36. Интервью

Корпорация «Хэнжуй» и стоящая за ней семья Хо всегда держались в тени, часто оставаясь практически незаметными в глазах широкой публики. Однако такое положение, из-за которого даже жёлтая пресса и бульварные газетёнки не смели их касаться, имело свои причины.

Оба поколения глав семьи Хо были железными автократами, людьми реальной власти, чьё слово было законом. Ещё во времена правления старшего Хо случалось, что мелкие издания, позволившие себе вольности, полностью уничтожались, а актрисы, пытавшиеся пиариться на скандалах, бесследно исчезали с экранов. Позже, когда бразды правления взял Хо Чжунчэнь, чья личная жизнь была далека от идеала, контроль в этой сфере ослаб. Лишь благодаря сохранившемуся авторитету старшего Хо удавалось кое-как поддерживать внешний фасад семьи. Когда же власть перешла к Хо Минцзюню, его крутые меры превзошли даже методы старика. Просто касательно его личной жизни новостей было катастрофически мало, так что у различных заинтересованных сторон не было возможности воочию убедиться в силе его характера.

На этот раз Чжун Гуаньхуа, как неуклюжая птица, вылетевшая раньше других[1], в итоге и стал той самой курицей, которую зарезали для устрашения обезьян[2].

Эта новость всплыла накануне, а уже на следующий день во всех торговых центрах «Ихэ Ипин» города Б. невозможно было отыскать ни одного продукта или рекламы, связанной с Чжун Гуаньхуа. Хештег «Хэнжуй забанил Чжун Гуаньхуа» прочно обосновался на вершине трендов Weibo, взорвав всё интернет-пространство. Высшее руководство агентства «Цзюйсин Шидай»[3] провело по этому поводу четырёхчасовое совещание, а Хо Чжижун за один день получил восемнадцать звонков с просьбами об интервью.

И это было только начало. В последние годы Чжун Гуаньхуа был невероятно популярен, но из-за дурного нрава он нажил множество врагов и перешёл дорогу немалому числу людей. После того как «Хэнжуй» нанёс свой удар, нашлось множество последователей: те, у кого были старые счёты, сводили их, а у кого не было — тоже спешили пнуть пока лежит. Из десяти заказных статей девять разоблачали его скандальное прошлое, а оставшаяся пыталась его обелить, но была мгновенно разнесена в пух и прах наёмными троллями, нахлынувшими словно рой ос.

Корпорация «Хэнжуй» прекратила любое сотрудничество с Чжун Гуаньхуа, но так и не предоставила официальных разъяснений. Однако после того как стало известно о расторжении им контракта и досрочном выходе из проекта, общественность единогласно сочла это основной причиной объявленного бойкота. Но в мире всегда найдётся горстка дотошных скептиков, которые не довольствуются очевидным и непременно желают докопаться до самой сути. Благодаря их неустанным усилиям всплыли компрометирующие подробности о том, как Чжун Гуаньхуа в прошлом году избил сотрудника на съёмочной площадке. После тщательного сравнения и анализа одно знакомое имя вновь оказалось в этом всё более бурном водовороте.

Се Гуан.

Чжун Гуаньхуа, корпорация «Хэнжуй» и Се Гуан — стоит лишь соединить эти три имени, как готовый вырваться наружу дух скандальных сплетен буквально витает в воздухе.

Появление Се Гуана стало словно путеводным огоньком для публики, отчаянно ищущей истину в лабиринте слухов. Двигаясь по его следу, постепенно удалось восстановить полную картину событий.

Итак, тем, кого Чжун Гуаньхуа в приступе ярости случайно травмировал, был Се Гуан; тем, кто заменил его после расторжения контракта, был Се Гуан; и тем, кого в последнее время «связывали» с председателем правления корпорации «Хэнжуй» Хо Минцзюнем, опять же был Се Гуан.

Зачем такому до предела занятому и ведущему скромный образ жизни магнату, как Хо Минцзюнь, понадобилось с таким размахом уничтожать звезду шоу-бизнеса, которая для него не представляла никакой угрозы? Неужели лишь ради мести?

Чёрт возьми, да это же чистейшей воды истинная любовь!

Как только это убедительное заключение было выдвинуто, фанаты Чжун Гуаньхуа тут же объявили Се Гуана врагом номер один. Всё, начиная от обвинений в «поисках покровителя», «согласии на сомнительные сделки», торговле лицом и телом, перехвате ролей и одновременных съёмках в нескольких проектах, а также в том, что пытается выглядеть как «белый лотос», а в реальности является «расчётливым и лицемерным», — вся эта грязь обрушилась на него с неистовой силой. С такой искренностью и яростью, словно это именно Се Гуан избил Чжун Гуаньхуа на съёмочной площадке, или будто именно он силой заставил Чжун Гуаньхуа, находившегося за тысячи ли, расторгнуть контракт и уйти из проекта.

Один небезызвестный глава компании, молча наблюдавший за общественным мнением, усмехнулся: «Погода жаркая, пора отвесить звонкую пощёчину».

На следующий день «Сихуа Энтертейнмент» опубликовала заявление с опровержением слухов о том, что их артист Се Гуан «перехватывал роли» и «снимался в нескольких проектах одновременно». В документе подробно описывалось, как Се Гуан согласился на роль без гонорара, чтобы выручить проект, и как он продолжал сниматься, несмотря на высокую температуру. Подчёркивалось, что кинокомпания «Сюаньду» оказала ему поддержку и доверие, но при этом ни словом не упоминалась корпорация «Хэнжуй». Также компания заявила о сохранении за собой права привлечь к ответственности за клевету и распространение ложной информации.

Публика, наблюдавшая за развитием событий в ожидании «драмы, достойной бульварного романчика», была потрясена: «Ничего себе, да это же взаимная симпатия! Какой сюрприз! Крайне неожиданно!»

В сложившейся ситуации Се Гуану пришлось согласиться на интервью. Накануне вечером он позвонил Хо Минцзюню и двадцать минут читал ему лекцию, которую можно было кратко свести к следующему: «Не ожидал от тебя такого, властный генеральный директор! Все эти годы, небось, тебя прям распирало — и вот наконец ты выплеснул всё это!»[4].

Хо Минцзюнь, слушая его, с немного странным выражением лица ловил себя на мысли, что в этих словах что-то не так.

Се Гуан: 

— Моя безупречная репутация вот-вот будет запятнана — теперь я выгляжу как погубившая страну коварная наложница! Давай, продолжай в том же духе, и скоро из «Хо Минцзюня» ты превратишься в «Хо-бездарного правителя»[5].

Хо Минцзюнь на мгновение задумался, а затем изрёк: 

— Бездарный, так бездарный, мне всё равно.

— Разве в этом дело? — взорвался Се Гуан. — Важно то, что я — невинная жертва! Я ещё ничего не успел сделать, а меня уже в коварные наложницы записали?!

Хо Минцзюнь: 

— …

Звучит так, как будто ты изначально планировал что-то сделать… 

Но сколько бы Се Гуан ни устраивал сцен Хо Минцзюню, на следующий день при встрече с журналистами ему пришлось изображать на лице правдоподобную невинность. Просмотрев краткий план интервью, переданный ему ассистентом, он с нервным подёргиванием в уголках губ невольно восхитился: 

— Друзья-журналисты, у вас действительно богатое воображение!

Когда он присутствовал на пресс-конференции, бренды его одежды и часов моментально стали достоянием общественности, — и оказалось, что это те же марки, что часто использует и Хо Минцзюнь. На основании этого проводившая интервью журналистка с железной логикой заявила, что «каждый раз его наряды и аксессуары для официальных мероприятий лично подбирает Хо Минцзюнь», и заключила, что «глубина их чувств очевидна для всех».

Се Гуан отреагировал с недоумением, как любой гетеросексуальный мужчина, которого ошибочно приняли за гея: 

— Разве не нормально для друзей помогать друг другу? Как вы вообще додумались до такого?

Но восемь пар геев из десяти называют себя «просто хорошими друзьями», и журналистка видела это слишком часто, чтобы спорить. Поэтому она просто продолжила допрос: 

— Как вы ответите на обвинения в том, что вы «пристроились к могущественному покровителю»?

— Хм, у господина Хо, несомненно... весьма солидные финансовые возможности, — медленно проговорил Се Гуан. — А я, как всем известно, не особо популярен и у меня нет денег. Вот и выходит, что чувства-то мы вкладываем одинаковые, а вот возможности это показать у нас очень разные. Например, у него есть целый ящик яблок, а у меня всего два апельсина. Мы оба хотим поделиться с другим самым лучшим, что у нас есть. В итоге я получаю полящика яблок, а он — всего один апельсин.

— Но ведь я подружился с ним не из-за этой коробки яблок, — продолжил Се Гуан. — Хотя, если так подумать, я действительно воспользовался его щедростью... Что ж, пусть я и «ухватился за его ноги». В конце концов, это же не чужая нога, ха-ха-ха...

Журналистка слушала его, меняясь в лице: 

— Говорят, недавно, когда за вами гнались по дороге из аэропорта города Б., именно господин Хо помог вам выбраться из переделки, так?

— Да, мы просто оказались в аэропорту в одно время, и он поступил как настоящий мужчина, — Се Гуан, не желая продолжать разговор в этом ключе, полушутя-полусерьёзно перевёл разговор на саму журналистку: — Почему вы ни на шаг не отходите от этой темы? Это интервью с ним или со мной?

Журналистка с деланным смешком продолжила настойчиво допытываться: 

— Вы знаете о том, что Чжун Гуаньхуа был забанен корпорацией «Хэнжуй»? У вас с ним были разногласия?

Се Гуан ответил уклончиво и казённо: 

— Я видел обсуждения в сети. При съёмках боевых сцен всегда случаются падения и столкновения — ничего серьёзного, всё уже в прошлом. Что касается бана, о котором вы говорите, это не имеет к нам отношения, так что и обсуждать тут нечего.

— Раз вы с господином Хо друзья, как вы считаете, связан ли бан Чжун Гуаньхуа с инцидентом на съёмочной площадке, когда вас ударили?

— Хотя мы и дружим с господином Хо, я не могу вмешиваться в его работу, — уклонился от ответа Се Гуан. — За спиной не судят о других. Уверен, у господина Хо были свои соображения.

Журналистка поняла, что выжать из Се Гуана больше не удастся, и сменила тему: 

— Учитель Се, вы сейчас снимаетесь сразу в двух фильмах и, наверное, испытываете большой стресс? Да ещё и без гонорара... Что помогает вам держаться?

— Профессионализм — базовое качество актёра. Как бы ни было тяжело, нужно держаться, в этом нет ничего особенного, — Се Гуан сделал паузу, и ему вдруг захотелось подбросить огонька. Тогда, глядя прямо в камеру, он заявил: — С другой стороны, «Насмешки лазурного моря» — моя первая роль на большом экране, и я бесконечно благодарен кинокомпании «Сюаньду». Кроме того, как вы только что упомянули, господин Хо — мой «могущественный покровитель», он много раз мне помогал. Мы работаем в разных сферах, и я мало чем могу ему помочь, но то, что могу, я делаю.

Он мягко улыбнулся: 

— Поэтому, будь то один апельсин, два апельсина или даже выжимание апельсинового сока[6] — лишь бы у него была потребность, я обязательно сделаю всё, что в моих силах.

Журналистка, придерживая щёку, завершила интервью и вскоре запостила видеозапись в своём личном аккаунте в Weibo. С глубоким чувством она написала:

«Так сладко, просто невероятно сладко! Я и не подозревала, что на свете существует настолько милая парочка. Каждая фраза излучает свет чистой дружбы: "Ради того, кого хочу защитить, я готов отдать всё, что имею, даже если меня выжмут досуха!" Тронуло до слёз! Восхитительно и достойно восхваления! Если не репостнешь — не китаец! Эта парочка, я склоняюсь перед вами!».

Хотя Се Гуан снова и снова пояснял, что они с Хо Минцзюнем всего лишь друзья, очевидно, он не только не преуспел, но и добился обратного эффекта. В эпоху, когда совместное появление в одном кадре уже считается подброшенной шипперам конфеткой, а по принципу «округления чисел» пара уже чуть ли не в постели, этих слов Се Гуана фанатам оказалось достаточно, чтобы счесть их заочным признанием в любви. И что самое ужасное, это видео спокойно распространялось в сети, не будучи удалённым никаким «информационным барьером»!

А это означало, что Хо Минцзюнь своим молчаливым согласием скрепил печатью их дружбу.

Устроив столь громкий скандал, Се Гуан лишь хлопнул себя по заднице[7] и отправился обратно на съёмки. В день публикации интервью он получил от Хо Минцзюня через Хуан Чэна целый ящик яблок.

Грызя яблоко, Се Гуан написал Хо Минцзюню: 

[Ты видел интервью?]

Хо Минцзюнь: 

[Видел.]

[Зачем заставлять Хуан Чэна покупать целый ящик? Летом они всё равно не хранятся, купил бы пару для проформы.]

[Двух недостаточно.]

Се Гуан отправил вопросительный знак.

Хо Минцзюнь сделал глубокий вдох: 

[В западных легендах яблоко — это плод с Древа Познания в Эдеме, также известный как «плод мудрости». Если его съесть, можно поумнеть. Тебе как раз это нужно, ешь больше.]

Се Гуан: «…»

Он с гневным видом швырнул огрызок в мусорное ведро.

[Только зря тратил на тебя свои чувства! Ладно! Отныне ты навсегда лишаешься своих шести блюд и одного супа!]

Хо Минцзюнь смотрел на сообщение Се Гуана на экране, подперев лоб рукой, и беззвучно смеялся так, что у него тряслись плечи.

Он смеялся, но и одновременно терзался мыслями: «Когда же ты уже хоть немного прозреешь?»

В конце июля съёмки Се Гуана в фильме «Насмешки лазурного моря» благополучно завершились. Его расписание освободилось, и Линь Яо организовала ему съёмку для обложки журнала и участие в банкете. Се Гуан быстро собрал вещи и вылетел обратно в город Б.

После приземления он сразу же поехал в компанию, отчитался перед Линь Яо, выслушал её рассказ о ближайших рабочих планах, собрал большую коробку подарков от фанатов и приготовился отправиться домой. Тут Линь Яо вдруг вспомнила, что Се Гуан всё это время снимался, и его квартира, вероятно, ещё не убрана. Она уже хотела спросить, не хочет ли он переночевать в отеле, как вдруг услышала, какой адрес он назвал сидевшему за рулём Хуан Чэну.

Выражение лица Линь Яо на мгновение странно застыло.

Центральный район города Б., элитный жилой комплекс, 108 эксклюзивных роскошных апартаментов.

Неужели это... место жительства Хо Минцзюня?

Линь Яо вспомнила все догадки и предположения, виденные ею в сети. Изначально она не думала, что между ними что-то есть. Се Гуан явно относился к Хо Минцзюню как к хорошему другу. Но после лёгкого намёка от Е Чжэна и череды громких новостей в последнее время — даже если у Се Гуана и не было никаких намерений, но что, если тот человек что-то задумал?

Разве в личное жилище главы семьи Хо можно вот так просто попасть?

— Сяо Се, — окликнула она его, — твоя собственная квартира давно не убиралась. Может, я сначала подготовлю для тебя комнату в общежитии для артистов, и потом ты сможешь переехать туда?

— Спасибо, сестра Линь, — Се Гуан улыбнулся ей. — Один друг предложил мне остановиться у него, когда вернусь в город Б., так что пока не буду вас беспокоить.

Перед отъездом Хо Минцзюнь предупредил Се Гуана, что его арендованная квартира, скорее всего, уже давно под прицелом папарацци, и возвращаться туда неудобно, так что если он вернётся в город Б., лучше сразу остановиться у него.

Хуан Чэн отвёз Се Гуана к дому. Охранник в холле узнал его и почтительно улыбнулся: 

— Здравствуйте, господин Се. Господин Хо с двенадцатого этажа уже предупредил нас. Можете подниматься на лифте прямо наверх.

В тот вечер Хо Минцзюнь вернулся домой почти в девять вечера. Войдя в дверь, он обнаружил, что в гостиной ярко горит свет, а Се Гуан, согнувшись, сидит на диване у журнального столика и с полной концентрацией что-то изучает.

Услышав звук открывающейся двери, он поднял голову, взглянул и тут же встал, чтобы поприветствовать его.

Эта сцена показалась Хо Минцзюню очень знакомой, прямо как тогда в отеле в Гонконге. Но незаметно для себя он почувствовал, как что-то начало потихоньку меняться.

Он и Се Гуан знали друг друга уже почти год.

У Се Гуана был собачий нюх — он ещё даже не приблизился, но уже учуял запах алкоголя: 

— Вечером пил?

Хо Минцзюнь не ответил на его вопрос. Немного алкоголя было недостаточно, чтобы затуманить взгляд, но ему показалось, что свет в гостиной падал на Се Гуана, мягко размывая его очертания.

— Раньше я всегда чувствовал, что в гостиной пустовато, — проговорил он. — Всё как будто чего-то не хватает. И вот только что внезапно понял, чего именно.

Се Гуан: 

— Чего же?

Хо Минцзюнь с лёгкой улыбкой посмотрел на него.

— Тебя здесь не хватает, — тихо произнёс он.

[1] 笨鸟先飞 (bèn niǎo xiān fēi) — букв. «неуклюжая птица взлетает первой», т.е. тот, кто не так талантлив или одарён, вынужден начинать раньше и прилагать больше усилий, чтобы успеть за остальными.

[2] 杀鸡给猴看 (shā jī gěi hóu kàn) — букв. «зарезать курицу, чтобы показать обезьянам», т.е. наказать одного в назидание другим, устроить показательную расправу, чтобы предупредить остальных.

[3] Компания, с которой у Чжун Гуаньхуа подписан контракт.

[4] По-русски звучит как-то странно, так что хотелось бы пояснить. По сути Се Гуан тут говорит: Хо Минцзюнь, я всегда считал тебя нормальным, серьезным, адекватным бизнесменом. А ты, оказывается, тайный фанат романтических романов, который в глубине души мечтал воплотить в жизнь все эти клишированные сцены с «властным генеральным директором»: громкие заявления, публичную защиту, тотальный бан обидчика. Видимо, ты много лет сдерживал в себе эту свою порывистую, мелодраматичную натуру, и теперь, наконец, получив повод, ты не можешь удержаться и устраиваешь такое шоу. Бедняжка, наверное, тебе все эти годы так хотелось вот так поступить, что ты просто извёлся!

[5] Имя нашего героя — Минцзюнь (明钧, Míngjūn), где 明 (Míng) — «светлый, ясный, просвещённый», а 钧 (Jūn) — «мера, эталон, вес в 30 цзинь», в переносном смысле — «высокий, равный, величественный». В классическом языке иероглиф 钧 часто использовался как уважительное обращение к адресату в письмах — что-то вроде «Ваше Высочество» или «Ваша честь». А дальше у нас идет игра слов. Се Гуан заменят Минцзюня (明钧, Míngjūn) на Хуньцзюня (昏君, hūnjūn, т.е. «глупый, некомпетентный правитель») — так в китайской традиции называют одиозных, распущенных или жестоких императоров, которые своими действиями губили страну и народ. В итоге получается: «Ещё будешь мутить дела — и недолго тебе из Хо Минцзюня (светлого государя) превратиться в Хо Хуньцзюня (тёмного правителя)».

[6] Тут довольно пикантная игра слов. Ключ — в слове 榨 (zhà), которое означает «выжимать», «давить», «эксплуатировать до предела». В современном китайском интернет-сленге, особенно в фандомной культуре, это слово имеет ярко выраженное сексуальное значение и описывает ситуацию, когда один партнер буквально «выжимает досуха» другого, доводя до полного изнеможения. Таким образом, фраза про выжимание апельсинового сока 要榨橙汁 (yào zhà chéngzhī) — это смелый и двусмысленный каламбур. Её можно понять и как «...или хочет, чтобы я выжал апельсиновый сок», и как «...или хочет меня "выжать досуха"». 

[7] 拍拍屁股 (pāi pāi pìgu) — букв. «похлопать по ягодицам»; используется в значении «сделать что-либо легкомысленно, беззаботно, не неся никакой ответственности за последствия, и уйти» .