Онлайн чтение книги В пристройке не гаснет свет Lights Don’t Go Out in the Annex
1 - 76

В VIP-палате, доступной только для уполномоченного персонала, обычно было тихо и спокойно. Однако верхний этаж, где находился председатель Квон, был довольно оживленным из-за людей, одетых в костюмы. Среди них Тэгём заметил знакомое лицо.

Прокурор Мун Сонтэ из прокуратуры был одним из тех, кому Тэгём отправил документы относительно председателя Квона. Однажды он расследовал личную коррупцию Квон Кёнрока, за что его понизили до провинциальной должности после того, как он столкнулся с давлением со стороны вышестоящих лиц. Поднявшись снова, он был известен своим суровым характером, смешанным с личными обидами, и тем, что не поддавался авторитету и влиянию GK Group.

Недавно началось расследование хищений председателя Квона. Учитывая общенациональный шум, вызванный скандалом с Шин Джуа и новостями о замене виновного водителя, прокуроры решили сохранить расследование в тайне.

В то время как отдел по связям с общественностью группы делал все возможное, чтобы контролировать СМИ, после ухода председателя утечка едва сдерживаемой информации была лишь вопросом времени.

Прокуратура создала специальную следственную группу и начала расследование в отношении секретных счетов председателя Квона, открытых на имена более сотни руководителей GK Group. Тем временем обвиняемый потерял сознание и был госпитализирован, поэтому судя по всему прокурор, отвечающий за расследование, лично посетил больницу, чтобы определить не было ли это спектаклем, чтобы избежать расследования.

Во время разговора с пожилым медицинским сотрудником прокурор Мун Сонтэ заметил Тэгёма и слегка кивнул в знак приветствия. Тэгём в ответ опустил голову в знак приветствия и прошёл мимо них.

Всего пять телохранителей охраняли вход в больничную палату. Если посчитать тех, кто занимал весь верхний этаж палаты и контролировал доступ у входа, то прикованного к постели председателя охраняло более десяти человек. Даже в разгар болезни бдительное поведение председателя Квона было очевидным.

Когда Тэгём приблизился, охранники почтительно открыли дверь и низко поклонились. Как только он вошел, дверь больничной палаты тихо за ним закрылась. В помещении была зона, похожая на приемную, а внутренняя часть была разделена стеной, и дверь закрыта.

Тэгём прошёл через тускло освещённую приёмную и отодвинул раздвижную дверь в сторону. На просторной кровати в дальнем конце комнаты виднелся Квон Кёнрок.

Вопреки ожиданиям, он не лежал, а сидел на кровати, прислонившись к изголовью, и рассматривал что-то на коленях. Когда Квон Кёнрок почувствовал его присутствие, он поднял глаза и уставился на Тэгёма.

За несколько дней он, казалось, потерял силы, и выглядел заметно исхудавшим и изможденным. Однако его взгляд был таким же острым и ясным, как и прежде.

- Ты пришел. Я ждал. 

Квон Кёнрок указал на стул рядом с кроватью.

- Садись.

Пока Тэгём усаживался на стул, который был повернут под неудобным углом, как будто на нем только что кто-то сидел, председатель Квон поправил положение так, чтобы ему было лучше видно, что он положил себе на колени.

Это была фотография, напечатанная на бумаге формата А4. Мужчина на фотографии был связан, с кляпом во рту. Несмотря на то, что его голова была наклонена вниз, было несложно узнать, кто он.

- Вот что говорит ублюдок, который меня предал. 

Его разорванная рубашка была запятнана кровью в разных местах. Веревка, связывающая верхнюю часть тела мужчины, была настолько красной, что было невозможно определить ее первоначальный цвет.

- Какая наглость обманывать меня и пытаться сбежать за границу, думая, что он сможет как-то выжить. Глупый ублюдок! Как он мог думать, что сможет выжить за границей, когда знает меня лучше, чем кто-либо другой!

Кёнрок выплевывал эти слова. Тэгём равнодушно посмотрел на фотографию, наблюдая за руками Кёнрока, сморщенными и полусогнутыми, крепко сжимающими снимок.

На другом снимке рот Хван Инчоля был полуоткрыт. Кровь капала с его языка, который свисал наружу, а нижние зубы были вырваны один за другим.

Кёнрок носил маску и притворялся вежливым, демонстрируя мягкий и кроткий фасад лидера конгломерата. Однако под поверхностью он беззастенчиво совершал различные незаконные и жестокие преступления. Было много способов справиться с раздражающими и неприятными делами, не пачкая при этом руки.

Зная его истинную натуру, Тэгём не был удивлен. Он видел своими глазами, двадцать лет назад, как подло он стер свою жену с лица земли.

- Женщина, которая играла с таким грязным подонком, должна покоиться рядом с ним, но тот факт, что она принесла в мир мою кровь, спас ей жизнь. Я так снисходителен к женщинам. Даже твоя покойная мать хорошо это знала.

Брови Тэгёма дернулись, но Кёнрок, глубоко погруженный в собственные эмоции, продолжал пристально смотреть на фотографии, агрессивно стиснув зубы.

- Считая эту ничтожную, низкородную женщину драгоценным камнем, я купал ее все это время в роскоши. Она даже не знает своего места, раздвигая ноги для какой-то ничтожной тряпки, которая убирает за мной. Тошно даже думать об этом…

В конце концов он в отчаянии скомкал фотографии.

- В прежние времена я бы вырезал на ее груди слово «прелюбодейка» и выгнал вон, сделав объектом публичного унижения. Я бы хотел раздеть ее догола с головы до ног и выгнать на середину Кванхвамуна*, чтобы ее судила вся страна.

(*П.П. Площадь Кванхвамун, центральная площадь в самом сердце Сеула с 600-летней историей)

В настоящее время Шин Джуа, по слухам, заключена в подвале особняка. Возможно, она избежала публичной казни, но не было никаких сомнений, что ее состояние было плачевным.

- Родиться в эту вежливую эпоху - просто удручающе.

Кёнрок хмыкнул себе под нос. График насыщения крови кислородом на экране машины, подключенной к кончикам его пальцев, мигнул, и раздался звуковой сигнал. После быстрой проверки экрана он сделал глубокий вдох, пытаясь контролировать свое волнение.

Тэгём тихонько усмехнулся. Ему показалось забавным видеть, как дрожит тот, кто всю жизнь везде и всюду свободно тыкал своей нижней частью тела.

Очевидно, боясь умереть, Кёнрок тем временем потер затекшую шею, несколько раз надул и опустил грудь, и графики, которые до этого неустойчиво мерцали, постепенно вернулись к нормальной траектории.

Когда напряжение в груди утихло, председатель Квон, облегченно вздохнув, прищурился и пристально посмотрел на Тэгёма.

- Итак, ты изолировал меня в задней комнате, как старика. Я не могу не знать, что ты задумал с этим стариком Гон Джихуном, этим упрямым болваном.

Его тонкие губы изогнулись, обнажив зубы в злобной усмешке.

- Как долго ты думал, что сможешь обманывать меня?

В ответ на вопрос председателя Тэгём равнодушно пожал плечами.

- Когда я увидел, что вы не поняли этого, пока все не случилось, и увидел, что вы только подхватываете и поднимаете шум, я понял, что вы тоже не так уж много стоите, председатель. Это было слишком легко и не очень весело. Вам стоит стараться немного больше, не думаете?

Кёнрок в отчаянии закричал.

- Весело? Ты сказал весело? Ты сумасшедший ублюдок. Ты знаешь, как роскошно ты жил все эти годы благодаря мне? Знай свое чертово место! Вместо того, чтобы тихо выполнять свой долг, пока не придет твоя доля, ты платишь мне за доброту дерьмом?

- Может, я и одержим деньгами, но не настолько отчаялся, чтобы есть то, что выпадает из грязной ямы.

- Что, что? Какая яма? Как ты смеешь так говорить при своем отце... Агх.

Кёнрок потер затылок, чувствуя, как повышается кровяное давление. Красноватые вены выступили на его перекошенном лбу. Краска медленно отлила от его подергивающихся щек. Веки председателя затрепетали, закрываясь и открываясь, и он заговорил голосом подавленного гнева.

- Где ты спрятал директора Гона? Как отец, я любезно объясню тебе путь к выживанию из любви. Передай мне директора Гона, и без лишних раздумий убери то, что вы натворили. Одна только мысль о том, что вы сделали, заставляет меня содрогаться, но это последнее милосердие, которое я могу предложить.

- Вы так щедры, я польщен. Как у вашего сына, у меня тоже есть кое-что для вас.

Тэгём открыл конверт, который держал в руках, и вытащил документы. Он протянул их председателю, чтобы тот прочитал. Кёнрок с опаской принял стопку бумаг.

В больничной палате наступила минута тишины. Тэгём неторопливо наслаждался краткой тишиной. Чем дольше тишина, тем лучше, наблюдая, как чудовищность шока накатывает на старое, потрепанное лицо председателя, словно приливная волна.

Бумага в руке Кёнрока начала трепетать и трястись. Его морщинистые руки судорожно дрожали. Его прерывистое дыхание наполнило тишину больничной палаты.

- Это, это, что…

С растерянным выражением лица Кёнрок поднял голову, встретив молчаливый взгляд Тэгёма, прежде чем яростно повернуть лицо в сторону. Это была стадия отрицания реальности.

- Ты думаешь, я поверю в эту чушь…? Ты лжешь, это все ложь! Ты думаешь, я не знаю, что такой документ можно сфабриковать по желанию?!

Документы, которые он держал, упали на кровать. На первой странице были результаты генетического теста между председателем Квоном и Джингёмом. Внизу документа было написано жирными буквами.

[Генетические маркеры не совпадают, что указывает на отсутствие биологической связи отца и сына.]

У председателя отвисла челюсть от этой суровой реальности. Он бил себя в грудь, закутанную в больничный халат, упрямо крича.

- Джингём! Джингём - мой сын!

После родов было принято подтверждать биологическое родство с помощью генетического теста, прежде чем вносить информацию о ребенке в семейный регистр. Джингём, несомненно, был сыном Квон Кёнрока. Председатель расширил глаза и закричал, словно пытаясь убедить себя.

- Я убедился в этом собственными глазами, как только он родился!

- Как вы сказали, такие документы можно легко сфабриковать. Верить или нет, решать вам.

Тэгём сухо ответил, одновременно постукивая по бумаге под документами, упавшими около колен председателя.

- Посмотрите на остальное. Самая интересная часть - последняя страница.