Онлайн чтение книги Тень императрицы Shadow of the Empress
Глава 156

Кристина — революционный дизайнер, имя которой гремело на всю империю. Она была так же занята, как и популярна.

Бутик, которым она управляла, привлекал юных леди, мечтающих о платьях, созданных ее руками. О ее таланте говорили даже за пределами страны, и дамы из других государств приезжали, надеясь заполучить ее наряды. Однако даже если кто-то записывался на пошив сегодня, получить платье он мог лишь через год.

Несмотря на невероятную загруженность, Кристина не позволяла себе останавливаться в творческом поиске. Она была той самой женщиной, которая ввела в моду силуэт «русалка», но конкуренция не дремала — новые мастера перенимали ее идеи и развивали их. Чтобы сохранить лидерство, ей приходилось постоянно двигаться вперед.

— Ох, у меня уже рябит в глазах. Это из-за недосыпа? — Кристина, сидя на втором этаже здания, где располагался ее бутик, отложила карандаш и потянулась. Ее голова словно была окутана туманом.

Она поднялась, подошла к зеркалу и нахмурилась, увидев свое отражение.

— Надо привести себя в порядок. Выгляжу просто ужасно.

Кристина раздраженно цокнула языком. График работы был настолько насыщенным, что она неделями не появлялась дома. Порой ей казалось, что она превратилась в тень самой себя.

Она наполнила ванну горячей водой и погрузилась в нее с головой, позволяя усталости раствориться в тепле. Вернувшись в студию, она вытирала волосы полотенцем, ощущая себя значительно бодрее.

— Хм?

Когда Кристина собиралась сесть на стул, она заметила записку, прикрепленную к ее альбому для эскизов. Её здесь не было, когда она уходила в ванную. Это означало лишь одно — пока она мылась, в ее студию кто-то проник.

Лицо Кристины стало серьезным, когда ее взгляд скользнул по содержанию записки.

Тук-тук.

— Думаю, вам пора выходить.

В этот момент за дверью раздался голос. Кристина быстро схватила записку и спрятала ее за лиф платья, сохраняя невозмутимый тон.

— Подождите минутку. Сейчас выйду.

Она поспешно закончила приготовления и покинула студию. Перед дверью ждал высокий мужчина с суровым лицом — наемник, которого наняла через гильдию. Он коротко поклонился.

— Давайте отправляться.

Когда она вышла из бутика, к крыльцу уже был подан экипаж. Однако, едва поставив ногу на подножку, Кристина вдруг замерла и снова опустила ее на землю.

— Мы давно не выезжали на встречи, а ты подал мне… это?

— Что?

Кучер удивленно моргнул, не понимая, что она имеет в виду.

— Отправляйся на ближайший рынок лошадей и найди мне новый экипаж.

— С-сейчас? Но вы опоздаете на встречу…

— И что с того? Вся Империя знает, насколько я занята.

— …Понял.

Кучер не стал спорить и поспешил к рынку, который, к счастью, находился неподалеку. Через некоторое время он вернулся с новой каретой, хоть и мало отличающейся от предыдущей.

— Мне это все равно не нравится… но выбора нет.

Кристина нахмурилась, но все же села в экипаж. Он плавно покатил по улицам столицы, и вскоре она прибыла на место встречи. Там она провела время за чаепитием со знакомой, наслаждаясь редкой возможностью отвлечься от работы. К счастью, встреча прошла без происшествий, и она благополучно вернулась в бутик.

Тем временем имя другого гения, но в мире музыки, снова гремело по всей империи.

Сентонио недавно приобрел известность как талантливый дирижер. В отличие от прошлого, он больше не страдал от потери слуха и теперь мог полностью передавать эмоции и атмосферу своих симфоний, управляя оркестром с завидной точностью.

Когда прозвучал финальный аккорд, зал взорвался бурными овациями. Сентонио развернулся к публике и элегантно поклонился. Он ощущал небывалый подъем. В эти моменты он чувствовал себя по-настоящему живым, впитывая в себя каждую нотку восхищения, исходящего из зала.

После концерта оркестранты пригласили его на ужин, но Сентонио, извинившись, отказался. Вместо этого он сел в карету, направлявшуюся домой.

Погрузившись в размышления, он лениво смотрел в окно. Однако его взгляд внезапно зацепился за что-то. На стекле кареты была прикреплена небольшая записка.

Когда он ее прочитал, в его глазах вспыхнуло искреннее изумление.

Карета остановилась у небольшого особняка за пределами столицы. Этот дом, приобретённый благодаря великодушному расположению Халифа, стал для Сентонио идеальным местом для творчества: здесь было уединённо, тихо, а соседей почти не было. Когда музыкант вышел из кареты, его встретила служанка, следившая за домом.

— Добро пожаловать, господин, — почтительно поклонилась она.

Особняк был небольшим, и в нём жили всего четверо: сам Сентонио, служанка, кучер и недавно нанятый наёмник, исполнявший роль телохранителя.

После утомительного концерта его силы были на исходе, и вскоре после возвращения свет в доме погас.

Когда ночь опустилась чуть глубже, в тени особняка появился кто-то, слившийся с темнотой. И спустя несколько мгновений вокруг вспыхнули огненные языки.

Огонь охватил здание одновременно с разных сторон. Дрова, сложенные в одном из углов двора, вспыхнули, словно жадное пламя неслось пожрать всё на своём пути.

Но прежде чем крыша дома рухнула под натиском огня, четверо обитателей уже успели покинуть его через чёрный ход. Самым странным было то, что, несмотря на разное расположение их комнат, все они выбежали практически одновременно, словно заранее знали о пожаре.

Собравшись на безопасном расстоянии, они молча наблюдали, как их дом превращается в пылающий костёр.

— Ха… ха… Это могло бы стать настоящей катастрофой… — прерывисто дыша, пробормотал Сентонио.

В его голове всплыли слова записки, спрятанной у него за пазухой:

«План поджога особняка. Выключите свет, ждите на первом этаже, затем бегите».

Если бы не это предупреждение, он бы сгорел заживо в ловушке, устроенной кем-то, кто желал его смерти.

— Простите… я пытался замаскировать это под несчастный случай…

Ацэлас нервно оправдывался перед Вероникой. После того как Рафаэль попросил дополнительное время на размышления, а Кристина и Сентонио отказались от предложения Великого герцога, ему было поручено устранить их. Однако операция потерпела полный провал.

"Как можно так нелепо облажаться?" — злился он на себя.

Хотя Ацэлас и уступал Лиабрик в опыте, с юных лет он считался весьма одарённым человеком. Ему было не свойственно допускать подобные ошибки.

Кристину он планировал убрать, инсценировав несчастный случай: подстроил так, чтобы колёса её кареты отвалились в дороге, но внезапное решение купить новый экипаж разрушило его планы.

С Сентонио всё сложилось ещё хуже. Хотя особняк сгорел дотла, сам музыкант уцелел, как и все, кто находился в доме.

Вероника лениво взглянула на птицу в клетке. Это был редкий западный попугай с алыми перьями.

— Ты провалился? — её голос звучал отстранённо, словно это не имело для неё никакого значения.

— Простите… я обещаю, что это больше не повторится…

ХРРРСК!

Внезапный хруст заставил Ацэласа вздрогнуть.

Тонкие пальцы Вероники сжались вокруг клетки, и всего мгновение спустя попугай, который секунду назад щебетал, безжизненно повис на жердочке.

— Ой, кажется, он умер, — спокойно произнесла она.

Ацэлас застыл, холодный пот стекал по его спине. Манера, с которой она говорила об этом, была пугающей — в её голосе не слышалось ни капли сожаления или раскаяния.

Вероника негромко щёлкнула пальцами.

Ацэлас мгновенно вскочил с дивана и подошёл к ней, стараясь держаться почтительно и склоняя голову, чтобы не встретиться с ней взглядом.

Она лукаво на него посмотрела, затем небрежно ударила его по лбу складным веером.

— Это что, украшение?

— …

— Почему ты не можешь мыслить шире?

Она толкнула его пальцем в лоб, достаточно сильно, чтобы его голова качнулась назад. Ему было унизительно, он ощущал себя жалким. Но он не смел сопротивляться.

— Мне нужен был показательный пример.

— Я… я понимаю…

Конечно, он понимал. Именно ради этого он и пытался устранить тех, кто осмелился отвергнуть предложение.

— Если понимаешь, почему же тогда всё сделал неправильно?

Вероника улыбнулась, но эта улыбка казалась ледяной.

— Ну…

— Их нужно было просто убить. Разорвать в клочья, чтобы и опознать нельзя было.

От зловещих слов Вероники плечи Ацэласа невольно вздрогнули. Мысль о безжалостной натуре этой женщины вызывала в нём холодный ужас. Но ещё страшнее было видеть улыбку на её губах, когда она говорила об этом так легко, будто обсуждала погоду.

— Вот что такое страх, — протянула она мягким, но пронзительным голосом. — Он проникает в самые глубины человеческой сущности. Когда страх овладевает тобой, ты уже не можешь ни думать, ни сопротивляться.

— Н-но… если это вызовет подозрения… — пробормотал Ацэлас, с опаской заглядывая в её глаза.

В ответ раздался резкий хлопок — Вероника с раздражением ударила его по щеке сложенным веером.

— Не понимаю, как ты смог заменить Лиабрик с такой-то головой?

Ацэлас сжал кулаки, но промолчал.

— Подозрения? — она усмехнулась, и в её лице не отразилось ни капли беспокойства. — Только слабые осмеливаются сомневаться в сильных. Думаешь, кто-то посмеет бросить вызов Великому герцогу Фридриху?

Ацэлас не мог возразить. Даже если у кого-то окажутся доказательства, противостоять самому Великому герцогу — невозможно. Кто рискнёт потребовать от него отчёта?

— Возьми себя в руки, Ацэлас. Если ты снова допустишь подобную ошибку, мне придётся поступить с тобой жёстко.

Он нервно сглотнул. Глядя на мёртвую птицу в клетке, он понимал, что для неё не составляло труда раздавить его, словно бесполезную куклу.

В дверь постучали.

— Входите. — махнула Вероника рукой.

— Я больше не допущу такого, — поклонившись, Ацэлас отошёл в сторону и сел на диван напротив неё.

В комнату вошёл человек, которого пригласила Вероника. Это был Люминус. Некогда он был приближённым Лиабрик, но после её падения получил назначение на пост помощника Ацэласа, чтобы помогать ему в делах.

— Приветствую вас, Ваше Высочество, — почтительно поклонился Люминус, а затем едва заметно склонил голову перед Ацэласом.

— В чём дело?

— Некоторое время назад "L" сделала важное заявление. Я посчитал, что вам следует знать об этом.

— Ты думаешь, что принцессе нужно докладывать о таких пустяках? Ты совсем не понимаешь, кто перед тобой? — раздражённо фыркнул Ацэлас.

Для других "L" была современной женщиной, хозяйкой успешного салона, но для него — всего лишь жалкой особой, недостойной даже внимания Вероники.

— Это касается тех художников, с которыми мы пытались установить контакт, — спокойно продолжил Люминус.

— Что?

— Это интересно. Продолжай, — с неожиданным интересом велела Вероника, лениво наклонив голову.

Ацэлас уже открыл рот, чтобы возразить, но, заметив её взгляд, осёкся и только махнул рукой, позволяя Люминусу говорить дальше.

— Художник Рафаэль объявил, что в течение десяти лет будет публиковать свои работы исключительно в "Секретном салоне", принадлежащем "L", и согласился обучать учеников только там.

— Ч-что?! — лицо Ацэласа побледнело.

Он докладывал Веронике, что переговоры с Рафаэлем идут успешно, и уверял её, что художник, скорее всего, примет их предложение. Но теперь…

— Новая коллекция платьев Кристины также будет представлена в "Секретном салоне", а "L" уже получила разрешение на открытие бутика в строящемся комплексе Базилики.

— Ч-что за…

— Кроме того, музыкант Сентонио объявил, что будет выпускать свои будущие произведения исключительно через "Секретный салон". Его концерты также будут проходить в концертном зале при салоне, который вот-вот откроется…

Ацэлас вспыхнул от злости, но замер, когда заметил выражение лица Вероники.

Она улыбалась.

Но эта улыбка была пугающей, мрачной, исполненной скрытой угрозы.

"Когда улыбка — это вовсе не улыбка…"

Ацэлас впервые понял, что эта фраза может быть столь зловещей.