Онлайн чтение книги Тень императрицы Shadow of the Empress
Глава 168

— Ты говоришь, мы решили сжечь салон?

— Да, Ваше Высочество. Мы планируем собрать приближённых как внутри, так и снаружи здания, чтобы устроить пожар, — почтительно отчитался Артиль перед великим князем Фридрихом.

Внешне Артиль оставался всего лишь мальчиком на побегушках у Ацелас, но с какого-то момента Фридрих стал держать его при себе, сделав своей правой рукой.

— Каковы шансы на провал?

— Они ничтожно малы… Но, думаю, стоит подготовить запасной план, если кто-то вмешается ночью.

Артиль осторожно подошёл ближе, понизив голос. Честно говоря, план поджога салона был практически безупречен. Пусть Ацелас и обладал характером оппортуниста, но он бы никогда не занял место Лиабрик, если бы его тактика была недостаточно продуманной.

«L окажется в ловушке.»

Для Артиля Лиабрик была подобна небесам. Она взрастила его интеллект, превратив никому не нужного сироту в точную копию самой себя. Лиабрик всегда предупреждала его — L не так проста, как кажется. Она так же опасна, как ночные вороны.

— Ты продумал план отступления?

— Разумеется. Остатки расформированной группы Ночных Воронов отправлены на периферию, чтобы отвлечь их внимание.

Вороны уже раскрыли своё существование, и если от них всё равно планировали избавиться, было разумно использовать их с выгодой.

— И на всякий случай я хотел бы предложить ещё один шаг.

Великий князь Фридрих, сидя за своим массивным письменным столом, поднял голову и внимательно посмотрел на него. В его взгляде читалось немое приглашение продолжать.

— Мы разместим лучника на крыше неподалёку.

— Лучника?

— В крайнем случае мы застрелим L прямо сквозь пламя.

Артиль говорил, словно рупор Лиабрик. Если один план терпит неудачу, начинается другой. Настоящая копия проявляет себя в том, умеет ли она строить двойные и даже тройные стратегии. Если хочешь добиться успеха, планировать следует на три шага вперёд.

Великий князь Фридрих усмехнулся, но Артиль, не понявший смысла его улыбки, напрягся.

— Теперь ты действительно справляешься со своей работой.

— Б-благодарю, — поспешно ответил он.

— Я приставлю к тебе Штайна.

Глаза Артиля расширились.

— Л-лорда Штайна?

— Да. Убедись, что ошибок не будет.

— Я всё понял, Ваше Высочество.

Он сжал кулак, ощущая нарастающий азарт.

«Покончим с Л.»

Кто такой Штайн? Это личный телохранитель великого князя Фридриха, выходец из кочевого племени, известный своей преданностью и исключительным мастерством во владении стрельбой из лука. До сих пор рассказывали историю о том, как он сбил флагшток, стоявший более чем в ста шагах от него, даже несмотря на порывистый ветер.

Глубокие, пронизывающие взглядом глаза великого князя были устремлены в даль. Гораздо дальше того, что мог разглядеть сам Артиль.

— Смерть L станет хорошим уроком. Для Его Величества, который не знает своего места и ведёт себя, как необъезженный жеребёнок. И для пса, который лает, не узнавая хозяина.

В глазах Фридриха вспыхнула безумная, звериная ярость, от которой Артиля охватило удушающее напряжение.

«Это не просто предупреждение императору. Он также очерчивает границы для наследного принца. Он даёт понять: не переходи черту.»

Не было ни единого человека в столице, кто не знал бы, что титул L был дарован принцем Сианом. Ходили слухи, что L и принц особенно близки, а некоторые даже поговаривали, что она может стать будущей императрицей.

Великий князь Фридрих не оставил это без внимания. Конечно, сам факт её существования уже мешал его планам, но он считал, что её положение связано с императорской семьёй куда сильнее, чем казалось на первый взгляд. Убив L, он преподаст урок как императору Ричарду, так и Сиану: «Не забывайте, кто ваш истинный господин.»

— Мы позаботимся о том, чтобы не допустить ошибок, — склонив голову в знак покорности, заверил Артиль.

Человек, который может оставаться на месте даже после смены императора… Кто осмелится ему перечить?

— Отличная работа, все молодцы.

Сняв маску, Елена с улыбкой ободряюще посмотрела на своих приближённых, собравшихся в гостиной.

— Что ты говоришь, будто это наша заслуга? Всё было сделано благодаря тебе, мой благодетель.

— Ты и правда славно потрудилась. Одно только чтение всех этих дискуссий уже утомляет, а ты ещё и организовывала поэтические вечера.

Эмилио и Халиф радостно махнули ей рукой, одаривая похвалами. Их обязанности сводились лишь к помощи в проведении мероприятий, но именно Елена была тем, кто держал всё под контролем, направлял, координировал и вёл за собой. Возможно, груз ответственности, лежащий на её плечах, был несоизмеримо тяжелее.

Отмахнувшись от усталости, Елена лучезарно улыбнулась:

— Это всё благодаря вашей поддержке. Мэй, ты тоже молодец. Если бы не ты, я бы наверняка допустила ошибку.

Мэй молча склонила голову в знак благодарности. Её тишина говорила сама за себя: она всегда была рядом с Еленой, незримо следуя за ней, как тень, и следила за каждой мелочью, позволяя хозяйке полностью сосредоточиться на своей роли.

— Сегодняшний день мы пережили. Теперь всем нужно хорошенько отдохнуть. Завтра с утра у нас визит в базилику, а после обеда подготовка к опере.

— Ох, даже двух тел не хватит, чтобы всё успеть. Ты вообще не даёшь нам передышки! Ты ведь не злодейка, правда?

— Хочешь отдохнуть? Я могу устроить тебе отличный отдых.

С улыбкой взглянув на него, Елена чуть склонила голову.

Халиф тут же отшатнулся, замахав руками:

— Она так мило улыбается, а слова словно кинжалы.

— Но что я такого сказала? Ты ведь сам просил отдых, а я просто предложила вариант. В чём проблема?

— Всё-всё, молчу!

В таких словесных перепалках Халиф всегда оказывался в проигрыше, так что ему ничего не оставалось, кроме как сдаться.

— Ты тоже не забывай беречь себя, — сказал Эмилио, перейдя на более серьёзный тон. — Сейчас самое важное время.

— Я стараюсь, но не всегда получается. Слишком много дел, слишком много целей впереди…

Несмотря на усталость, улыбка не покидала губ Елены.

"Просто видеть, как салон растёт и развивается, — уже счастье."

Она была сердцем салона, его душой. Его статус и влияние полностью зависели от того, насколько активно она брала всё в свои руки. Поэтому она не могла ослабить хватку. Ещё немного, ещё чуть-чуть… Эта жадность к достижению большего была тем, что вело её вперёд. Теперь она жила как владелица салона, как Л, и впервые по-настоящему ощущала, что живёт.

— В такие моменты нужно быть осторожнее. Когда человек слишком усердствует, тело часто даёт сбой.

— Учту твой совет, Эмилио.

Елена перевела взгляд на Хурельбарда, её глаза светились искренней признательностью.

— Вы тоже хорошо потрудились, сэр.

— Пустяки.

Хурельбард решительно покачал головой. Всё, что он делал, — это просто находился рядом, не отходя от неё ни на шаг. И всё же, глядя на эту хрупкую девушку, которая своим небольшим телом двигала культурную жизнь целой империи, он испытывал безграничное восхищение.

Елена завершила день с улыбкой и покинула гостиную.

— Ну вот, разговоры затянулись. Теперь давайте и правда отдыхать.

Вернувшись в спальню на верхнем этаже салона, она, с помощью Мэй, погрузилась в тёплую ванну, затем вышла и практически рухнула на постель, едва прикоснувшись к ней.

Она положила руку на лоб, уставившись в потолок, и тихо пробормотала:

— Кажется… я наконец-то живу своей жизнью.

Её усталые глаза медленно закрывались. Она чувствовала гордость и счастье, потому что впервые жила по-настоящему, а не оставалась в тени Вероники.

— Я защищу свою жизнь…

Для этого ей нужно уничтожить герцога. Эта мысль стала последней перед тем, как сон окончательно поглотил её сознание.

Тем временем в главном зале салона медленно погасли последние огни люстры. Это был своеобразный ритуал, означавший окончательное закрытие.

За окнами сияла луна, отбрасывая серебристый свет на пустую залу, в которой неожиданно возникла фигура мужчины.

— Прости… Прости меня… — всхлипывая, прошептал он.

Это был Шон. С самого открытия салона он отвечал за уборку и поддержание чистоты.

Каждый день сюда приходили десятки, а иногда и сотни гостей, и салон оставался в идеальном порядке только благодаря его усердию. Шон просто не мог терпеть ни единой соринки, даже пылинки на полу. Эта его патологическая тяга к чистоте, в конечном счёте, сыграла ему на руку: он стал незаменимым человеком в салоне.

Он знал, что не должен этого делать. Знал, что не имеет права. Особенно после той милости, что оказала ему Л…

Слёзы раскаяния никак не останавливались. Из-за своей патологической одержимости Шон нередко терял работу — его попросту изгоняли, как только замечали его навязчивое стремление к идеальному порядку. Он не мог избавиться от этого, не мог контролировать себя… Единственной, кто принял его таким, какой он есть, оказалась Л.

— Прости… Прости меня… — шептал он сквозь всхлипы.

Пятнадцать дней назад его жена и дочь, находившиеся на лечении за пределами столицы, внезапно перестали выходить на связь. Шон был в отчаянии. А потом появился неизвестный человек, который ясно дал понять: его семья в заложниках. Если он хочет снова увидеть жену и дочь, ему придётся сделать всё, что от него требуют. Малейший промах, любая попытка обратиться за помощью — и его близкие будут убиты.

Для Шона его семья значила всё. Он жил ради них, и мысль о том, что его маленькая дочь может умереть, была для него страшнее собственной гибели. В итоге он пошёл на сделку. Ради безопасности жены и дочери он согласился поджечь салон Л.

— …Мне жаль, что ты погибнешь… — выдавил он, с трудом сдерживая рыдания.

Ему оставалось только одно — искупить вину перед Л, пожертвовав собой. Шон отправился в приёмную на первом этаже, как было сказано заранее. Подойдя к углу, он заглянул под книжный шкаф и увидел оставленную кем-то канистру с маслом.

Он открыл крышку и начал обливáть маслом деревянные украшения у шкафа — всё так, как велел незнакомец.

— Я даже не прошу о прощении… Нет, не прощай меня, даже когда я умру, Л…

Его пальцы дрожали, когда он вытащил спички. Щёлкнуло колесо, зажёгся крошечный огонёк — всего лишь пламя размером с ноготь, но, коснувшись пропитанного маслом дерева, оно вспыхнуло с пугающей скоростью.

Шон, задыхаясь от рыданий, выскочил из приёмной. Неизвестный приказал ему устроить не менее трёх очагов пожара — только так можно было разрушить салон, возведённый из мрамора и камня, стойких к огню.

‘Этого нельзя делать… Это не по-человечески…’

Он понимал, что творит страшное зло, но не мог остановиться. Его рука, сжимавшая спички, двигалась, словно подчиняясь чужой воле. И чем выше вздымалось пламя, тем сильнее сжималась его душа.

— Ты чего-то не понимаешь? — спросила Мэл, наблюдая, как Рен вчитывается в отчёт, собранный «Маджести».

Он сразу заметил, что выражение его лица изменилось — в глазах отразилось сомнение.

— Что-то здесь не так… Разве великий герцог мог так просто допустить это?

— Как такое вообще возможно? Их семья ни разу не давала слабину.

— Вот и я так думаю, — пробормотал Рен, перебирая страницы. — Слишком просто… Вот что странно, — продолжил он, углубляясь в анализ.

— Ты на что-то конкретное намекаешь?

— Вот это.

Рен ткнул пальцем в один из пунктов. Мэл быстро нашел нужное место в отчёте и прочла вслух:

— «Личный рыцарь великого герцога, Штайн, не появился на охоте, устроенной герцогом Уитом». Ты про это?

— Да.

— Разобраться?

Он даже не стал спрашивать, почему это вызвало у него подозрение. Их работа заключалась в сборе информации, но выводы оставались за Реном. Его интуиция ещё ни разу не подводила.

— Деятельность «Ночных воронов» тоже вызывает странное беспокойство… Погоди… Это что ещё за…?!

Рен почувствовал, будто его ударили по голове. На мгновение он потерял способность мыслить.

— Ч-что там? — обеспокоенно спросил Мэл.

Он тоже выглядел встревоженным, его пальцы вцепились в край стола.

— Салон… — выдохнул Рен, его зрачки расширились. — Он горит.

Его охватил панический ужас.

— С-сэр! — вскрикнул Мэл. — Там же…!

Но Рен уже не слышал его.

Он сорвался с места, бросившись в сторону салона. Он не знал подробностей, не понимал, что именно случилось, но в его голове билась только одна мысль:

‘Елена…’

Она в безопасности? Или…

Другие мысли не находили места в его пылающем страхом сознании.