32. Погоня

Хо Минцзюнь закончил пресс-конференцию. Фан Хуэй с покрасневшими глазами подала ему воду, изо всех сил стараясь подавить лёгкую дрожь в голосе: 

— Босс, вам только что звонили.

Хо Минцзюнь скользнул взглядом по сотрудникам, которые приехали с ним из города Б. — у всех были мрачные лица. Он же сам не испытывал особых чувств. На пресс-конференции пришлось всё свести к «стихийному бедствию», подставив несколько «козлов отпущения» в попытке максимально снять с себя ответственность. Но корень всей трагедии крылся в том полном закулисных интриг решении, принятом пять лет назад.

Он управлял корпорацией «Хэнжуй», наслаждался приносимыми ей деньгами, славой и статусом, а значит, должен был нести и ответственность, склоняя голову и сгибаясь в поклоне.

Что касается тех недостойных «паразитов», что прятались в тени, ни один из них не уйдёт невредимым.

Он взял телефон у Фан Хуэй, проверил список вызовов и обнаружил пропущенные звонки от Хо Чжикуаня и Хо Чжижуна. А вот тот, кто действительно должен был выйти на сцену с покаянием, так и не подал никаких признаков жизни.

В душе Хо Минцзюнь усмехнулся. В сопровождении телохранителей он покинул зал через служебный выход. Едва усевшись в машину, телефон снова завибрировал — опять Хо Чжижун.

Хо Минцзюнь удивился. В такое время его беспокоили только в крайних случаях, если в компании происходило нечто чрезвычайно важное, требующее его личного решения. Что же случилось у Хо Чжижуна, что он звонит снова и снова?

— Сяо Жун, что случилось?

Хо Чжижун стоял за пределами съёмочной площадки, вглядываясь вдаль в фигуру, снимающуюся под палящим солнцем, и с лёгким чувством вины поправил очки: 

— Старший брат, кое-что… я думаю, мне следует тебе сознаться.

Хо Минцзюнь не придал этому большого значения: 

— Говори.

Хо Чжижун тут же без утайки доложил об уходе актёра и о том, как Се Гуан спас ситуацию.

— …Каждый день он по три часа гонит на машине со своей съёмки сюда, а потом мчится обратно, так и мотается между двумя площадками, не имея возможности нормально поспать… Да ещё и сериал как раз в эфире, нужно участвовать в промо-мероприятиях. — Он не сдержал вздоха. — Не говоря уже о других, даже мне на него смотреть больно.

Лицо Хо Минцзюня помрачнело.

— Он дурак, а вы что, тоже с ума посходили? — С того дня, как он увидел ответственного за «Ихэ Ипин», он ещё ни разу не злился так сильно. Сидевшая на переднем сиденье Фан Хуэй съёжилась, сердце её бешено колотилось, пока она слушала, как Хо Минцзюнь грозно говорит: — Что, все актёры в Китае перевелись, остался только он один? Или ваш никчёмный режиссёр запрограммирован и не может составить ему более свободное расписание?!

Хо Чжижун боялся даже дышать под его гневом: 

— Старший брат, ты лучше меня знаешь характер Се Гуана — он очень упрямый. Он не хочет задерживать съёмочную группу, никого не слушает. Полагаю, сейчас только ты сможешь его образумить. Если так продолжится, его здоровье не выдержит.

Эти слова чуть не вызвали у Хо Минцзюня сердечный приступ. Он думал, что Се Гуан всё ещё снимается в глухих лесах и, возможно, даже не заметил новостей извне. Он привык противостоять всему в одиночку, и никогда не думал, что найдётся тот, кто вдали от его глаз молча разделит его ношу.

Пусть этот груз по сравнению с давящей на него сейчас, словно гора[1], тяжестью был словно незначительный камешек, но именно он, подобно треску льда на великой реке или рассвету после долгой ночи… Всё новое в этом мире начинается именно с таких, на первый взгляд ничтожных мгновений — будто лёгкое касание травинки или мимолётная тень взмывшей птицы.

— Понятно. Вернусь через несколько дней, — Хо Минцзюнь прикинул в уме график и озабоченно добавил. — Присмотри за ним за меня, не давай ему больше работать, не щадя себя.

Спустя три дня Хо Минцзюнь вернулся из Пинчэна в город Б. Самолёт приземлился в местном аэропорту.

Они прошли по VIP-коридору и, проходя через галерею, услышали снаружи шум, — казалось, множество людей выкрикивало чьё-то имя.

Местный аэропорт — место, где чаще всего можно случайно встретить знаменитостей. Фан Хуэй с любопытством вытянула шею, чтобы посмотреть: 

— Похоже, фанаты встречают звезду.

Хо Минцзюнь слегка нахмурился и повернулся к одному из телохранителей: 

— Сходи, узнай, что там.

Не показалось ли ему, что кто-то выкрикивает «Се Гуан»?

Спустя мгновение телохранитель поспешно вернулся и тихо сказал Хо Минцзюню на ухо: 

— Это Се Гуан. Его встречают фанаты, около шестидесяти человек.

Фан Хуэй округлила глаза: что произошло? Как Се Гуан так внезапно стал популярен?

Пока они разбирались с проблемами в Пинчэне, они пропустили пик популярности «Юных воинов» и, естественно, не знали, до какой высоты взлетела известность Се Гуана. Хо Минцзюнь бесстрастно кивнул и не задерживаясь продолжил двигаться к выходу.

Фан Хуэй поспешила за ним мелкими быстрыми шажками.

В тот день она тоже была в машине и слышала телефонный разговор Хо Минцзюня. В душе она уже аплодировала их чистой дружбе, тронувшей небеса и землю. Однако то, что Хо Минцзюнь абсолютно никак не отреагировал на факт присутствия Се Гуана в том же аэропорту, заставило Фан Хуэй украдкой бросить взгляд на холодный и твёрдый профиль босса и мысленно шлёпнуть на него клеймо: «в тихом омуте черти водятся»[2].

Машина уже ждала их снаружи. Чжун Хэгуан открыл дверь Хо Минцзюню, Фан Хуэй последовала за ним. Два автомобиля телохранителей, спереди и сзади, сопровождали Роллс-Ройс, выезжающий по служебному проезду аэропорта.

Чжун Хэгуан не ездил в Пинчэн, оставаясь в городе Б. для решения текущих дел. За эти полмесяца ему не раз приходилось «отбивать атаки», защищая Хо Минцзюня от лишних встреч. Все понимали, что после такого громкого инцидента по возвращении Хо Минцзюнь наверняка предпримет серьёзные шаги. Те, кто раньше был близок к Хо Чжунчэню и участвовал в пинчэнском строительном проекте, один за другим обращались к Чжун Хэгуану, пытаясь выведать его намерения. Сам же Хо Чжунчэнь скрылся у старого господина Хо. Сразу после инцидента он не хотел, чтобы Хо Минцзюнь вмешивался, и многократно требовал его возвращения в город Б.; после же пресс-конференции, когда всё стало свершившимся фактом, он потребовал от Хо Минцзюня оставаться на месте и заниматься урегулированием последствий, а сам воспользовался случаем, чтобы кое-как залатать и приукрасить тот бардак, что остался от его прежних дел.

Действия Хо Чжунчэня, конечно же, не ускользнули от оставленных Хо Минцзюнем в городе Б. осведомителей. После доклада Чжун Хэгуана Хо Минцзюнь ответил, что в зависимости от обстоятельств постарается вернуться как можно скорее. Но никто не ожидал, что он собственной персоной вернётся всего через два дня, да ещё с таким грозным видом.

Будучи его доверенным лицом, Чжун Хэгуан лучше любого постороннего понимал, что Хо Минцзюнь уже давным-давно планировал навести порядок внутри компании. Но, по логике, не следовало так спешить. Однако внезапное досрочное возвращение Хо Минцзюня заставило Чжун Хэгуана предположить, что обстановка каким-то образом изменилась. Его нервная система немедленно перешла в состояние повышенной готовности, и он начал мысленно перебирать последние события.

Фан Хуэй, не понимая, в чём дело, лишь почувствовала, что атмосфера в машине вдруг стала серьёзной и напряжённой. Она не смела спрашивать, лишь в недоумении повернулась к окну. Спустя несколько минут она внезапно вскрикнула: 

— Босс!

Дремавший Хо Минцзюнь открыл глаза: 

— Что такое?

— Это разве не машина Се Гуана? — Фан Хуэй, следя за происходящим за окном, замерла от волнения. — Кажется, за ним гонятся.

Они уже выехали на скоростное шоссе. Менее чем в ста метрах от них по правой полосе двигался чёрный микроавтобус, за которым вплотную следовала пытавшаяся приблизиться белая машина. Её окна были полностью опущены, кто-то высунул наружу руку с телефоном и постоянно делал фото со вспышкой.

Дистанция между машинами была крайне мала. Ради безопасности микроавтобус пытался ускориться и уклониться, но машина преследовала так яростно, что тот вынужден был выписывать зигзаги, несколько раз едва не задев ограждение.

Окно Роллс-Ройса приоткрылось. Среди рёва двигателя и шума ветра доносились душераздирающие крики нескольких девушек.

— Се Гуан! Се Гуан!

Казалось, Хо Минцзюнь готов был кого-нибудь прикончить.

— Пусть телохранители сзади остановят ту машину, — каждое его слово словно было покрыто слоем льда. — Сразу звоните в полицию.

Чжун Хэгуан немедленно отдал приказ телохранителям, следующим позади. Хо Минцзюнь напрямую позвонил Хуан Чэну: 

— Это я. Где Се Гуан?… Остановитесь на обочине.

Спустя мгновение Роллс-Ройс и микроавтобус один за другим перестроились на полосу аварийной остановки и начали плавно сбрасывать скорость.

Дверь Роллс-Ройса открылась. Хо Минцзюнь за несколько шагов преодолел расстояние до микроавтобуса и, словно неся на себе всю ярость мира, распахнул дверь. Его фигура заслонила большую часть света. Утреннее, ещё неяркое солнце озарило его золотистым сиянием, и отразилось в зрачках поражённого Се Гуана.

— …Как ты здесь оказался?

Ледяная, готовая поглотить жертву аура Хо Минцзюня в тот момент чудесным образом угасла, превратившись в невыразимую мягкость во взгляде. Он опёрся на дверцу, протянул Се Гуану руку, и его голос прозвучал тихо и мягко: 

— Выходи. Я тебя увезу.

Стоявший поодаль Чжун Хэгуан молча прикрыл рукой глаза Фан Хуэй и повернул её голову в другую сторону.

— Почему я не могу посмотреть?— запротестовала она, пытаясь вырваться.

— Хорошие девочки не должны этому учиться, — озабоченно вздохнул Чжун Хэгуан. — Ни в коем случае не принимай эти дорамные сцены за правду. Не каждый, кто останавливает машину, — властный генеральный директор.

Фан Хуэй, немолодая ещё незамужняя девушка, притихла.

У Се Гуана последние два дня была простуда с небольшой температурой. Вчера он целый день снимался на площадке «Насмешек лазурного моря», к вечеру помчался в другую группу на ночные съёмки, не спал всю ночь, а утром полетел в город Б. на мероприятие. В самолёте он дремал в полусне, а проснувшись, почувствовал, что все кости ломит, но всё равно пришлось собраться с силами и встретиться с фанатами. Хорошо ещё, что на нём были тёмные очки и маска, скрывавшие болезненный вид. Из последних сил Се Гуан прошёл путь до выхода из аэропорта в толпе фанатов, а в машине сразу же выдохся.

Ему было так плохо, что он не мог вымолвить и слова. Хуан Чэн велел водителю ехать как можно плавнее, но вскоре за ними увязалась погоня. Несколько раз Се Гуана бросало на дверь, перед глазами всё плыло. Он сильно прикусил кончик языка, почувствовал во рту вкус крови — и только так немного пришёл в себя.

После всей этой суматохи, когда перед ним появился Хо Минцзюнь, Се Гуану почудилось, что он видит Спасителя.

В невыносимую июльскую жару его ладони были холодны, как только что извлечённое из морозилки мороженное. Се Гуан протянул руку Хо Минцзюню, желая с его помощью подняться, но стоило попробовать — как он снова тяжело осел обратно. Головокружение накатило волной, ему было трудно даже разглядеть человека перед собой, и он лишь без сил пробормотал: 

— Прости, не мог бы ты помочь мне…

Не успел он договорить, как Хо Минцзюнь наклонился вперёд, потрогал его лоб, а затем просто поднял его на руки.

От микроавтобуса до Роллс-Ройса было всего несколько шагов. Се Гуан даже не успел возразить, как его уже уложили на просторное заднее сиденье.

Хо Минцзюнь накинул на него лежавший рядом плед, плотно укутал со всех сторон, наклонился, чтобы поправить воротник, и мягко спросил: 

— У тебя жар… можно отвезти тебя в больницу?

Се Гуан, у которого половина лица была прикрыта маской, слабо покачал головой.

— Хорошо, не поедем, — Хо Минцзюнь не стал говорить ни слова больше. Он мягко прикрыл ему глаза ладонью, и его тон был нежен, как любовный шёпот. — Ни о чём не думай, сначала поспи. Я обо всём позабочусь.

Он был словно снотворное, ниспосланное с небес. Се Гуан, ощущая ладонь на своём лице, впервые почувствовал такую слабость и усталость, словно вернулся из шторма в тёплый, безопасный дом. Сон и тепло накатывали, как мягкие волны, постепенно унося его слабое, готовое угаснуть сознание.

[1] В оригинале — гора Учжи (букв. «гора пяти пальцев») - самая высокая гора Хайнаня. Согласно одной из легенд, именно здесь был побеждён царь обезьян Сунь Укун, нанятый на службу нефритовым императором. В его обязанности входило охранять персиковый сад. Перед началом пира, на который были приглашены все божества и герои, Сунь Укун съел все персики и выпил весь эликсир вечной молодости. Разгневанный император вызвал Сунь Укуна на поединок и победил его силой одной своей ладони. Ладонь превратилась в металл, дерево, воду, огонь и землю, из чего и получилась гора с пятью вершинами. 

[2] 闷骚 (mèn sāo) — человек, который снаружи выглядит очень сдержанным, спокойным и даже скучноватым, но внутри у него много страсти, эмоций, кокетства или скрытой привлекательности.