Онлайн чтение книги Последнее пламя среди морских глубин Deep Sea Embers
321 Возвращение

В то время как Агата с откровенным презрением отзывалась о членах Культа Уничтожения, лицо пожилого смотрителя оставалось непроницаемым. Его внимание было целиком поглощено изучением последних результатов анализа образцов, взятых на кладбище. Эти образцы, ныне находящиеся в лаборатории, своими свойствами напоминали ту самую «первозданную сущность», о которой говорили культисты.

Несмотря на безумие еретиков и их извращенные, противоречащие всем моральным нормам теории, пожилой смотритель, как член церкви, был вынужден вникать в их информацию, изучать их фанатичные учения и разбираться в их сильно искаженной системе знаний. В центре всей еретической системы Культа Уничтожения находился Владыка Глубин, которому приписывали различные «чудеса».

Члены Культа Уничтожения несли в себе веру, далекую от представлений о мире как о «мирном рае», благословенном богами. В их глазах он являлся «землей изгнанников», глубоко испорченной и искаженной. Видимое процветание реальности они считали искусной иллюзией, созданной богами, а истинное предназначение человеческих душ и «незапятнанного реального мира» видели не здесь, а в ином измерении — Глубинах.

Согласно этой вере, Владыка Глубин и его демонические слуги являли собой не омраченное зло, а олицетворение самого чистого, первозданного и незапятнанного состояния мира. Члены Культа Уничтожения верили, что лишь через очищение запятнанной человеческой плоти можно обрести путь возвращения в царство Бездны, где души обретут утраченную первозданную чистоту.

Но смертный мир, по их учению, был запечатан богами, создавшими непреодолимый барьер между «искаженным реальным миром» и «истинным реальным миром» — Глубинами. Этим барьером являлась сама плоть и кровь смертных. До тех пор, пока человеческие души оставались пленниками своих тел, путь в царство Глубин для них был закрыт.

Именно Владыка Глубин, по их верованиям, даровал миру чудо, известное как «первозданная сущность». Еретики считали эту священную субстанцию основой всего сущего, из которой в начале времен сотворился весь мир. В микроскопических структурах «первозданной сущности», как они полагали, был зашифрован чертеж «реального мира». И только она, обладая непостижимой силой, могла противостоять проклятию смертных, скованных плотью и кровью, и даровать им шанс вернуться к «незапятнанному» состоянию.

Члены Культа Уничтожения описывали первозданную сущность так:

«...она являет собой воплощение всех характеристик всего сущего, непрерывно пребывая в бесконечном круговороте эволюции. В ней заключены все замыслы Владыки Глубин, положенные им в основу мироздания. Ограниченные своим разумом смертные никогда не постигнут истинную природу первозданной сущности...»

Пожилой смотритель, оторвавшись от своих дум, внезапно устремил пронзительный взгляд на Агату.

— Так это и есть та самая «первозданная сущность»? — прозвучал его хриплый голос.

Агата, не колеблясь ни секунды, ответила:

— Нет, эта «первозданная сущность» — не более чем вымысел еретиков. Скорее всего, это просто новая, доселе неизвестная нам субстанция, чья природа выходит за рамки нашего нынешнего понимания. Возможно, ее изменчивые свойства — это игра света или проявление некой сверхъестественной силы, но никак не «чудо», дарованное Владыкой Глубин.

Пожилой смотритель, выслушав объяснение Агаты, ничуть не изменился в лице. Он по-прежнему не сводил с нее пристального взгляда.

— Но верите ли вы сами, что это и есть та самая «первозданная сущность»? — вновь прозвучал его хриплый голос.

Агата, на мгновение задумавшись, не стала отводить взгляда. Через несколько секунд она тихонько вздохнула.

— Вынуждена признать, что по своим свойствам... образцы, которые мы доставили, действительно совпадают с описаниями еретиков.

Взгляд старого смотрителя устремился в сторону далекого морга. Мелкий снег, с наступлением ночи ставший еще более плотным, непрерывно сыпался с темного неба. Фонари освещали падающие снежинки, отбрасывая на землю туманное сияние.

Пронзив глазами метель и мерцающие огни, он остановил взгляд на пустом столе для вскрытия, расположенном неподалеку. Некогда на нем покоилось тело, не похожее ни на одно другое.

— Эти образцы... когда-то были человеком, или, по крайней мере, выглядели как человек, — пробормотал пожилой смотритель, словно обращаясь к себе. — Вы лично руководили командой, доставившей его сюда. Вы должны помнить.

— Конечно, помню, — тихо отозвалась Агата. — Немногочисленные трупы требовали моего сопровождения, а это тело обнаружили в самом глубоком ярусе шахты — самом глубоком месте во всем городе-государстве. Покойные, извлеченные оттуда… всегда были весьма необычными.

— Но его уникальность превзошла все наши ожидания, — обратился старый смотритель к привратнице. — Вы обнаружили истинную жертву падения на следующий день, а значит, этот труп был лишь «копией» настоящей жертвы... Копией, созданной из «первозданной сущности». Неудивительно, что она привлекла внимание еретиков.

— Возможно, не просто привлекла их внимание, а стала частью их коварного замысла, — задумчиво проговорила Агата. — Есть основания полагать, что несчастный случай на шахте был подстроен культистами, которые хотели использовать жертв для создания «копий» в ее темных глубинах, совершив некий жуткий ритуал. Однако их план, очевидно, провалился, и одна из «копий» случайно оказалась на вашем кладбище.

Пожилой смотритель пожал плечами.

— И это привлекло внимание неописуемого «посетителя».

— …Да, неописуемого посетителя. — Обычно спокойное лицо Агаты наконец-то дрогнуло, а в голосе прозвучала тревога. — Его намерения нам по-прежнему неизвестны.

Пожилой смотритель, устремив взгляд в ночное небо, после долгой паузы произнес:

— Ночь глубока.

Над кладбищем воцарилась тишина, лишь ветер, разносящий по заснеженным дорожкам и площадям могильника зловещую тишину, нарушал ее покой.

Все ждали — будь то невыразимый посетитель или же мирный рассвет.

Гнетущая тишина повисла над кладбищем. Агата, готовая предложить смотрителю отдохнуть, замерла, прислушиваясь к едва уловимому стуку, прорезавшему ночную тьму.

Из глубины соседнего гроба донесся чистый, низкий голос:

— Почему вы замолчали?

Неожиданный голос, раздавшийся из кромешной тьмы безмолвного кладбища, пронзил даже видавших виды церковных стражников ледяным страхом. Агате показалось, будто снежинки, кружащиеся в свете фонаря, на мгновение замерли в воздухе. В следующее мгновение стражники, схватив оружие, стремительно сомкнули кольцо вокруг гроба, из которого исходил звук.

В мгновение ока Агата, словно бледная тень, скользнула к столу для вскрытия, где ее пристальный взгляд уже был устремлен на гроб. Сделав несколько глубоких вдохов, она с хладнокровием спросила:

— Вы... тот посетитель, который был здесь два дня назад?

— Прошу прощения за вторжение, надеюсь, я вас не потревожил, — раздался непринужденный голос Дункана изнутри гроба. — Я заходил пару дней назад, но тут объявились культисты и устроили беспорядок, так что разговор со смотрителем не задался.

Шаги нарушили ночную тишину. Пожилой смотритель, движимый недобрым предчувствием, с осторожностью приблизился к гробу. Его взгляд метнулся к темному деревянному ящику и тут же скользнул прочь.

На этот раз благовония не смогли заглушить его опасения, но дар ясновидения по-прежнему был с ним. Он заранее принял зелье, защищающее от духовного загрязнения. Однако психологическая травма, полученная во время последней встречи, была слишком сильна, и опытный воин не мог полностью избавиться от чувства тревоги.

— ...Вы только что явились? — с едва заметным трепетом в голосе произнес старый смотритель, нарушив тягостную тишину.

— Я здесь с тех пор, как вы начали разговор об этой сущности, — отозвался из гроба Дункан. — Ваши сведения показались мне весьма любопытными, но вы внезапно прервали беседу.

Агата, озадаченная происходящим, обменялась взглядом со старым смотрителем.

Бесшумно шевеля губами, Агата обратилась к пожилому смотрителю, но ее слова не звучали вслух, а напрямую транслировались в его сознание:

— Неужели этот... посетитель... настолько дружелюбен?

Смотритель едва заметно пожал плечами, отвечая тем же бесшумным шепотом:

— Откуда мне знать?

Недолгий обмен мыслями между служителями церкви прервался, когда Агата, еле заметным движением руки, указала на окрестности, давая знак стражникам отойти.

Дункан, покоящийся в гробу, уже давно уловил царящую вокруг атмосферу. Несколько минут он молчаливо и с интересом внимал разговору старого смотрителя и молодой женщины о «сущности». И теперь, ощутив, что напряжение спадает, он с лёгкой улыбкой произнёс:

— Сегодня здесь, как я вижу, собралось немало людей.

— ...Мы не желаем причинить вам вреда, — осторожно произнесла Агата, не имея возможности с уверенностью определить происхождение этого «посетителя». Однако, поскольку он не демонстрировал враждебных намерений, вежливость являлась краеугольным камнем в общении с высшим, не враждебным «божественным» существом. — Все меры предосторожности здесь направлены лишь на сохранение здравого рассудка.

— А, вот оно что! — с ноткой веселья в голосе промолвил Дункан. — Люди частенько начинают со мной беседовать, а потом внезапно теряют рассудок. Признаться, это доставляет мне немало хлопот. Рад, что вы осведомлены о мерах предосторожности.

Агата же, напротив, нахмурилась.

На ее счету было множество встреч со сверхъестественными существами, некоторые из которых несли в себе лишь злобу, хаос и опасность. Но никогда прежде она не встречала существо, ведущего столь непринужденную беседу.

— Позвольте узнать, кто же вы на самом деле? — спросила она, наконец решившись задать мучивший ее вопрос.

Дункан, погруженный в глубокие раздумья, неподвижно лежал в гробу.

В его памяти всплыли воспоминания о «славном» подвиге «Затерянного Дома» — перемещении тринадцати островов Уэйсерена в подпространство и о тесной связи, которая существовала между ними и Церковью Смерти.

— Я — лишь безмолвный странник, — произнес он, — не стоит интересоваться моим именем. Так будет лучше для нас обоих.