Онлайн чтение книги Побег великой княгини The Grand Duchess Escape
Глава 41 - Трудная ночь

Это был великолепный спектакль. Мариэль, грустно вздохнув, закатила глаза, исподтишка наблюдая за выражением лица Каликса. Его лицо было таким же холодным и бесстрастным, как и прежде. 

Но девочка не собиралась сдаваться:

— Моя сестра выглядела очень грустной. И мне захотелось поднять ей настроение. Поэтому я вывела ее на прогулку.

—... …

— Она так плакала.

— Она плакала? Эта женщина слишком много плачет, — Каликс постарался говорить как можно более сухо.

— Но как я не старалась узнать, почему она плачет. Она так и не ответила. Она просто сказала, что сделала что-то, за что ее никогда не смогут простить.

—... …

Каликс велел себе не обращать внимания на домыслы ребенка. Однако перед ним вдруг возникло лицо женщины, которая пришла рано утром извиниться, только ради того, чтобы защитить благополучие своей сестры. Он вспомнил глаза, которые метались из стороны в сторону от чувства своей полной беспомощности. Стройное тело, которое дрожало, как у загнанного в угол зверька. Хоть он и старался не признавать этого. На самом деле он думал обо всем, что связано с его женой. Он несколько раз справлялся о ней после того, как оставил ее в своем кабинете. И в оранжерею он пришел впервые за год только потому, что ему доложили, что она была здесь сегодня днем.

— Ваше Высочество! Может, вы знаете, что с ней?

— Нет.

Стараясь справиться с волнением, Каликс быстро отогнал эти мысли подальше. И еще раз напомнил себе, что не нужно тратить свое драгоценное время на то, чему он решил больше не придавать значения.

Однако он еле держал себя в руках, беседуя с ребенком, так похожим на его жену:

— Я думаю, что юной леди уже давно пора спать. Я позову кого-нибудь, — проявляя необыкновенную доброту, Каликс постарался мягко закончить разговор.

— Конечно. Но я хотела спросить Его Высочество кое о чем. Можно? — чувствуя, что все ее попытки терпят крах, девочка решила быть посмелее.

Каликс нахмурился. По его лицу мелькнула тень раздражения, но у Мариэль было такое невинное выражение лица, что было трудно вот так сразу обидеть ее отказом.

Тем временем Мариэль старалась изо все сил. Она приказала себе держаться. Ты обязательно должна сказать это. Ведь именно затем ты сюда и пришла.

Она вздохнула поглубже и выпалила:

— Думаю, ей просто очень больно. Потому что все ее запястья покрыты ужасными синяками.

Поначалу Каликс не мог поверить своим ушам. Информация была настолько неожиданной, что он совершенно растерялся. Нестерпимо хотелось спросить, не ослышался ли он.

— Будто ее кто-то долго крепко держал, — лицо ребенка, который протянул свою тонкую, похожую на веточку папоротника ручку, было полно беспокойства за свою сестру.

Красивое, бесстрастное лицо Каликса, словно внезапно расколола резкая трещина.

— Вы случайно не знаете, что с ней произошло?

Он так и не смог ничего ответить, этой маленькой обеспокоенной девочке.

***

Посреди ночи князь сидел один в своем кабинете. Для себя он решил, что не может спать из-за расстройства пищеварения. Да и к тому же работа по ночам отвлекает от неприятных мыслей. Однако поскольку он никогда не оставлял работу на потом. Как Каликс ни старался, на его столе все документы были в полном порядке. Он убедился в этом несколько раз, все тщательно проверив.

 Проклятье! 

В конце концов Каликс встал из-за стола, вышел из кабинета и пошел по прямому коридору. В темном пространстве коридора едва мерцал ночной свет. Замок, что находился вдали от городской суеты, ночью погружался в абсолютную гробовую тишину. Темные тени хаотично отплясывали на высоких, слабо освещенных стенах длинного коридора, безмолвно преследуя своего хозяина.

«Моя сестра очень просила меня никому об этом не рассказывать.» 

Слова ребенка продолжали звучать в его ушах. Не было смысла даже пытаться не думать об этом. Возможно, из-за мертвой тишины в окружающем его пространстве, детский голос в его голове казался все более и более четким.

«Наверное ей было очень больно.» 

В этом замке на было никого, кто мог бы неосторожно прикоснуться к телу Аселлы. Горничные не были исключением. Марго Роумэн сообщила, что она отказалась от услуг горничных даже в ванной.

Она еще совсем не успела освоится в замке и не была ничем занята, поэтому маловероятно, что она пострадала по неосторожности. А если так, то виновник, повредивший ее запястье, был очевиден. 

Значит, это из-за меня.

Внезапно Каликс развернулся и пошел в другом направлении. Было заметно, что теперь он явно спешил.

— Ваше Высочество?

Князь быстро добрался до апартаментов своей жены, и охрана у дверей приветствовала его вежливым поклоном:

— Ее Высочество уже спит.

— Неважно.

Стражники, хорошо знакомые с характером эрцгерцога, без промедления открыли перед ним дверь. В замке не было места, куда не мог войти его хозяин. И покои Великой Княгини не были исключением.

Массивная дверь бесшумно отворилась, и Каликс вошел внутрь. Еще вчера он дал себе обещание никогда больше не переступать порог ее покоев. И уже сегодня нарушил его. Тем не менее, он не испытывал никаких сомнений. Он быстро миновал уютную гостиную, в мгновение ока добрался до спальни. И тут уверенные шаги мужчины внезапно стихли. По какой-то причине он никак не мог решиться войти.

Затем все же решился, осторожно открыл дверь и, бесшумно ступая, прокрался внутрь. В спальне было тихо, не было слышно даже ее дыхания. В комнате с плотно задернутыми шторами было совершенно темно, в отличие от вчерашней ночи, когда пространство освещал яркий лунный свет. Лишь небольшой бра мягко освещал пространство у самого изголовья кровати. И если бы не слегка приподнятое одеяло, можно было ошибочно решить, что в комнате никого нет. 

Каликс некоторое время стоял совершенно неподвижно. Затем осторожно пробрался к кровати.

—... …

У него была причина, которая, как ему казалось, объясняла подобные действия. Он некоторое время колебался, но это длилось недолго. Очень осторожно мужчина приподнял ткань рукава ночной рубашки, который был достаточно длинным, чтобы скрыть ее руку. И на его бесстрастном лице возникло смущение.

— Черт! — тихо выругался Каликс.

На хрупком запястье отчетливо виднелись темные пятна. Он проверил только одно запястье, другое так и не решился. Да и не было необходимости.

Каликс неосознанно посмотрел на свои руки.

Красивые руки, гладкая кожа без единого шрама. Трудно даже было подумать, что они принадлежат человеку, не выпускавшему из них меч. Эти руки были покрыты кровью такого количества людей, что сложно было представить их чистыми. Порой он ненавидел эти руки, считая их мерзкими и уродливыми. И вот этими вот руками он угрожал своей жене. Только потому, что она отказалась провести с ним ночь.

Взгляд мужчины снова метнулся к пострадавшему запястью. Оно было настолько тонким, что казалось, сломается при малейшем усилии.

Он вдруг вспомнил болезненные стоны женщины, когда он в гневе сжимал ее руки. 

Только ради своего плотского желания?

Каликс проглотил стон. Не хотелось верить в это. Но это была правда.

 Он был так ослеплен своим гневом, что причинил боль испуганной женщине. Он оскорбил жену, которая не могла даже толком говорить и только плакала.

Как я мог поступить так со своей женщиной, которая даже не может защититься? Ни силой, ни статусом, ни чем-либо еще. 

Что это еще, если не подлость и бесстыдство?

 Он вдруг стал противен сам себе. Он показался себе таким мерзким, что просто не мог этого вынести.

«Простите. Пожалуйста, дайте мне еще один шанс».

Долг жены...

Несмотря на то, что никто не спросил ее согласия на этот брак. Аселла пришла к нему сама и попросила прощения. Она умоляла его дать ей еще один шанс.

—... …

Взгляд Каликса обратился к спящей жене.

Ее лицо осунулось и казалось еще более хрупким. Закрытые веки припухли от слез, а губы были искусаны настолько, что трудно было найти живое место. Лицо без макияжа было лишено тех красок, который он видел утром. Красивого персикового оттенка на щеках и блестящих ярких губ нигде не было видно. Вместо этого перед ним было чрезвычайно бледное лицо.

Только тогда он осознал, что то, что она говорила утром, было правой.

Когда он так грубо бросил ее в ту ночь. Она, скорее всего, так и не сомкнула глаз и проплакала до самого утра. Его жена имела дурную привычку кусать губы всякий раз, когда она нервничала или боялась.

Думаю, поэтому...

Чего же ей стоил этот утренний туалет? 

В ситуации, когда она была вынуждена предлагать себя на ночь, она, видимо, старалась показать ему свою лучшую сторону.

И какой же она получила ответ?

Что я ответил женщине, которая едва набралась смелости поговорить со мной?

Ей пришлось извиняться перед тем, кто на самом деле был виновником всей этой ситуации. Каликс посмотрел на Аселлу со сложным выражением на лице.

Глядя на это изможденное лицо, он вдруг почувствовал, как где-то в уголке его сердца защипало так, словно его кололи острой иглой. Вместе с всепоглощающим чувством вины в груди вдруг возникло сложное чувство, которое он ранее никогда не испытывал. Не отрывая взгляда от ее лица, он тихонько придвинул стул и сел возле постели жены.

Надеюсь, она не заболела?

Возможно, потому, что она была маленькой и хрупкой. Она казалась просто стройной. Но это было не так. Она явно была сильно измождена и измучена. И было бы неудивительным если бы она заболела от всех беспокойств и переживаний, что обрушились на нее в последнее время.

 Сам того не сознавая, Каликс неосознанно дотронулся до лба Аселлы. Не стоит с этим шутить. Нужно немедленно вызвать врача.

«Моя сестра очень просила меня никому об этом не рассказывать.»

Каликс остановился, вспомнив слова маленькой девочки. Он также вспомнил ее панику в тот день, когда ее избил Энтони. Она так испугалась, когда вдруг поняла, что сейчас все увидят ее лицо. И только после того, как принесли вуаль, она, наконец, успокоилась.

Даже если это будет лучший врач в княжестве. Она сгорит от стыда, когда будет вынуждена показать ему свои синяки. Подумав таким образом, Каликс немедленно отогнал идею о вызове врача.

 Если бы ты только позволила мне быть рядом с тобой, Аселла.

 Словно это была самая большая драгоценность на свете. Каликс бережно обхватил тонкое запястье. Его большие и теплые руки осторожно гладили ушибленное место. Если бы кто-то, кто хорошо знал Великого Князя, увидел бы его в этот момент, он был бы шокирован таким ласковым и нежным жестом.

«Хорошо...» -- вдруг слабо простонала девушка.

Он нервно взглянул в ее лицо, опасаясь, не проснулась ли она. Но глаза были по-прежнему крепко закрыты. Похоже, она просто случайно обронила это во сне. И когда Каликс уже было собирался снова сесть… 

Аселла вдруг задрожала:

— Это неправда... я не делала... я ничего... не делала... этого...

— Аселла?

Голос, что сорвался с ее маленьких губ, был полон ужаса.

Каликс смутился и снова позвал ее по имени, но не смог разбудить жену, блуждавшую в кошмаре.

—... больно!

— Больно? Тебе больно? Где?

— Не бейте меня...не...

—...!

Теперь отрывочные фразы доносились сквозь рыдания и стоны. Одинокая слеза искрой скатилась по бледной щеке.

Каликс хотел схватить Аселлу за плечо, в надежде разбудить, но как только коснулся ее тела, девушку начало неудержимо трясти:

— Ах! Отец... пожалуйста... больно...

—Черт возьми! Ей снится эта сволочь, — прошипел Каликс сквозь стиснутые зубы.

Кошмар продолжался. Он видел, как белеют суставы на пальцах, вцепившихся в простыни. Видимо, ей снилось нечто ужасное. Ее нужно разбудить немедленно.

— Аселла!

Но стало только хуже. Женщина забилась, как подстреленная птица:

— Больно... больно! Пожалуйста... отпустите...

Каликс отдернул руку, словно обжегся. При этом в памяти вспыхнули слова:

«Отпусти... Отпусти! Нет!»

«Не трогай мое тело!»

Лицо, бледное, как мел. Тогда было точно таким же, как и сейчас.

Так вот в чем дело. Осознание пронзило мозг, будто удар молнии. Мужчина застыл на месте. Перед глазами мелькнула сцена настолько пугающая, что у этого хладнокровного человека по спине пошла дрожь:

— Господи! 

Все, что произошло прошлой ночью, теперь было совершенно понятно.

— Что же я натворил? 

— Нет... от пуст...те...

Каликс, подаваясь порыву, заключил в Аселлу в объятья:

— Ты ни в чем ни виновата.

 Аселла снова закричала, но Каликс не расслабил руки. Она вся была в холодном поту. Настолько, что даже ткань ночной рубашки стала влажной. Сквозь эту тонкую ткань он чувствовал ее спину, на которой совершенно не было плоти. Сердце женщины дико колотилось от страха и напряжения, и болезненным эхом отдавалось в его груди.

—... пожалуйста...

Голос, полный слез, пронизывал мужчину до дрожи. 

Он видел много ран и бесчисленное количество страданий на поле боя. Но эта беззащитная боль была совершенно незнакомой и странной.

Однако одно было несомненно. Он не мог оставить ее одну. Каликс прижался губами к затылку Аселлы и принялся укачивать ее, как ребенка:

— Все, все, — шептал он. — Никто больше не сможет причинить тебе вред. С твоей сестрой все будет хорошо, не нужно больше бояться. 

Каликс шептал одно и то же снова и снова. Рука, что гладила ее спину, была невероятно осторожной и нежной.

Постепенно ее сердцебиение стихло и стало ровным, в такт мерному покачиванию. Тело тоже расслабилось. Время от времени оно еще нервно вздрагивало. А затем Аселла совсем затихла и забылась глубоким сном. Он еще долго держал эту маленькую женщину в своих руках, настороженно прислушиваясь к тихому и ровному дыханию. Затем поднялся и осторожно уложил ее на кровать. Он заботливо укутал ее одеялом, старетельно прикрывая хрупкие плечи. После еще долго смотрел на свою спящую жену. Серебряные ресницы, обрамлявшие тонкие веки были влажными от слез. Длинные пальцы мужчины, осторожно смахнули слезы, что стекали к уголкам глаз и множество сложных эмоций отразилось на его лице.