Онлайн чтение книги Неизлечимо больной второстепенный персонаж в романе о боевых искусствах The terminally Ill side character inside of a martial arts Novel
Глава 25

Это была тёмная комната. Закрытое пространство без окон, не озарённое ни единой искрой света. Повсюду царил густой, непроглядный мрак.

— Ху-у… мм…

Из глубин темноты, где невозможно было разглядеть даже вытянутую руку, послышался тяжёлый выдох. За ним — шелест ткани и звук волочащихся по земле одежд.

Следом за ними — шаги. Спустя мгновение появилась вспышка света, прорезавшая тьму и озарившая помещение.

В комнату вошёл мужчина и окинул её взглядом.

— Младший лидер, вам нельзя туда!

Позади раздались тревожные голоса стражников, но Хёк Доджин, казалось, не обратил на них никакого внимания. Он лишь тихо прикрыл за собой дверь и негромко произнёс:

— Трудно смотреть вам в лицо, отец.

Его слова были обращены к человеку, сидевшему в полумраке, слегка ссутулившись. Это был сам лидер секты — Хёк Мухёк.

— Неожиданный визит… испугались?

— Хм…

В ответ на слова сына Хёк Мухёк тяжело вздохнул и провёл рукой по подбородку. Доджин молча смотрел на отца, а затем сделал шаг вперёд. Глаза Хёк Мухёка, до этого устремлённые в пол, поднялись и встретились с глазами сына.

Их взгляды скрестились в воздухе.

Атмосфера между ними была настолько напряжённой, что трудно было поверить, что они отец и сын. Для постороннего наблюдателя они скорее напоминали заклятых врагов.

Несмотря на то, что Хёк Мухёк был не только отцом, но и лидером культа, Хёк Доджин не опустил голову. Напротив — он выпрямился и с гордо поднятым подбородком смотрел ему в глаза.

Хёк Мухёк встретил этот взгляд и, наконец, заговорил:

— Что привело тебя сюда в такой поздний час?

— Разве сыну нужен повод, чтобы повидать отца?

— По крайней мере, в твоём случае — да.

На холодный и отчуждённый тон отца Хёк Доджин лишь криво усмехнулся. В его лице не осталось ни тени прежней мягкости или кротости. Он смотрел на отца холодными, отстранёнными глазами, словно на постороннего.

Промолчав, Хёк Доджин отвёл взгляд и заговорил:

— Я пришёл спросить кое о чём.

— Вот уж действительно… Неожиданно. Значит, у тебя есть вопрос ко мне?

Хёк Мухёк, устроившись поудобнее, положил локоть на подлокотник и лениво продолжил:

— Что же ты хочешь спросить?

Он с интересом разглядывал сына, которого не видел долгое время. Он лучше всех в этом мире знал, каким человеком был Хёк Доджин.

Многие считали его кротким, уравновешенным, почти не подходящим на роль будущего лидера Демонической секты. Ведь главе нужно быть хладнокровным, безжалостным, способным вершить насилие. На этом фоне Хёк Доджин казался слишком мягким.

Но Хёк Мухёк, наблюдавший за ним годами, знал: Доджин не был ни спокойным, ни мягким. Он просто давно научился сдерживать бурлящую в нём ярость.

Смотря отцу прямо в глаза, Хёк Доджин коротко сказал:

— Много лет назад, после смерти матери, вы сказали мне, что её болезнь можно было вылечить.

— …

— Но вы позволили ей умереть, и в итоге она сама выбрала смерть.

Мухёк слегка поёжился, словно слова сына причиняли ему боль. Имя Кым Сосо вызывало боль у обоих. Это было нечто, о чём не говорили без необходимости.

— И что? — короткий, ледяной вопрос повис в воздухе. — Хочешь наконец уличить меня в содеянном? Обвинить меня в лицо?

Аура, исходившая от него, была спокойной, но в то же время полна скрытой угрозы. Хватило бы малейшего повода — и он мог бы вмиг разрубить всё, что попадётся под руку. Но на Хёк Доджина это не произвело ни малейшего впечатления.

— Нет, не ради этого.

— Тогда зачем?

На вопрос отца Доджин на миг задумался, а затем спокойно заговорил:

— Я хочу узнать способ.

— Способ?

— Да. Метод, которым можно было вылечить мать. Мне интересно, что это было.

Хёк Мухёк пристально посмотрел на сына.

С тех пор как умерла Кым Сосо, Доджин подавил свои эмоции и никогда не проявлял истинной натуры. Для него Кым Сосо была одновременно его слабым местом и символом жертвы, которая спасла его положение.

— И что вдруг? Почему тебе это стало интересно именно сейчас? Всё уже кончено. Зачем ворошить прошлое?

Он замолчал, но потом хмыкнул и с кривой усмешкой сказал:

— Это из-за той девчонки из ортодоксального клана, верно?

— …

— Я слышал, её состояние не из лучших…

Он поднял подбородок и прищурился.

— Значит, ты пришёл повидать ненавистного тебе отца, лишь бы спасти её?

Хоть они и были отцом и сыном, их отношения были хуже, чем между посторонними людьми. Доджин винил отца в смерти матери. Он знал, что тот мог её спасти — но не сделал этого.

С тех пор как всё случилось, они практически не разговаривали.

И всё же сегодня Доджин сам пришёл. Он преодолел свою гордость ради неё.

— Ты вёл себя так, будто она тебе безразлична, но, видимо, проникся. Как её зовут… Соволь, кажется? Возможно…

Его голос растянулся. Мухёк поднялся с места и медленно подошёл к сыну. Остановившись в трёх шагах, он закончил фразу:

— …Ты увидел в ней свою мать?

В тот момент из тела Хёк Доджина вырвался шквал убийственной ауры. Из темноты возникли десятки воинов, обнаживших мечи и направивших их прямо на его горло.

Но Доджин даже не взглянул на них. Он лишь пристально смотрел на отца, стоявшего перед ним с невозмутимым лицом.

— Вам лучше следить за языком.

Хёк Мухёк спокойно глядел на сына. Все прочие в комнате побледнели от страха, но он — как будто и не чувствовал этой страшной ауры.

Доджин вспомнил свой недавний разговор с Моён Соволь, и ярость вновь поднялась в его груди.

— Я пока не хочу быть изгнанным за убийство лидера секты. Так что… вам лучше следить за языком.

Хёк Мухёк, наблюдая за сыном, понял: это была его истинная, неподдельная злость.

Да, он был силён от природы. Но именно злость и воля позволили ему достичь таких высот. И пусть Хёк Доджин это отрицал, но смерть Кым Сосо стала главным толчком для его становления.

Ни один из предыдущих глав секты, включая самого Мухёка, не смог в его возрасте достичь таких высот.

Он был величайшим талантом за всю историю Демонического культа. И в то же время — куклой, которую никто не мог контролировать.

Культ веками мечтал о покорении Центральных равнин. Но, несмотря на все попытки, объединённые силы ортодоксальных школ всегда останавливали их.

Казалось, эта стена будет вечной… пока не появился Доджин.

Он стал надеждой, но не все были рады этому. Ведь сектой должен был управлять тот, кого можно контролировать.

Вздохнув, Хёк Мухёк поднял руку. Стражи отступили. Он опустил взгляд, затем вновь поднял его и сказал:

— Ты всё ещё живёшь прошлым, сын мой.

— А вы слишком легко его отбросили.

На резкий упрёк Доджина Хёк Мухёк лишь слабо улыбнулся и отвернулся. Он вернулся на своё место и, неспешно усевшись, кивнул:

— Ты хочешь знать способ? Хорошо. Я расскажу.

Кулаки Доджина сжались.

Он не верил, что отец согласится просто так. И, конечно, не зря — Хёк Мухёк не был человеком, который даёт что-то просто так.

— Но есть условие.

— …Условие?

На недовольный ропот сына он легко кивнул:

— Приведи её ко мне. Тогда я тебе всё расскажу.

Увидев, как Доджин нахмурился, он добавил:

— Не говорю, что сразу после свадьбы. Придёшь, когда сам решишь. Тогда и получишь ответ.

— Вы что, издеваетесь…

— Хёк Доджин.

С этими словами на сына обрушилась сила Хёк Мухёка. Даже став сильнее, Доджин не мог сравниться с отцом, который десятилетия назад преодолел предел и занял вершину Демонического учения.

Сила, мастерство, глубина — всё было несравнимо.

Доджин, стиснув зубы, вызволил всю свою внутреннюю энергию, чтобы выдержать давление. Но всё равно не мог справиться полностью — из уголка губ потекла кровь.

И всё же — он не издал ни звука. Он лишь усилил внутренний поток энергии, и между ними поднялся вихрь энергии.

В отличие от сына, Мухёк выглядел совершенно спокойным.

Он восхищался его упорством.

Наконец, Мухёк медленно ослабил давление и сказал:

— Если хочешь спасти её — приведи ко мне. Иначе ты не услышишь от меня ни слова.

— Тц…

Смахнув кровь с губ, Хёк Доджин нахмурился, затем отвернулся. Он понял: дальнейшие споры бесполезны. И ушёл без сожалений.

Дойдя до своих покоев, он успокоил энергию, бурлящую внутри, и смахнул с губ кровь. Он задумался, глядя на красные пятна. Затем тихо открыл дверь.

Из темноты доносилось ровное дыхание. Доджин, стараясь не разбудить Моён Соволь, бесшумно подошёл и опустился перед ней на колени.

Она спала, её лицо было безмятежным, словно у небесной феи.

Полгода…

Он знал, что она больна. Знал, что скрывает нечто важное. Но не знал, что ей осталось всего полгода.

Хёк Доджин горько усмехнулся:

— Скрыть от меня такое… Неужели вы действительно считаете себя хорошей женой?

Он знал цену потерь. И на этот раз — не собирался уступать.

Глядя на спящую девушку, он прошептал:

— Я не из тех, кто сдаётся. Даже если придётся вырвать вас у самой смерти.

«Даже если ценой станет моя жизнь — я всё равно спасу вас».

Спокойно он закрыл глаза.