Онлайн чтение книги Неизлечимо больной второстепенный персонаж в романе о боевых искусствах The terminally Ill side character inside of a martial arts Novel
Глава 66

Я не знала о событиях той зимы, когда Моён Соволь была ещё жива. Это была часть, скрытая тайной, о которой не говорилось даже в романе.

Я не знала, как она умерла и какой жизнью жила. Однако это не значит, что я не знала других персонажей. И хотя я не помнила подробностей, в памяти всё же остались те, кто часто появлялся.

Среди них была и Cин Ю Бин — вторая дочь клана Бёк Хасин и женщина, чья гордость не имела себе равных. Унаследовав характер Син Хо Хёля, она с отвращением относилась ко всему, что было связано с праведными сектами.

Даже когда Моён До, взяв её в плен, попытался сохранить ей жизнь из-за её таланта, она всё равно не склонила голову.

В конце концов, она сама выбрала смерть. Женщина, которая считала, что лучше умереть, чем склонить голову перед праведными кланами — это и была Cин Ю Бин.

— Э… Что вы сказали?

И вот теперь я спрашивала у такой женщины, подчинится ли она мне. Разумеется, нет. И даже не подумает об этом. С самого начала Син Ю Бин вовсе не воспринимала меня как свою госпожу.

Я кивнула, встречаясь с её жёстким, непреклонным взглядом.

— Cин Ю Бин ведь искренне беспокоится о Демоническом культе, секте, которую она безмерно любит. Как вдруг я — дочь из праведного клана — пришла сюда. С вашей точки зрения я как закатившийся в святыню камень, чужак, пришедший ниоткуда. Неудивительно, что у вас столько тревог. Наверное, потому вы и о Хонгнёндже беспокоитесь, пытаетесь помочь мне в разных делах? Разве не так?

Наклонив голову с улыбкой, я увидела, как между бровей Cин Ю Бин пролегла глубокая складка. Похоже, она и представить не могла, что услышит от меня подобное.

Она долго перебирала мысли, пытаясь найти, что сказать. Я ослабила напор и дала ей немного времени, чтобы прийти в себя.

Но и по прошествии времени Cин Ю Бин молчала. Она оказалась в безвыходном положении.

Она пыталась управлять мной, опираясь на легитимность, справедливость и традиции Демонического культа.

Но если я, в свою очередь, противопоставляю ей ту же легитимность и справедливость — ей нечего возразить. Отрицать мою логику значило отрицать свои же доводы. А это, в свою очередь, означало, что я могу и не участвовать в Хонгнёндже.

С самого начала у меня не было поводов делать это.

Сейчас моё здоровье куда важнее, и незачем шагать навстречу опасности. Но мне нужна была причина, ради которой я готова была рискнуть.

И если такой причиной станет Cин Ю Бин из клана Бёк Хасин, которая всё это время давила на меня — это была довольно заманчивая награда.

Её взгляд, скользнув в сторону, в конце концов вернулся ко мне с выражением поражения.

Её губы медленно раскрылись:

— Хороший результат… Если победите на фестивале Хонгнёндже — женщины Демонического культа преклонят колени перед вами, госпожа.

— Включая и вас, Cин Ю Бин?

— Да. И меня в том числе.

В её твёрдом ответе читалась уверенность, она приняла решение и больше не собиралась ничего обдумывать. Поскольку возразить моим словам она не могла, то просто закрепила их словом «победа».

Победа на фестивале Хонгнёндже.

Cин Ю Бин была уверена, что я не смогу этого достичь.

— Хорошо.

Но это была вещь, о которой нельзя было судить заранее — всё становилось ясно только на деле. Мой меч… никто никогда не видел его в деле. Острый он или тупой — покажет только результат.

Я поднялась с места и, кивнув в ответ на вопрос Джу Хварин, возвращаюсь ли я, направилась к двери.

Когда служанки уже открыли передо мной дверь, за спиной раздался голос:

— Госпожа.

Я остановилась и обернулась. Cин Ю Бин встала со своего места и смотрела прямо на меня.

Её губы дрогнули, прежде чем она медленно заговорила:

— Вам следует быть осторожнее.

— …

Почему мне захотелось рассмеяться?

Сдержав рвущийся наружу смех, я лишь приподняла уголки губ и слегка кивнула:

— Спасибо за заботу.

Но вряд ли это забота обо мне.

***

Праздник Хонгнёндже готовился шаг за шагом под руководством внутренних покоев и Cин Ю Бин.

Узнав, что Моён Соволь примет участие в давно не проводившемся фестивале, многие члены Демонического культа насторожились.

Женщина, окутанная тайной, чьё лицо практически никто не видел.

Лишь некоторые представители высшего руководства видели её мельком, а в остальном она воспринималась в секте как мифическая снежная фея. А её участие, да ещё и как представительницы праведной стороны, вызвало особый ажиотаж.

Члены культа обсуждали её участие, строили догадки о возможных исходах и даже начали разбиваться на фракции.

— Всё-таки она член семьи лидера… Вряд ли она вылетит в первом же туре, верно?..

— Что за чушь ты несешь?! Ты хочешь, чтобы баба с праведной стороны избила всех бойцов секты, так ещё и победила?.. Это ты серьёзно?!

— Ты пьян? Ты хоть понимаешь, кого только что обозвал бабой с праведной стороны?

— Ха! И что тут такого? Разве плохо назвать ублюдков с праведной стороны ублюдками? Они только и делают, что прикрываются словами о чести и справедливости, а на деле предаются грязным желаниям и унижают слабых. Зная об их лицемерии, ты всё ещё защищаешь эту девку?!

Были и те, кто, несмотря на прошлое, желал ей успехов как жене младшего лидера, но большинство отчаянно надеялись на её поражение. Особенно ярко это проявлялось у воинов, затаивших злобу на людей из праведной стороны.

Пока Моён Соволь жила под защитой Хёк Доджина, заместителя лидера и клана Хёльсу Джу, в Демоническом учении зрели недоверие к ней и недовольство руководством.

— Ещё каких-то сто лет назад в мире, где сила значила всё, нищие и слабые даже не смели бы открыть рот.

Лысый старик Ли Сонхак неторопливо шёл по улице, заложив руки за спину, и громко рассмеялся.

— Мне это всегда не нравилось. Хоть небо и меняется, сила остаётся прежней. А теперь всякие слабаки ещё и голос подают… Отвратительно. Но теперь, по прошествии времени, я даже думаю — может, это и не так уж плохо. Не так ли?

Он обернулся к молодому человеку, что шёл за ним. Тот опустил голову.

Ли Сонхак усмехнулся:

— Нам даже не нужно открывать рта, народ уже сам поднимает голову и выражает недовольство небом (п/п: здесь под небом подразумевается клан Хёк). Разве это не прекрасно? Раньше за такое сразу бы череп проломили. Но, видно, времена и правда изменились.

Засмеявшись, он открыл плотно закрытую дверь. Она с грохотом распахнулась, открывая взору внутренний зал.

Собравшиеся — около двадцати человек — настороженно уставились на Ли Сонхака.

— Что…

— Всех, кроме него, — убей.

Не успели слова старика стихнуть, как юноша, что шёл за ним, ринулся вперёд.

Голыми руками он бил по головам вооружённых мечами мужчин — по одному удару на человека. С каждым взмахом крепкие мужчины падали замертво, не успев даже вскрикнуть.

Вскоре остался лишь один — тот, кто первым заговорил. Только тогда Ли Сонхак шагнул внутрь.

— По… пощадите…!

Мужчина упал на пол и подполз к ногам Ли Сонхака, умоляя сохранить ему жизнь. Но старик сразу же пнул его ногой в живот.

Стон. 

Старейшина кивнул в сторону согнувшегося от боли человека, после чего юноша сразу поднял того, чтобы их взгляды сравнялись.

— Гх… кхе!

— Слышал, у тебя много Лёгочного яда.

— Э-э-это…

— Не буду тянуть. Если отдашь всё, что у тебя есть, не станешь похож на тех, чьи черепа я только что видел.

Мужчина закивал так быстро, как только мог.

По кивку Ли Сонхака его отпустили. Он тут же пополз к углу и достал из ящика глиняный сосуд.

— Во-вот, господин!

Ли Сонхак открыл его, понюхал содержимое несколько раз и посмотрел на мужчину сверху вниз.

— Это всё?

— Д-да! Его и так почти не добыть. После того, как десять лет назад секта скупила крупную партию, всё, что накопилось до сих пор, — перед вами.

Ли Сонхак нахмурился. Мужчина, подумав, что спасён, с облегчением и робкой надеждой спросил:

— Но ведь, насколько мне известно, Лёгочный яд хоть и силен, но оставляет слишком много следов, поэтому не в почёте. Есть яды и незаметнее, и сильнее… Зачем вам именно…

Прежде чем он договорил, Ли Сонхак медленно присел на корточки и встретился с ним взглядом. Он открыл сосуд, зачерпнул порошок рукой и, разжав мужчине рот, высыпал ему в глотку, не дав и пикнуть.

— М-мм!!

Захлопнув ему челюсть и ударив по горлу, он заставил проглотить порошок.

И в тот же момент…

Глаза мужчины закатились, и тело забилось в невероятной агонии. Он кричал от жгучей боли, изо рта пошла кровавая пена.

Ли Сонхак, чтобы не запачкаться, оттолкнул его ногой и усмехнулся.

— Почему именно Лёгочный яд, спрашиваешь? Всё просто. Без цвета, без запаха. Единственный способ распознать его — только попробовать. Но и это ещё не всё.

— Кха… кх-кхааа!!

— Насколько я знаю, это один из самых мучительных ядов, убивающих медленно.

Для страдающего — это ад. Но ещё хуже тем, кто наблюдает за этим. Он убивает не только тело, но и душу.

Старик отвёл взгляд от умирающего в муках мужчины и вышел на улицу. Небо было чистым.

Следовавший за ним юноша тихо произнёс:

— Старейшина… Старейшина Бэк Гон велел поторопиться. Скоро начнётся Хонгнёндже.

— Что за спешка. Торопиться-то зачем? Кто бы ни победил — какая разница? — он приподнял сосуд, что держал в руке. — Всё равно результат уже предрешён.

С окончанием фестиваля Хонгнёндже Моён Соволь умрёт.

Самой мучительной, отвратительной смертью.

И Хёк Доджин, на которого направлен его гнев, будет страдать, наблюдая за этим, пока его сердце не разорвётся.

Второй раз.

Каково это — потерять жену от того же яда, что убил его мать?

От одной только мысли всё его тело сжималось от восторга.

— Кхе-кхе… С самого начала глупо было рассчитывать на трусливого болвана из клана Бёк Хасин и на невежественных ублюдков из Нам Мандо. Тогда, и сейчас — одно и то же. В конце концов, вести за собой новый мир будет не род Хёк.

Он вдохнул свежий воздух, глядя в ясное небо.

— Над небом всегда есть другое небо.

Вспоминая того юного монстра, что однажды унизил его и сломал гордость, Ли Сонхак сверкнул глазами.

Убийство Моён Соволь — это лучшая месть и предупреждение, которое он может ему послать.

— Пора, чтобы над родом Хёк взошёл Сончхончжан.