Онлайн чтение книги Тень императрицы Shadow of the Empress
Глава 150

Атмосфера в Великом герцогстве изменилась. Внешне это можно было списать на недавние потрясения, но дело было не только в них. Причиной, превратившей жизнь обитателей дома в напряженный кошмар, были капризы переменчивой Вероники. После церемонии избрания наследной принцессы она стала совершенно другим человеком. Каждый содрогался от одного её взгляда, боясь, что ее следующая прихоть может оказаться роковой.

— Госпожа, ваш кофе.

Горничная всегда сомневалась в целесообразности подавать кофе. Вероника любила чай. Великий герцог неизменно дарил ей изысканные сорта, но в один день она внезапно отказалась от чая. С тех пор она пила исключительно кофе — настолько крепкий, что он казался горьким и терпким до невозможности.

Изменения коснулись не только привычек, но и обстановки. Из спальни и гостиной исчезли тюльпаны и маргаритки, уступив место хризантемам. В ходе этой перестановки садовник, не уложившийся в срок посадить лилии, был уволен без лишних разговоров.

Вероника удовлетворенно улыбнулась, оглядывая своё отражение в зеркале в новом платье в стиле «русалка».

— Кажется, будто оно создано специально для меня, кто бы на него ни взглянул.

— Вы правы, госпожа.

— Как же вам удается быть такой очаровательной?

Горничные осыпали её комплиментами, доведя похвалы до абсурда. Для Вероники подобное было естественным — она принимала лесть, как должное.

— Кристина была первой, кто придумал этот фасон?

— В столице её называют революционной модельершей, и многие юные леди заказывают у неё наряды.

— Передайте, чтобы пришла ко мне в Великое герцогство.

— Будет исполнено, госпожа.

Вероника была в восторге от первого платья «русалка», которое ей довелось примерить после возвращения. Ей нравился его дизайн — идеально облегающий фигуру, подчеркивающий её изгибы и открывающий тело ровно настолько, чтобы выглядеть соблазнительно, но не вульгарно. Теперь, зная, что Кристина создает самые изысканные модели, она жаждала примерить платье её авторства, а не довольствоваться второсортными подделками.

Она как раз наслаждалась густым, ароматным кофе, когда неожиданно раздался испуганный возглас:

— Ах! А-а!

Младшая горничная, чистившая клетку с птицей в углу комнаты, отпрянула, ошеломленно расширяя глаза. Голубая пташка, встревоженная её неумелыми движениями, вспорхнула и вырвалась из клетки.

Птица заметалась по гостиной, в испуге перелетая с места на место, оглашая пространство громким чириканьем, будто впервые за долгое время ощутив свободу. Пришедшая в себя горничная попыталась поймать её, но тщетно — голубка была слишком быстрой и проворной.

— П-простите, госпожа! Я поймаю её и верну на место!

Девушка в панике металась по комнате, пот заливает её бледное лицо. Она с ужасом понимала, что такой промах может обернуться наказанием.

Вероника с раздражением отставила чашку на столик.

— Все могут совершать ошибки.

— Я… Я больше не повторю подобного, прошу прощения!

— Но только не моя прислуга.

— Г-госпожа…

Лицо горничной, и без того мертвенно-бледное, теперь стало белее свежевыпавшего снега.

— Откройте шкаф.

По её команде стоявшие рядом служанки поспешно распахнули дверцы массивного шкафа, где обычно вешали верхнюю одежду приезжих гостей. Внутри было пусто.

— Встань внутрь.

— Г-госпожа! Пожалуйста, простите меня на этот раз! Я больше не допущу такой ошибки!

— Почему ты снова делаешь то, чего не должна? Заприте её.

Прежде чем несчастная успела ещё хоть что-то сказать, остальные горничные, не решаясь ослушаться, схватили её, грубо затолкали в шкаф и захлопнули дверцу.

— Заприте на замок. Пусть посидит там три-четыре дня — тогда, возможно, у неё появится немного здравого смысла.

Игнорируя глухие удары и умоляющие крики, раздававшиеся изнутри, Вероника встала и направилась к выходу.

— Поймайте голубку, — бросила она через плечо, покидая гостиную.

Пересекая длинный коридор, Вероника направилась в кабинет Ацеласа, который теперь отвечал за дела Великого герцогства вместо Лиабрик.

— Добро пожаловать, принцесса. Присаживайтесь сюда, пожалуйста.

Ацелас указал на место напротив себя, и Вероника, усевшись за стол, встретилась с ним взглядом.

— Ты слышал что-нибудь от моего отца?

— Да, Его Высочество приказал обсудить этот вопрос с вами и принять решение.

— Обсудить?

Улыбка мгновенно исчезла с её лица, сменившись холодным выражением.

— Барону достаточно высказать своё мнение. Решение принимаю я.

— Прошу прощения за оговорку. Так и будет.

Ацелас услужливо склонил голову, показывая полное смирение перед волей Вероники. Её губы снова изогнулись в довольной улыбке.

— Ты умеешь приспосабливаться к миру.

— Я просто хорошо чувствую, перед кем стоит склонить голову.

Барон усмехнулся. В его манерах сквозила хитрость, типичная для человека, привыкшего лавировать между сильными мира сего. После падения Лиабрик главным претендентом на её место считался Артиль. Он обладал таким же аналитическим складом ума, что и его предшественница, умел принимать решения и действовать решительно. Однако в конечном итоге выбрали Ацеласа. Его главным преимуществом была гибкость — он мог подстраиваться в зависимости от обстоятельств и нужного человека.

— Ты знаешь, почему мой отец доверил мне управление?

— Как мне угадать мысли Его Высочества? Я могу только верить и подчиняться.

— Потому что я — как он.

Вероника сделала вид, что задумчиво постучала пальцем по своему виску.

— Никто другой не способен на это. Я единственная, кто рожден с благородной кровью, как мой отец. Только истинный наследник Великого герцога может обладать таким мышлением. Простолюдины не в состоянии даже представить себе нечто подобное.

Её лицо озарила самодовольная улыбка. В этот момент Ацелас, уловив в её словах нечто зловещее, ощутил лёгкое беспокойство.

— Ты знаешь, почему Лиабрик потерпела поражение? Всё просто. Она играла с людьми, но не понимала, когда их следует раздавить.

Он молчал, внимательно слушая её.

— Я бы не стала играть. Я бы раздавила её так, чтобы она даже взглянуть в мою сторону не осмелилась. Безжалостно. Вот что такое настоящий страх.

Ацелас невольно сглотнул. В том, как Вероника облизнула губы, в её взгляде читалась безумная жестокость, трудно было поверить, что перед ним дочь дворянина. Однако в следующий миг она снова улыбнулась мягко и нежно, будто и не говорила только что столь страшных слов.

— А ещё я умею давать сладости. Пусть извиваются, пусть бегут за похвалой, словно щенок, виляющий хвостом перед хозяином.

Её голос звучал обманчиво ласково, но за ним скрывалась неприкрытая насмешка.

— Ты ведь понимаешь меня, да?

— Конечно, ваше высочество. Если прикажете, я отдам за вас свою жизнь.

— Вот это мне нравится.

Вероника откинулась на спинку кресла, довольная его покорностью, и перешла к обсуждению текущих дел.

— Когда завершится строительство улицы Ноблесс?

— Полное завершение ожидается через год, но частичное открытие возможно уже через полгода.

— Ускорьте работы.

— Что? Но с учётом текущего состояния…

— Я здесь решаю. Просто выполняй приказ.

Ранее сроки уже были сдвинуты ради ускорения строительства, но теперь Вероника требовала ещё большей спешки.

— Понял.

Ацелас кивнул, мысленно подсчитывая, сколько ещё придётся выжать из рабочих и подрядчиков.

— Раз мы переносим открытие, значит, надо заранее подготовиться. Я собираюсь пригласить мастеров, которые смогут подчеркнуть престиж улицы Ноблесс.

— У вас уже есть кандидатуры?

— Художник Рафаэль, модельер Кристина, музыкант Сентон.

Она перебирала имена, словно карты в колоде. Все трое были знамениты в аристократических кругах и могли стать символами роскоши и изысканности, которые должны были царить на улице Ноблесс, куда простолюдинам вход был закрыт.

— Свяжитесь с ними. Обещайте им славу, а не деньги. Художники, как водится, всегда жаждут почестей, когда их желудки сыты. Такие же попрошайки, только в другой оболочке.

— В этом есть смысл.

— Стоит только намекнуть, что их имена войдут в историю Великого герцогства, — и они сами прибегут. Нет, они отбросят свою гордость и приползут.

Ацелас кивнул, соглашаясь, но всё же спросил:

— А если они откажутся?

Глаза Вероники стали ледяными.

— Уберите их. Всегда можно найти замену.

— Старший!

Голос Елены звенел от радости. На верхнем этаже салона, в уединённой гостиной, она наконец встретилась с одним из немногих людей, рядом с которыми могла почувствовать себя спокойно.

— Давно не виделись, Люсия… Нет, Л.

Рафаэль улыбнулся неловко, будто имя «Л» всё ещё непривычно сидело у него на языке. Но дело было не только в имени. Теперь перед ним стояла не та самая Люсия, скрытая под маской простолюдинки. Теперь это была знатная особа с непоколебимой осанкой и достоинством, недосягаемым для простого человека.

— Я знаю, у тебя много вопросов. Ты хочешь спросить, и, уверена, не раз пытался найти ответы сам. Это запоздало, но сегодня я расскажу тебе всё.

Елена понимала, какой сумбур сейчас творится в голове Рафаэля. Несколько месяцев назад, когда они встретились в салоне, она лишь намекнула ему, что является двойником Вероники.

«В тот момент я просто не могла объяснить всего.»

Тогда у неё не было времени — она спешила на встречу с Реном. Но если бы она знала, что не увидит Рафаэля так долго, возможно, предпочла бы промолчать. Теперь же она собиралась рассказать всё, что раньше скрывала: как стала двойником Вероники, почему взяла имя Люсии, как организовала этот салон и шаг за шагом готовила свою месть под именем Л.

— Мне следовало сказать раньше, но я слишком затянула. Прости.

— Нет, не вини себя. Ты не могла рассказать мне тогда, значит, на то были причины. Теперь ты доверила мне эту правду — и этого достаточно. Каким бы ни было твоё настоящее имя, кем бы ты ни оказалась на самом деле — для меня это не имеет значения.

Рафаэль улыбнулся той самой беззаботной улыбкой, которая всегда казалась Елене таким спокойным убежищем.

— Ты совсем не изменился, старший. Наверное, поэтому мне так легко рядом с тобой.

Но за этой привычной лёгкостью Рафаэль прятал горькую усмешку. Эти слова звучали для него как рана.

«Говорят, время лечит… Но, кажется, это неправда.»

Он надеялся, что, отдалившись от Елены, сумеет подавить свои чувства. Но стоило ему снова увидеть её, как всё вернулось — точно так же, как в тот самый первый раз.

Тогда, в тот день, когда он узнал, что она не настоящая Вероника, он провёл ночь без сна, охваченный тревогой. Теперь, когда между ними больше не было преграды статуса, он хотел осмелиться признаться ей. Хотел сказать, что его сердце принадлежит ей, даже если она отвергнет его.

Но когда он смотрел на неё сейчас, слова застывали на губах. Он боялся. Боялся, что она отстранится. Боялся, что причинит ей неудобство. Боялся увидеть разочарование в её глазах.

В вихре этих мыслей он лишь натянул привычную улыбку и продолжил беседу, словно ничего не изменилось.

— Кстати, недавно ко мне приходили люди от Великого герцогства. Я думал, это от тебя, но, похоже, что нет

— Что? Это был не я. О чем вы говорили в Великом Герцогстве?

Как только он упомянул об этом, выражение лица Елены мгновенно изменилось.

— Они предложили мне работу на улице Ноблесс.

— …!

— Я подумал, что, возможно, это связано с тобой, поэтому не ответил сразу, а сказал, что подумаю. Но если бы я знал, что ты здесь ни при чём, я бы отказался на месте.