Онлайн чтение книги Неизлечимо больной второстепенный персонаж в романе о боевых искусствах The terminally Ill side character inside of a martial arts Novel
Глава 81

Пронизывающий холод, что пробирался за ворот и леденил тело, постепенно исчез с приходом мягкого весеннего ветерка.

Хотя на севере мороз по-прежнему был острым, словно лезвие ножа, которое режет даже при малейшем прикосновении, в Хэнане уже разносился аромат весенних цветов.

Это означало, что скоро начнётся турнир по боевым искусствам, организуемый Альянсом Мурим, и прозвучат новые имена.

Особый интерес вызывало то, что на этот раз в турнире участвует Демонический культ.

Более того, из-за того, что все Четыре Дракона и Четыре Цветка из праведных школ также заявили об участии, Лоян буквально превратился в праздничную арену.

Однако, в отличие от оживлённого Лояна, в Шаолине на горе Суншань царила мрачная обстановка, словно в доме покойника.

Хотя восемь великих школ и пять великих кланов выразили желание участвовать в турнире, Шаолинь оставался единственным, кто так и не сделал официального заявления.

Многие школы, услышав о том, что в состязании примет участие Демонический культ, сначала решили бойкотировать турнир, осудив решение Намгун Бэка. Но затем Удан, Эмэй, Цинчэн и Куньлунь заявили о своём участии, а Чжуннань, Цзяньчан и Контон тихо последовали их примеру.

Шаолинь и Хуашань громко возмущались: как можно проводить священный турнир вместе с заклятым врагом — Демонической сектой? Особенно Хуашань, считающийся главой объединения «Пять горных мечевых школ». Он даже уговорил школу Суншань, расположенную у подножия горы, поддержать Шаолинь в его решении.

Но время шло, и Хуашань резко изменил свою позицию — неожиданно заявил, что отправит на турнир своего сильнейшего ученика Чха Ёнхва, которого раньше никому не показывал.

Из-за этого школа Суншань, ранее поддержавшая Шаолинь, оказалась в неловком положении и стала объектом недовольства Шаолиня. А вскоре и остальные горные школы одна за другой объявили о своём участии.

Для Шаолиня это стало настоящим безумием.

Шаолинь — сердце буддизма, где вера в Будду и стремление к Нирване были главной целью. Чтобы достичь этого, нужно было отбросить мирские страсти и злые деяния, и потому здесь свято чтили данное слово, как нерушимую клятву.

И теперь, если они внезапно заявят: «А, тогда и мы участвуем», — весь мир лишь посмеётся над ним.

Но и открыто противостоять Альянсу Мурим, отказываясь от участия, они не решались.

В итоге Шаолинь оказался в положении, когда не мог ни согласиться, ни отказаться, лишь монотонно отбивая ритм на моктаке [1].

Каждое утро монахи собирались в храме, чтобы слушать слова Будды, но последние дни зал был полон лишь тяжких вздохов.

Особенно страдал глава Шаолиня, настоятель Но Юльсон, который должен был отрешиться от мирских забот и достичь просветления, а вместо этого всё больше погружался в тревоги.

— Настоятель, вы и дальше собираетесь бездействовать? Чем дольше ждём, тем смешнее выглядим. Может, хотя бы сейчас заявим о своём участии?

— Что вы говорите, старейшина Гу? Хотите, чтобы глава Шаолиня, подобно каким-то проходимцам, изменил уже объявленное решение?

— А что же нам остаётся?! Если мы просто будем сидеть и ждать, кто нас всерьёз воспримет? Одними молитвами делу не помочь! Старейшина Чо, неужели вам нравится, что Шаолинь вечно на самом дне среди девяти великих школ?!

— Кх-хм…

Старейшина Гу, пронзительно глядя, цокнул языком.

— В настоящее время среди Четырёх Драконов и Четырёх Цветков нет ни одного выходца из Шаолиня. Люди считают, что нас оставили в девятке великих школ лишь из уважения к тысячелетней истории. Даже поговаривают, что истинный хозяин горы Суншань — не Шаолинь, а школа Суншань. Что такого страшного в том, чтобы один раз взять свои слова обратно?

Он поспешно подошёл к настоятелю Но Юльсону, который с закрытыми глазами пребывал в медитации, и сел перед ним.

— Настоятель… Нам срочно нужно кого-то отправить.

Вздохнув, Но Юльсон открыл глаза. Он долго смотрел на статую Будды, затем тяжело вздохнул.

«Видимо, такова воля Будды…»

Повернувшись к старейшинам, он сказал:

— Позовите Джи Сока.

Перед ними появился огромный мужчина, ростом почти в два метра, одетый в монашеское одеяние с красной тканью через плечо.

— Вы звали меня?

— Да, Джи Сок. Я хочу отправить тебя на турнир Альянса Мурима. Что думаешь?

— Меня?

— Да. Мир посмеётся над нами за перемену решения, но что поделать? Одним молчанием проблему не решить. Это тяжёлая ноша, но я могу доверить её только тебе.

Джи Сок закрыл глаза и поклонился.

— Я следую воле настоятеля..

Без лишних слов он принял решение, и настоятель Но Юльсон в глубине души тяжело вздохнул.

Так Шаолинь, в конце концов, подчинился воле Мурим, и все девять великих школ согласились участвовать в турнире.

Мысли о лидере союза, стоящем за всеми этими событиями, тяжелым грузом легли на сердце Но Юльсона.

***

Зима подошла к концу, и одежда стала заметно тоньше и легче.

Лоян, словно желая вознаградить себя за месяцы лютого холода, наполнился толпами людей, вышедших на улицы.

Это был тёплый регион, и весна здесь ощущалась даже ярче, чем в соседней провинции Хубэй, что находилась южнее.

А ещё для меня это стало естественным сигналом о том, что моё первое путешествие подошло к концу.

Едва я переступила порог Золотого Цветочного павильона, расположенного в Лояне, навстречу мне, будто давно ждал, вышел Ю Доха.

— Вы, должно быть, устали с дороги, господин младший лидер. И вам, госпожа, должно быть, было непросто — ведь это было ваше первое путешествие. Прошу простить, что не смог сопровождать вас лично.

— Не стоит. Я скорее сам должен извиняться за то, что сбросил все дела на вас.

Было похоже, что они арендовали весь павильон — повсюду мелькали знакомые лица.

— Госпожа!

— Вот это да!

Я улыбнулась приветствующей меня Джу Хварин и крепко обняла налетевшего на меня Харана.

Он ловко прильнул и, ухватив мой палец, начал его сосать, словно подпитываясь чистой энергией, что всё ещё оставалась в моём теле. Я посмотрела на него, и, заметив, что с тех пор он ничуть не изменился, невольно взъерошила бровь.

Когда же ты вырастешь?

Оглядевшись, я заметила в зале немало людей из Демонического культа, участвующих в турнире.

В основном это были женщины, выступавшие на Хонгнёндже, и мужчины, участвовавшие в Хваннёнчже.

Кроме них, здесь были и младшие главы кланов, и дети глав семейств. Многие с любопытством разглядывали меня, когда видели, как я держу Харана на руках, но, встретившись со мной взглядом, поспешно отводили глаза.

— Кстати, а где Ындо?

[Я здесь.]

В голове прозвучал голос Ындо, с которым мы не виделись три месяца.

[Давно не виделись, госпожа. Рад, что вы выглядите здоровой.]

[А ты как? Судя по голосу, отпуск пошёл тебе на пользу.]

Я до сих пор не могла забыть его реакцию, когда предложила ему отправиться в отпуск, а он в недоумении спросил что это.

Оказалось, с тех пор как он вступил в Демонический культ, у него не было ни одного выходного. Мне стало его жаль, и я отправила его в отпуск, чтобы он восполнил недостаток отдыха.

[Благодаря вам я хорошо отдохнул.]

[Вот и славно.]

Я лучезарно улыбнулась и посмотрела на Харана, всё ещё прижимавшегося ко мне.

Он, впитав всю оставшуюся во мне чистую энергию, уставился на меня большими глазами и улыбнулся.

— Кьяха!

Харан весело рассмеялся, поцеловал меня в щёку и тут же, словно его миссия окончена, соскочил и умчался прочь.

— Ах, куда ты опять?

Джу Хварин поспешила за ним, а я, тихо улыбнувшись, перевела взгляд на Хёк Доджина. Он разговаривал с Ю Дохой, но, заметив меня, обернулся. Я подошла ближе, и он спокойно сказал:

— Похоже, мне нужно сразу отправиться в Альянс Мурим. У нас уже был согласованный график, но погода на севере его нарушила.

— Тогда я тоже…

— Останься здесь и отдохни, Соволь. Лоян красивый город, здесь есть на что посмотреть. К тому же, даже если ты и пойдёшь, хоть это и союз Мурим, вряд ли нас там встретят приветливо. Я быстро всё улажу и вернусь.

Мне хотелось настоять на своём, но я не стала упорствовать.

Во-первых, он действительно беспокоился за меня. Во-вторых, как он и сказал, моё появление там лишь привлекло бы ненужное внимание.

— Ладно. Тогда будь осторожен.

Я нежно поцеловала его в щёку и улыбнулась. Он тоже улыбнулся и кивнул, а затем исчез вместе с Ю Дохой.

Я смотрела им вслед, когда вдруг за спиной раздался голос:

— Теперь вы, похоже, и при посторонних ведёте себя как настоящая супружеская пара.

Я узнала этот голос и обернулась с улыбкой.

— Правда? А раньше, по-вашему, было иначе?

— Раньше это было заметно только когда вы были вдвоём. Но теперь вам, кажется, всё равно, кто на вас смотрит. Может, совместное путешествие помогло?

Я вспомнила три месяца странствий с Хёк Доджином.

Случалось всякое, но в памяти больше всего отпечатались не прекрасные пейзажи и изысканные блюда…

— …

— Хм?

— ...Наверное.

В памяти всплыли лишь наши почти ежедневные, страстные ночи любви. Щёки вспыхнули, и я торопливо провела по ним рукой и покачала головой.

Ман То непонимающе посмотрел на меня. Я постаралась стереть из памяти смущающие воспоминания и как ни в чём не бывало сказала:

— Как насчёт небольшой прогулки по Лояну?

— О! В таком случае, я покажу окрестности.

— Сам Ман То?

Он улыбнулся и уверенно шагнул вперёд. Я посмотрел на его решительную спину и с тихой улыбкой последовала за ним.

— Знаете, что такое Водный банкет?

— Водный банкет?

— Это двадцать четыре блюда, созданные в честь двадцати четырёх лет мирного правления единственной в истории императрицы — У Цзэтянь. А в этом месте их готовят лучше всего.

Ман То с улыбкой вошёл в роскошное заведение с ярко-красными дверями.

— Добро пожаловать!

Под радостное приветствие слуги Ман То уселся за самый большой стол. Он сделал заказ, и вскоре, прежде чем принесли еду, на стол уже поставили бутылку вина.

— Ах да, Здесь подают отличное «Улянъе» [2]. Госпожа, хотите попробовать?

— …

Так вот почему он так хорошо знал это место. Оказалось, тут подают хороший алкоголь. Я уставилась на его невинную улыбку, затем усмехнулась и кивнула.

Я уже собиралась пригубить чашу, но почувствовала, как мне мешает моя шляпа. Я не хотела привлекать внимания и потому старалась не снимать её, но подумала — а стоит ли и здесь прятаться? Рано или поздно всё равно все увидят.

Я мельком глянула на Ман То, и он, словно поняв мои мысли, одобрительно улыбнулся. Я подняла руку, развязала ленты и сняла шляпу, положив её рядом. Тут же почувствовала, как на меня разом устремились взгляды со всех сторон.

Взгляды людей, увидевших что-то необычное, были мне уже знакомы. Что ж, ничего не поделаешь.

Я старалась игнорировать окружающих и уже подносила чашу к губам, когда за круглым столом напротив нас разместилась группа людей.

Среди них особенно выделялась женщина с длинными красными волосами и обворожительной улыбкой. Она слегка подалась вперёд и кивнула подбородком:

— Мест не хватает. Не возражаете, если мы к вам присоединимся?

Она достала из складок одежды круглый жетон и положила его на стол.

«Змея».

Эта женщина… Она явно не из праведных школ. От неё исходила густая, ядовитая аура. А в области солнечного сплетения, где у праведников всегда сиял светлый энергетический центр, тянулась кроваво-красная жилка.

[Школа Змеиной Крови.]

— Я Чок Биволь [3]. А ты, должно быть, Моён Соволь?

Её глаза изогнулись, как полумесяцы.

— Жена младшего лидера Хёк Доджина.

Примечания:

1. Моктак (также известен как «деревянная рыба» или мокугё) — деревянный щелевой барабан в виде рыбы, который используют в буддийских монастырях для удержания ритма во время церемоний и молитв.

2. «Улянъе» — традиционная китайская водка, один из известных сортов китайского алкогольного напитка байцзю. Название сорта в дословном переводе означает «сок пяти злаков»: пшеницы, риса, кукурузы, гаоляна и клейкого риса номи. Байцзю — продукт перегонки, прозрачная жидкость со специфическим запахом, содержание этилового спирта в которой варьируется от 40 до 60%.

3. Имя Чок Биволь переводится как Красная Луна.