимся.

[1] 通房丫头 (tōng fáng yā tóu) — исторический термин: служанка, имевшая право делить постель с хозяином, по сути — наложница низшего ранга. Такая служанка могла быть отдана юноше из семьи по решению старших (например, матерью) как «помощница» или первый опыт до брака.

[2] Речь про опийный мак — символ соблазна, опасного удовольствия и зависимости.

[3] 金屋藏娇 (jīn wū cáng jiāo) — букв. «скрывать красавицу в золотом чертоге», т.е. завести любовницу.