Онлайн чтение книги Последнее пламя среди морских глубин Deep Sea Embers
329 Наследие

В ходе, казалось бы, непринужденной беседы, Моррис, искусно направляя диалог, тонко подмечал различные темы. Эта осторожная игра слов позволила ему и Дункану постепенно прояснить для себя необычное состояние женщины по имени Гарлони.

Травмирующие воспоминания о кораблекрушении, которое Скотт Браун пережил шесть лет назад, были безжалостно стерты из сознания Гарлони. Эта безжалостная потеря затронула не только сами воспоминания, но и всю когнитивную структуру, выстроенную вокруг тех событий.

Смерть близкого человека, оставляя глубокий след в душе, порождает волны скорби, расходящиеся кругами по его социальному окружению. Дальнейшее переживание утраты, периоды самоанализа, эмоциональные потрясения и тонкие изменения в жизни семьи на протяжении шести лет — все это невозможно стереть и заменить простым изъятием воспоминаний.

Удивительно, но в сознании Гарлони трагедия, произошедшая шесть лет назад, — кораблекрушение, в котором погиб Скотт Браун, — не оставила ни малейшего следа. Более того, отсутствовали какие-либо эмоциональные, социальные и поведенческие реакции, которые обычно вызывает подобное событие. Гарлони жила, как будто ничего не произошло, спокойно обитая в этом доме в течение шести лет и ожидая возвращения учителя. В ее воображении он действительно вернулся и сейчас отдыхает в комнате наверху.

Пронзительный свист чайника внезапно прорезал тишину гостиной, заставив Гарлони вздрогнуть и извиниться:

— Прошу прощения, я сейчас выключу плиту.

Как только Гарлони вышла из комнаты, Дункан, сидевший напротив Морриса на другом диване, не теряя времени, произнес:

— С ее разумом что-то не так.

— Если Браун действительно был здесь, он должен был оставить что-то, пока был в здравом уме. Не так давно он прислал мне еще одно письмо, в котором пытался собрать воедино часть правды, — произнес Моррис, задумчиво глядя в окно.

— …Дадим Гарлони немного передохнуть, — прошептал Дункан в ответ, почти неслышно.

Моррис, кивнув в знак согласия, продолжил беседу. Не успела их короткая беседа закончиться, как Гарлони уже вернулась из кухни, неся большой поднос с ароматным имбирным чаем и хрустящим печеньем. Женщина с кожей цвета слоновой кости поставила поднос на журнальный столик и, извинившись за задержку, пригласила своих гостей отведать чай и согреться.

В ответ на слова благодарности Моррис указал рукой на стоящий рядом диван и пригласил:

— Гарлони, присядьте, пожалуйста, на минутку. Я хотел бы кое-что с вами обсудить.

Гарлони, хоть и немного удивившись такой просьбе, подчинилась и, сев напротив близкого друга своего наставника, вопросила:

— Что вы хотели бы обсудить?

Моррис, выдержав паузу, произнес:

— Систему неравенства Ромонсова.

При этих словах глаза Гарлони расширились, и в ее сознании хлынул поток знаний, воспоминаний и логических задач. Не успев обработать этот поток информации, она ощутила, как на нее накатывает мощная волна усталости — вероятно, защитная реакция организма на умственную перегрузку. Поддавшись сонливости, она погрузилась в безмятежную дремоту. Ее дыхание было ровным и спокойным.

Дункан, невозмутимо наблюдая за происходящим, спустя пару секунд спросил:

— Как долго она будет спать?

Моррис, пожав плечами, ответил:

— Это зависит от ее интеллекта. Хайди пробыла без сознания двенадцать часов, а Гарлони, возможно, потребуется чуть больше времени. Фольклористы, как правило, не блещут математическими способностями.

Дункан, озадаченно хмурясь, спросил:

— Но зачем же вы применили этот метод к собственной дочери?

Моррис, с непроницаемым выражением лица, ответил:

— Хайди была уверена, что превзошла меня в своих гипнотических способностях. Как отец, я, порой, испытываю странное желание продемонстрировать ей обратное.

Дункан, ощутив неловкость, не стал развивать тему и, после недолгого молчания, перевел взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж.

— Теперь мы можем провести тщательное расследование. Если рассказ Гарлони соответствует действительности, ее учитель должен находиться в спальне наверху.

Под их ногами скрипели старые ступени, а тусклый свет электричества едва озарял полумрак второго этажа. Моррис и Дункан, ведомые любопытством и чувством тревоги, ступили на поиски фольклориста, вероятно, восставшего из мертвых.

Планировка второго этажа не отличалась затейливостью: все комнаты были соединены одним длинным коридором. Большинство дверей не были заперты, что позволило Моррису и Дункану быстро осмотреть большинство помещений. Наконец, они добрались до последней двери в левом конце коридора — единственной запертой на всем этаже.

Моррис, подойдя к двери, потянулся за ручку, но она не поддалась. Слегка нахмурившись, он пробормотал:

— Заперта изнутри.

— Изнутри? — Дункана охватило чувство тревоги. Внезапно он вспомнил: — Но Гарлони говорила, что каждый день приносит наставнику еду…

— Невозможно, — возразил Моррис, скрупулезно осматривая дверь. — Эту дверь никто не открывал уже несколько дней, а может быть, даже неделю или больше. На замке нет ни малейших царапин!

— Итак, Гарлони утверждает, что носит еду учителю каждый день, но на деле этот учитель не открывал дверь уже много дней, — задумчиво произнес Дункан, кинув взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж. — Похоже, когнитивное вмешательство имеет место быть.

Моррис промолчал, лишь поднял руку и постучал по светло—желтой двери, но стук его остался без ответа.

— Браун, это я, Моррис! — прозвучал голос Морриса за дверью. — Если ты там, открой. Не бойся, мы ничем не навредим и справимся с любой твоей бедой.

Но из комнаты за дверью не доносилось ни звука.

Дункан, предчувствуя неладное, с мрачным выражением лица уставился на дверь.

С тяжелым вздохом он произнес:

— Дайте мне разобраться с этим, Моррис. Мы можем не успеть.

Моррис на мгновение замер, будто собираясь возразить, но слов не последовало. Он молча отошел в сторону.

Дункан, не мудрствуя, шагнул вперед и с силой распахнул дверь. Не отличавшаяся особой крепостью она с треском поддалась, а замок сломался.

Взорам их предстала комната, почти полностью поглощенная мраком.

В комнате царила непроглядная тьма. Окна, выходившие на улицу, словно завешанные плотной шторой, не пропускали ни лучика света. Лишь робкое сияние из коридора падало на клочок пространства у входа, даря ему призрачное освещение. В углах, куда не добирались лучи света, царила непроницаемая мгла, поглощавшая и потолок, и стены, и пол.

Дункан, ступив первым в темную комнату, поднял правую руку, в которой мерцал слабый изумрудный огонек. Левой рукой он нащупывал выключатель на стене у входа.

Щелчок. Вспышка света. И вот, комната предстала перед ними во всей своей неприглядной красе.

— Что это такое?! — воскликнул Моррис, войдя следом за Дунканом в комнату. Его лицо выражало неподдельный ужас.

Вся комната была заполнена серо-черной субстанцией, напоминающей ил, размазанный по полу, стенам и даже свисающий с потолка. Полурасплавленный «ил» свисал с грязного потолка, словно гротескно раздутые кровеносные сосуды или сталактиты причудливой формы.

В памяти Дункана тотчас же всплыла жуткая картина, которую он увидел на дне «Обсидиана». Эти отвратительные, непонятные наросты ила на стенах комнаты — они словно были близнецы тех, что покрывали дно затонувшего корабля!

Моррис стиснул челюсти, стальные нити напряжения проступили на его лице.

С самого начала он не верил в это воскресение «старого друга». В глубине души он осознавал, что всё это — неконтролируемое сверхъестественное видение, возможно, порожденное проклятием морских глубин. Но даже смутное предчувствие, терзавшее его перед тем, как распахнуть дверь, не могло подготовить к тому шокирующему зрелищу, что предстало перед ним.

— Эти порождения морских глубин... похоже, все они в конце концов превращаются в это. — Голос Дункана вырвал Морриса из оцепенения. — Мы опоздали на шаг. Очень жаль.

Моррис моргнул и с силой тряхнул головой, пытаясь прогнать рой хаотичных мыслей. Стараясь не наступать на липкий ил, он шагнул вглубь комнаты и остановился у стола.

Стол тоже был покрыт илом, особенно густым слоем в пространстве между ним и кроватью.

— Он написал два письма, — прошептал Моррис. — По крайней мере, тогда он еще был в своем уме... должно быть, он сам понял, что с ним происходит…

— Сознание его, по крайней мере, не померкло до тех пор, пока он не запер эту комнату изнутри. За этим же последовал крах, потеря контроля над ситуацией. — Дункан подошел к столу и вдумчиво осмотрел ил вокруг. — Эти копии из глубин кажутся... непоследовательными. Одни из них лишены рассудка напрочь, другие же умудряются сохранить воспоминания оригинала и на какое-то время вести себя как обычные люди. А третьи... как капитан «Обсидиана», к примеру, полностью приобретают чужеродную форму, но при этом сохраняют свою душу.

— Как будто это нестабильный экспериментальный продукт? — произнёс Моррис невзначай, но тут же его взгляд зацепился за что-то.

На краю застывшей глыбы ила, отдаленно напоминавшей руку, покоился листок бумаги.

— Что это?! — воскликнул пожилой ученый, с расширившимися от изумления глазами. Осторожно извлекая листок из грязи, он прошептал: — Мистер Дункан, взгляните на это!

Дункан тотчас же наклонился, и на испачканном клочке бумаги его взору предстали едва различимые слова: «Для тех, кто будет вести расследование: вот описание изменений, произошедших на завершающей стадии развития моего тела».