Онлайн чтение книги Последнее пламя среди морских глубин Deep Sea Embers
330 Проникновение в город-государство

Некогда гладкая и девственная, бумага теперь превратилась в скомканный и измятый лист, испещренный странной субстанцией серо-черного цвета, которую легко было принять за ил. Эта субстанция проникла во многие уголки бумаги, размыв чернила и сделав некоторые надписи нечитаемыми. Но благодаря стараниям Морриса, который с особой осторожностью обращался с поврежденным листом, удалось восстановить большую часть слов, сделав их достаточно разборчивыми для расшифровки.

Записи принадлежали Скотту Брауну и повествовали о поразительных метаморфозах, происходивших с его телом в последние минуты ясного сознания.

«Около четырех утра, спустя двенадцать часов с тех пор, как я запер и забаррикадировал дверь, меня внезапно охватил пронзительный звон в ухе. Сопровождаясь приступами головокружения, он сковал мое тело, лишив возможности двигаться. Писать я мог лишь в редкие моменты облегчения. К своему ужасу, я обнаружил под кожей скопление крови и необъяснимые синяки…»

«В районе шести тридцати утра меня захлестнуло ощущение, будто мои внутренности пришли в хаотичное движение. Словно невидимая рука терзала и меняла местами органы, заставляя их играть новые, неведомые роли. Ни боли, ни головокружения я не чувствовал. Страх, терзавший меня часами, начал отступать, уступая место волне ярких, давно забытых воспоминаний...»

«Примерно в семь часов утра в мою память хлынули яркие видения собственной смерти. С ужасом я осознал, что моя прежняя сущность уже канула в лету. Неведомая сила сломила мою левую ногу. Ощущение было такое, будто часть кости бесследно растворилась в воздухе».

«В восемь пятнадцать утра начался кошмарный процесс распада моей левой ноги. Сначала по коже прорезались жуткие трещины, а затем из них хлынула густая серо-черная жидкость, напоминающая живую плоть. Эта странная субстанция, пульсируя и извиваясь, ползла по полу, карабкалась по стенам. Я с ужасом представлял, как эти жуткие твари прорвутся сквозь деревянные доски, забитые мною на окне. К счастью, мои опасения не оправдались: покинув пределы моего тела, эти твари постепенно теряли активность. Более того, они словно сознательно избегали солнечного света. Чувствуя, что эта информация может оказаться жизненно важной, я поспешил занести ее на лист…»

«...Хотя мое сердце уже давно остановилось, сознание оставалось ясным и пронзительно острым. Я отчетливо понимал, что мое тело больше не подчиняется законам обычной человеческой физиологии. Попытка сделать порез на руке обернулась лишь тем, что из раны вместо крови медленно сочилась густая серо-черная субстанция... Из чего же я был сотворен теперь?»

«Процесс распада безжалостно пожирал мою нижнюю половину тела. Я с трудом сдерживал дрожь, стараясь сохранить неподвижность и запечатлеть эти кошмарные видения. Боль угасла, дыхание остановилось, а сердце уже давно не билось. Временами до меня доносился гул, словно вибрировало само то, из чего теперь было сотворено мое тело. Серо-черная масса продолжала изливаться, превращая комнату в омерзительный хаос…»

«...Остается лишь надеяться, что Гарлони не испугается, когда придет убирать эту комнату... Хотя, признаться честно, пока я пишу ее имя, я с трудом могу вспомнить ее лицо».

«В десять тридцать утра случилось то, чего я больше всего страшился. Зрение стало стремительно угасать, и мир вокруг меня погрузился в непроницаемую тьму. Чтобы сохранить разборчивость письма, я был вынужден ощупывать края бумаги пальцами».

«Около полудня, точного времени я уже не помню, меня оглушил резкий, ни на что не похожий звук. Он длился около пяти минут, а затем, к моему невероятному облегчению, все неприятные ощущения начали стихать. Чувствительность в оставшихся частях тела быстро угасала. Смутно ощущая, как опускается область под грудью, я, возможно, пролежал еще час...»

— Вам нужно побыть одному? — тихо спросил Дункан, пристально вглядываясь в старика. — Я могу подождать вас снаружи.

— Не стоит, — мягко ответил Моррис, покачав головой. — Я уже оплакивал его однажды. Просто не ожидал, что спустя шесть долгих лет снова наткнусь на его академические записи... Эта информация бесценна, не так ли?

Дункан не торопился с ответом. Вместо этого он склонился ближе, пристально изучая серо—черный ил, который теперь затвердел и неподвижно лежал на столе. Скрупулезно исследуя его края, он затем взял в руки последнюю запись, оставленную Скоттом Брауном, и тщательно осмотрел те места, где бумага основательно пропиталась липкой субстанцией.

Четкие границы между бумагой и илом уже не просматривались. Неровные, расплывчатые контуры сливали эти два материала воедино, словно стирая некогда ясную разделительную линию.

Заметив движения Дункана, Моррис не удержался от вопроса:

— Что-то нашли?

— Да... — ответил Дункан, поднимая взгляд на Морриса. — Местный собор во Фросте проводит исследования этого вещества. Они утверждают, что липкий осадок, остающийся после распада копий из глубин, поразительно схож с той самой первозданной сущностью, о которой твердили члены Культа Уничтожения.

Моррис на мгновение погрузился в раздумья, но к странным открытиям Дункана, умеющего добывать ценную информацию из самых неочевидных источников, он уже давно привык. Поэтому не стал спрашивать о происхождении этих сведений. Вместо этого, после недолгой паузы, он произнес:

— Тема первозданности мне знакома. Погружаясь в историю культистов, невозможно не столкнуться с упоминаниями этой загадочной субстанции.

Задумавшись на мгновение, он продолжил:

— Подобно культистам Солнца, фанатично верующим в то, что древнее истинное солнце в конце концов спасет мир, культисты Уничтожения также имеют свое «пророчество о спасении». Они провозглашают, что Владыка Глубин однажды пробудится от своего глубокого сна и в ярости сотрет с лица земли существующий мир, по их мнению, искусно сфабрикованный богами. Они верят, что «истинный мир», скрытый в таинственных морских глубинах, восстанет из недр земли и вновь станет раем для смертных. Но прежде чем настанет этот день, на поверхность в изобилии явятся первозданные существа. По их словам, это прообраз всего сущего, фундаментальная сущность мира. Она поглотит все и вернет мир к его изначальному состоянию…

Пока пожилой ученый повествовал эту историю, Дункан хранил молчание. Лишь спустя несколько секунд он поднял голову и вопросил:

— Явятся в изобилии… из морских глубин?

Моррис не торопился с ответом.

— Эти культисты Уничтожения интересуют меня все больше. Но не их «пророчество о спасении». Мне гораздо интереснее, как им удалось установить связь с местом, скрытым на километровой глубине под Фростом, — задумчиво произнес Дункан, покачивая головой. — Копии из морских глубин, «Обсидиан», подводный аппарат, поднятый со дна у острова Кинжал... Все эти события связаны. Но как группе культистов удалось наладить контакт с силой, дремлющей на километровой глубине?

— ...Сконструировать подводный аппарат, способный погружаться на километровую глубину, — задача не из легких, даже для могущественного города-государства. Для кучки же культистов это и вовсе невыполнимо, — задумчиво произнес Моррис. — Но, возможно, они нашли способ косвенно использовать силу морских глубин или же, посредством ритуальных практик, вступают в контакт с «могущественным присутствием», скрытым в глубинах.

— Следовательно, где-то в Фросте скрывается логово культа — достаточно крупное, чтобы проводить грандиозные обряды, достаточно мощное, чтобы постоянно черпать силу морских глубин, способное создавать копии в городе-государстве и даже проникнуть на остров Кинжал, — проговорил Дункан, медленно обводя взглядом комнату. Единственное окно было забито досками, а потолок, стены и пол покрыты засохшим, безжизненным «илом». Каждый след в этом помещении, казалось, повествовал жуткую историю о яростной борьбе за выживание.

— Возможно, в конце концов, нам стоит преподнести здешним культистам сюрприз от «Затерянного Дома», — пробормотал он тихо, растирая пальцы. С кончиков его пальцев сорвалось крошечное пламя темно-изумрудного цвета, бесшумно упало на пол и тут же исчезло.

Моррис, конечно же, это заметил, но промолчал, переводя взгляд на соседний стол.

Вполне возможно, это была переходная копия. Но, судя по тому, как она, сгорбившись, выводила буквы, пока ее тело неумолимо разрушалось, в ней еще теплилась благородная душа.

— …Итак, каков план? — обратился пожилой ученый к капитану. — Следы в этой комнате, информация, оставленная Брауном, и… Гарлони внизу.

— У нас уже достаточно улик. Остальное доверим людям Фроста, — произнес Дункан, стараясь скрыть волнение. — Сохраните комнату в неприкосновенности, положите письмо на видное место на столе и составьте анонимное сообщение с подсказкой. Что касается Гарлони…

Дункан замолчал, на мгновение призадумавшись.

— Вмешательство в разум Гарлони не прекратилось. Даже после исчезновения копий в этом здании ее сознание не демонстрирует признаков восстановления. Она по-прежнему убеждена, что ее учитель покоится в этой комнате. Это говорит о том, что «источник» помех — не ее учитель, а нечто другое, все еще действующее и скрытое в недрах города-государства. Пока этот источник не будет уничтожен, она не сможет по-настоящему исцелиться.

Тут его брови слегка нахмурились, словно он обдумывал что-то еще.

— И... мы не можем с уверенностью сказать, сколько еще Скоттов Браунов и Гарлони бродит по этому городу-государству.

Лицо Морриса стало серьезным.

— Вы хотите сказать… — начал он.

— По городу ходят слухи о воскрешении мертвых, а Тириан получает совершенно противоположные сведения. — Дункан перевел взгляд на Морриса. — Я опасаюсь, что копии и вмешательство в разум пустили глубокие корни в этом городе-государстве.