30. Тревога

Съёмочная группа работала в самой глубине глухих горных лесов, где мобильная связь была практически недоступна. Новость достигла Се Гуана лишь спустя сутки после происшествия. Он тут же попытался дозвониться Хо Минцзюню, но на том конце так и не сняли трубку.

С замирающим от страха сердцем он просматривал новостные сайты и многочисленные посты со сплетнями и догадками в Weibo. Народный гнев бушевал, остриё общественного мнения было единогласно направлено на корпорацию «Хэнжуй». Вышестоящие инстанции создали специальную следственную группу для расследования этого инцидента. Всего за несколько дней многочисленные пострадавшие и их семьи, даже не достигнув соглашения о компенсациях, предпочли подать коллективный иск, напрямую отправив корпорацию «Хэнжуй» на скамью подсудимых.

Репутация группы «Хэнжуй» и клана Хо рухнула в одночасье, акции обесценились, поток посетителей в универмагах «Ихэ Ипин» по всей стране резко сократился. Наиболее радикально настроенные активисты даже инициировали кампании по бойкоту, а некоторые дошли до того, что устроили сидячую забастовку с плакатами у входа в головной офис компании.

Сама группа «Хэнжуй» ограничилась лишь одним заявлением, опубликованным спустя четыре часа после инцидента, в котором обещала немедленно провести расследование, возместить ущерб и принести извинения пострадавшим. После этого они не выпускали никаких новых комментариев.

Бесчисленные репортёры ринулись на место происшествия в попытках взять интервью у представителей корпорации или выяснить подробности о ходе расследования, но все вернулись ни с чем.

Се Гуан был полон тревоги, но никак не мог дозвониться до Хо Минцзюня. В сети распространялись слухи и сплетни, даже появились фейки о том, что полиция уже арестовала нескольких ключевых виновников. Хотя он прекрасно понимал, что это неправда, но всё равно невольно представлял самое худшее развитие событий. С одной стороны, ему приходилось справляться с интенсивным съёмочным графиком, с другой — он постоянно беспокоился о ситуации в «Хэнжуй». Его негативное состояние только усиливалось, пока, наконец, Бай Лучжоу не достигла предела своего терпения.

— Стоп!

— Се Гуан, ты перепутал реплику.

— Позиция! Стой на своей отметке! Я же только что повторяла это в предыдущем дубле! У тебя что, память как у золотой рыбки?!

— Следи за взглядом. Вы не просто заклятые враги, вы — достойные друг друга соперники. Услышав новость о его поражении, внутри у тебя должен бушевать ураган эмоций, а не это мёртвое, безжизненное выражение лица. Заново.

— Стоп, не то выражение, заново.

—… Перерыв на десять минут. Се Гуан, подойди ко мне.

Се Гуан и сам понимал, что состояние у него никудышное, поэтому поспешил извиниться перед Цзи Фэном, игравшим с ним в сцене, и всеми присутствующими членами съёмочной группы, прежде чем направиться к Бай Лучжоу.

— Что с тобой происходит? — напрямую спросила она.

Се Гуан устало провёл рукой по лицу:

— Простите, режиссёр Бай…

— Мне не нужны твои извинения, — нетерпеливо оборвала его Бай Лучжоу. — Если есть проблема — решай её. Иначе куча людей будет торчать здесь попусту, тратя время впустую. Какой толк от одних только извинений?

Се Гуан объяснил:

— У моего друга случились большие неприятности в семье. Я не могу с ним связаться и очень волнуюсь.

Бай Лучжоу вспомнила об инвесторах, стоявших за этим фильмом, а затем о громком скандале, всколыхнувшем весь город в последние дни. Сурово нахмурившись, она спросила:

— Это… «Хэнжуй»?

Се Гуан опешил, не ожидая, что она угадает, и молча кивнул.

Бай Лучжоу спросила:

— И что ты планируешь делать? Взять отпуск и поехать искать его?

Поскольку она уже была в курсе, Се Гуан наконец позволил себе показать тоску, которую скрывал все эти дни, и горько усмехнулся:

— Если честно, я и сам не знаю. Даже если я сейчас сорвусь и поеду, я, посторонний человек, ничем не смогу ему помочь.

В этот раз корпорация «Хэнжуй» попала в чрезвычайно опасную ситуацию, и малейшая ошибка в в её урегулировании могла мгновенно спровоцировать цепную реакцию негативных последствий. В такой момент лучшим выбором для Се Гуана, конечно, было бы не вмешиваться и не привлекать внимания. Как только знаменитость оказывается замешана в подобные истории, неминуемо последует шквал критики.

Но сейчас в центре этой бури оказался Хо Минцзюнь. И хотя у Се Гуана и был инстинкт самосохранения, он не мог сохранять хладнокровие и оставаться безучастным.

— Быть преданным и великодушным — это хорошо, — спокойно заметила Бай Лучжоу. — Но тебе сейчас двадцать шесть, а не шестнадцать. Хватит уже вести себя как взъерошенный юнец. Раз уж понимаешь, что не сможешь помочь, спокойно жди новостей и занимайся своими собственными делами. Чтобы не вышло так, что у него всё уже наладится, а у тебя здесь всё полетит в тартарары.

— Я понимаю, режиссёр Бай, будьте спокойны, — Се Гуан глубоко вздохнул и воспрянул духом. — Я быстро приду в форму, но мне нужно заранее попросить вас об одной услуге.

— Говори.

— Если в будущем со стороны «Хэнжуй» возникнет необходимость в помощи, я надеюсь, режиссёр Бай проявит снисхождение.

Бай Лучжоу несколько мгновений пристально смотрела на него, а затем задумчиво произнесла:

— Раньше я как-то не замечала, что ты такой упрямый. Ладно, я не буду тебя удерживать. Приводи себя в порядок, потом переснимем только что отснятую сцену.

**Город Пинчэн, провинция Г.**

В день происшествия Хо Минцзюнь немедленно выехал из города Б., чтобы лично взять ситуацию под контроль. После огласки новости бесчисленные звонки с вопросами посыпались как из рога изобилия. Даже его дядя по матери Юэ Линь, занимающий пост в другой провинции, был встревожен и намёками напомнил ему, что нужно непременно контролировать последствия. Хо Минцзюнь с одной стороны сотрудничал с полицейским расследованием, а с другой — проводил внутреннюю проверку в группе компаний, держал в руках общую ситуацию, изыскивал способы восстановить репутацию, сдержать падение акций и реагировал на запросы от совета директоров и старейшины Хо. Он бы с радостью разделил себя на восемь частей, лишь бы в сутках было тридцать шесть часов.

Ещё когда Хо Минцзюнь услышал о месте происшествия, у него на душе стало неспокойно, и, приехав туда, он увидел, что его опасения подтвердились. Торговый центр «Ихэ Ипин» был построен пять лет назад и был как раз результатом той самой внутренней борьбы за власть в клане Хо.

Клан Хо начинал с недвижимости, и позже основал инвестиционную группу «Хэнжуй», в состав которой входили коммерческая недвижимость, сеть универмагов, рестораны и курорты. При Хо Минцзюне сфера влияния группы постепенно расширилась и затронула новые области, такие как кинематограф и медицину. В последние годы, с изменениями внутренней политики, «Хэнжуй» постоянно расширял свои бизнес-интересы, но недвижимость и универмаги всегда оставались опорными отраслями компании.

Хо Минцзюнь начал знакомиться с ядром власти в группе «Хэнжуй» примерно семь лет назад. В то время председателем ещё был старейшина Хо, а его отец Хо Чжунчэнь, второй и младший дяди занимали высокие посты в группе. Изначально предполагалось, что пост председателя перейдёт к Хо Чжунчэню, а от него — к Хо Минцзюню. Однако из-за инцидента с похищением старейшина Хо остался недоволен старшим сыном и напрямую ввёл старшего внука в круг власти, поставив его наравне с отцом и дядями.

Этот шаг вызвал сильное недовольство Хо Чжунчэня. Старейшина постепенно передавал власть, и большая часть её оказалась в руках Хо Минцзюня. Хо Чжунчэнь, хотя и номинально занимал высокое положение, на деле был просто марионеткой, красивой вывеской, непригодной для практического использования.

Чтобы отобрать власть у собственного сына, он воспользовался возможностью разработки проекта «Ихэ Ипин» в Пинчэне, и начал привлекать сторонников, переманив под своё крыло нескольких людей, на которых сильно опирался Хо Минцзюнь. Он потратил огромные средства на создание первого коммерческого центра в Пинчэне и той самой смотровой галереи, получившей прозвище «Воздушный мост».

Пинчэн был третьим по величине городом в провинции Г., экономика которого держалась в основном на добывающей промышленности. В момент выбора места строительства Хо Минцзюнь был настроен скептически: здесь построили множество жилых комплексов, но доля пустующих квартир была очень высока, и он опасался, что Пинчэн превратится в «город-призрак». Но Хо Чжунчэнь упорно настаивал, что в Пинчэне много богатых людей и в дальнейшем будет ещё больше переселенцев, а с открытием «Ихэ Ипин» окрестный бизнес оживёт и образует полноценный деловой район.

В итоге Хо Чжунчэнь, объединившись с четвёртым братом Хо Чжунханем, в обход Хо Минцзюня протолкнул этот проект. Строительство пинчэнского торгового центра «Ихэ Ипин» заняло два года. Кто бы мог подумать, что спустя год после его открытия в центре общественного внимания будет проблема загрязнения воздуха. Государство одну за другой выпускало новые экологические директивы, которые сильно ударили по традиционным энергоёмким отраслям с высоким уровнем загрязнения. Многочисленные мелкие шахты в Пинчэне, выросшие словно грибы после дождя, стали закрываться, людей, покидающих город, становилось всё больше, и «Ихэ Ипин» естественным образом пришёл в упадок. Вместо прибыли, по итогам прошлого года проект продолжал приносить одни убытки.

После этого инцидента положение Хо Чжунчэня в группе значительно пошатнулось, а Хо Минцзюнь воспользовался этой возможностью, чтобы, перескочив через поколение, принять пост председателя правления группы «Хэнжуй».

Однако Хо Минцзюнь и представить не мог, что убыточный проект, созданный его глупым и нерешительным отцом, превратится в мину замедленного действия, едва не отправившую весь клан Хо в небеса.

— Босс, — Фан Хуэй поспешно постучала и вошла, держа в руках документ. — Суд принял их иск, теперь от нас требуется представить возражение.

Хо Минцзюнь как раз изучал отчёт о расследовании объёмом в несколько сотен страниц. Услышав это, он сказал: 

— Передай Чжун Хэгуану, пусть юридический отдел подготовит.

— Хорошо, — ответила Фан Хуэй, затем осторожно добавила: — Только что звонил господин дворецкий и сказал… что старейшина Хо и ваш отец просят вас вернуться в город Б.

Фан Хуэй выразилась мягко, но Хо Минцзюнь и так представлял, каким тоном это было сказано на самом деле. Холодно бросил: 

— Занят, нет времени. Если они считают, что «Хэнжуй» рушится недостаточно быстро, пусть найдут кого-нибудь на моё место.

Ассистентка Фан вздрогнула, но решительно не хотела признаться в своей робости, а упорно твердилa, что в комнате просто кондиционер выставлен на слишком низкую температуру.

Она уже собиралась выйти, как в кармане снова зазвонил телефон. Фан Хуэй достала его, взглянула на экран и тут же засуетилась, почтительно протянув аппарат двумя руками Хо Минцзюню.

Звонок из дома Хо.

Хо Минцзюнь взглянул на ассистентку, готовую провалиться сквозь щели в полу, и взял телефон: 

— Это я, в чём дело.

В его собственном телефоне номера старика, Хо Чжунчэня и других были занесены в чёрный список. Не сумев до него дозвониться, они были вынуждены окольными путями передавать сообщения через Фан Хуэй.

Ассистентка Фан с тёмными кругами под глазами смотрела, как Хо Минцзюнь ведёт переговоры, но не чувствовала ни капли облегчения.

Каждый день она принимала минимум несколько десятков звонков, и все с вопросами к Хо Минцзюню: спрашивали, что он собирается делать, подгоняли с принятием решений, требовали денег или объяснений. Даже самые близкие родственники держались с ним в холодно-официальном тоне, приказывая «завтра вернуться в город Б, старейшина и господин Хо хотят его видеть».

Никто не спросил, не устал ли Хо Минцзюнь, не нужна ли ему помощь.

Когда была выгода, эти люди лезли из кожи вон, лишь бы попасть в «Хэнжуй». Но стоило случиться беде, как все попрятались, словно черепахи в панцирь. Они только и делали, что указывали Хо Минцзюню, что он сделал не так, как плохо справился, но ни разу не сделали шаг вперёд, чтобы разделить с ним бремя.

— Я повторю то, что уже говорил: кто совершил грех, тот сам и должен расплатиться. Если уж так мучает чувство вины, пусть лучше пойдёт и покается перед жертвами, встанет на колени и ударится лбом об пол. Пострадавшие его простят — тогда и совесть очистится.

— Мы оба с ним не забыли, что было десять лет назад. Большой вопрос, считает ли он меня сыном, так о каком «сыновнем долге» может идти речь? — Хо Минцзюнь усмехнулся. — Дедушка, тебе он говорит: «дети — это обуза», а мне — «долги отца оплатит сын». Так выходит, что все выгоды в мире достаются ему. По какому праву? Только потому, что он хорошо переродился?

Из телефонной трубки раздался оглушительный грохот, и связь прервалась.

Хо Минцзюнь уже собирался вернуть телефон Фан Хуэй, но, подняв глаза, замер в недоумении: 

— Ты чего это плачешь?

Постоянное напряжение последних дней, усталость от беготни, оскорбления и нападки… Всё это психологическое давление, в конце концов, оказалось непосильным: лёгкая примесь чувства «несправедливой обиды» стала последней соломинкой, и в форме неукротимого потопа смела хрупкую, оставшуюся без поддержки дамбу.

Фан Хуэй изо всех сил сдерживала слёзы и яростно мотала головой.

Она знала характер Хо Минцзюня — холодный и жёсткий внутри и снаружи. Он сам никогда не позволял себе быть слабым и не любил, когда другие проявляли слабость в его присутствии.

Хо Минцзюнь достал со стола пару салфеток и протянул ей.

— Ты слишком устала. Вытри слёзы и иди поспи, — он деликатно сохранил дистанцию, ненадолго задержав на её лице мягкий взгляд. — Если небо и обрушится, твой босс его поддержит. Тебе не о чем тревожиться.