Онлайн чтение книги Это был всего лишь брак по контракту It was just a contract marriage
Глава 63

Реджет холодным взглядом смотрел на женщину, которая таращилась на него. Дженовия, ударившая по столу со всей силы, будто её печень вылезла наружу, спросила:

— И тогда, и сейчас я выгляжу в твоих глазах сумасшедшей сукой, да?!

Дженовия Ириен впервые увидела Реджета Кирстана пять лет назад. В ту пору она была юной неопытной девушкой на пороге совершеннолетия.

Банальная история. Девушка с первого взгляда влюбилась в крепкого мужчину — рыцаря, преданного императору, и хозяина процветающего Лотье.

Она лишь посмеивалась над зловещими слухами, окружавшими его. Рыцарь почтительно обращался с ней, принимал её приглашения и даже несколько раз танцевал. Именно великий герцог очищал Новеллу, ежегодно страдавшую от набегов чудовищ.

Он казался идеальным женихом. Раз уж император прочил её в жёны своему сводному брату, то герцог уже считался её собственностью. Всё равно выйдет замуж — какая разница, если это случится чуть раньше? Погрузившись в наивные фантазии, она однажды отдалась ему.

— Сейчас оглядываюсь назад и сама понимаю, что вела себя как сумасшедшая. Ты, конечно, думал так же.

Губы Дженовии дрожали, искривляясь в ухмылке.

— Поэтому и попытался убить меня?!

Тогда мужчина явно был взволнован.

Настолько, что в один миг сжал горло добровольно пришедшей к нему жертвы. С холодной и безмятежной ящерицей, какой она его считала, было не сравнить — он источал чистую жажду убийства.

Только тогда девушка осознала: всё, в чём она была уверена, оказалось иллюзией. Дженовия глубоко вдохнула.

— Но знаешь что, рыцарь? Ириену не оставляет мысль заполучить Лотье. Не только меня — мой отец до сих пор положил на него глаз. К тому же, я всё ещё хочу привязать тебя к себе?!

— Вы по-прежнему живёте в мире фантазий?

— Нет? К счастью, нет. Я просто хочу наблюдать, как ты проживёшь всю жизнь в одиночестве.

— Сама мысль, что у вас это получится, уже фантазия, герцогиня.

— Это мы ещё увидим. В любом случае, у тебя есть что мне предложить. В последнее время его величество ворчит, что ты проявляешь нелояльность, так что нужно его успокоить, верно?

— Это моя забота.

Холодно отрезал Реджет, мельком взглянув на время. Прошло уже два часа с тех пор, как он оставил Элизе. Без сожалений он прошёл мимо женщины.

— Приготовьтесь к отъезду. На этом всё.

Хотя до столицы она так и не доберётся.

Тот, кто знает о лжи Элизе. Тот, чей язык легче бумажного кораблика. Тот, кто питает к Элизе враждебность.

Реджет не видел причин оставлять Дженовию Ириен в живых.

— Спросите у Элизе. Действительно ли она хочет, чтобы я уехала.

Дженовия выпрямилась во весь рост.

Ядовитое выражение с её миловидного лица исчезло, будто его и не было. Она сияла беззаботной улыбкой, словно и не приходила в ярость, и грациозно повернулась к Реджету.

Раз уж она получила ответ, пора уходить. Приподняв подол платья, Дженовия любезно поклонилась.

— Тогда, как пожелал, я удаляюсь. Спокойной ночи, герцог.

Мужчина даже не удостоил её ответом.

Выйдя из кабинета герцога, Дженовия одна шла по коридорам замка Лотье.

— Ах... Какое отвратительное чувство.

Неожиданное поведение Реджета Кирстана пробудило в ней старые воспоминания. Когда это было? В день, когда герцог вернулся после уничтожения чудовищ, напавших на Новеллу. Под предлогом важного разговора она заманила его в укромное место и смело поцеловала.

Когда он с трудом сдержался и нахмурился, её пронзила дрожь.

«Значит, он тоже хочет меня», — подумала она тогда. Наполненная ожиданиями, она приблизилась ещё больше.

А потом случилось то, что случилось...

Дженовия остановилась. И уткнулась лицом в ладони.

— Сумасшедшая сука...

Когда потерявшая сознание Дженовия очнулась, мужчины уже не было. Полураздетое тело, испещрённое ранами от магических когтей, было покрыто грязью.

Сразу же прибежали служанки. Сказали, что получили приказ герцога отнести её в спальню. Истерзанную Дженовию вылечили, и она очнулась лишь через три дня.

Но в тот день её мучило не то, что она чуть не умерла, и не раны от магии.

А то, что когда женщина соблазняла мужчину, он ощутил не желание, а жажду убийства. Невыразимый стыд.

Герцог уехал из Новеллы, не дожидаясь, пока она очнётся. Позже она узнала, что после приступов безумия он становился раздражительнее обычного. Но...

Разве он поступил бы так жестоко с женщиной, которая ему нравилась? Будь он хоть груб, но если бы он обнял её, ей не было бы так мучительно стыдно.

Она отбросила достоинство герцогини и подошла к нему с наивной и страстной любовью. Но в итоге всё, что она получила, — шрамы по всему телу и унижение, навсегда запечатлённое в её душе в тот момент, когда он оттолкнул её, и она упала.

Мысль, что герцог совершенно не интересуется ею, переполняла её гневом.

— В Ванелле я самая красивая. Как думаешь?

— Да, похоже на то.

— И в твоих глазах я такая? Самая красивая из всех женщин, что ты видел?

— Похоже, что так.

— Ты не врёшь?

— Мне нет смысла лгать.

Как же...

— Не хочешь стать зятем Ириена? Моего отца я могу уговорить.

— Не хочу.

— Почему?

— Вы не пара такому, как я. Найдите достойного Ириена мужа и выходите за него.

Как все эти слова...

Лучше бы он промолчал.

— Почему ты подарил мне цветы?

— Его величество настоял. Нужно было кому-то вручить их, а вы оказались рядом. Не придавайте значения.

— Тьфу, но цветы были красивые. Спасибо.

И такие слова он бросил девушке, которая вот-вот станет совершеннолетней и склонна заблуждаться.

А через несколько месяцев после того случая, на банкете по случаю дня рождения императора, герцог лишь холодно отчитал её.

— Не повторяйте больше таких безрассудных поступков. Вы уже поняли, что если дразнить драконорождённого, ничем хорошим это не закончится.

И всё это было заблуждением? Неужели можно так просто всё отрицать?

Дрожа всем телом, Дженовия смотрела на мужчину, который формально извинялся перед ней. Безрассудный поступок. Ничем хорошим не закончится. Выходит, между ними была лишь её постыдная односторонняя любовь.

Она думала, что получает столько же, сколько отдаёт, но это было заблуждением. С самого начала он ничего ей не давал и не собирался...

Было неловко и задевало самолюбие. Глядя на его ледяное лицо, Дженовия почувствовала себя по-настоящему обнажённой.

Раны, нанесённые Реджетом Кирстаном тогда, гнали Дженовию вперёд до сих пор.

— Не смейся.

Дженовия сжала кулаки и уставилась в даль коридора.

— Ты и любовь? Да что ты вообще понимаешь?

Он не замечал ничего, кроме слов — ни выражений лиц, ни прикосновений, ни даже случайных взглядов, полных эмоций. Он говорил то, что видел, слушал то, что слышал, и действовал, не задумываясь, как это воспримут.

Поэтому, хотя он ничего не делал, он оскорбил Дженовию.

Его невиновность и была виной. Если бы она не возложила на него ответственность, её самолюбие не выдержало бы.

Поэтому Дженовия лишь выше подняла голову. Вела себя так, будто, как говорили в свете, у неё «крыша поехала».

«Может, с моей головой и правда что-то не так».

Она потянулась. Оттолкнув нахлынувшие позорные воспоминания, она вспомнила сцену, свидетелем которой стала несколько часов назад.

Особенно запомнился взгляд, которым Реджет смотрел на Элизабет.

С такой любовью. С неподдельной радостью и заботой, которые он даже не осознавал. Как это возможно? Как?

Как он, даже не человек, посмел!

Но Дженовия тут же покачала головой.

— А-а, нет... Нет, нет. Да.

Люди учатся. Разве странно, что он, существо куда более великое, чем человек, пусть и называемое драконорождённым, научился чувствам?

Значит, в конце концов, в его высокомерной стене появилась трещина?

— Ха. ...Ха-ха!

Дженовия залилась безумным смехом.

— И ты хочешь, чтобы я это видела? Ах, правда. Не смейся...

Реджет Кирстан никогда никого не полюбит. Кого бы он ни выбрал, она любыми способами уберёт ту женщину с его пути.

Будет соблазнять, топтать, перехватывать, сладкими речами заставлять навсегда покинуть его.

И из-за этого его никто не полюбит.

Так этот полубог до конца своих дней останется личностно незавершённым существом. Это был последний кусочек гордости, который Дженовия Ириен должна была сохранить.

— Элизабет Асейку...

Дженовия повторяла это имя. Её зелёные глаза сверкали, как у крокодила, прячущегося в болотной трясине.

Да, Элизе. Ради меня ты обязана сбежать отсюда.