Онлайн чтение книги В этой жизни я буду твоим верным псом In This Life, I Will Be Your Dog
1 - 51

Кайлус коротко вздохнул.

Только тогда он понял, почему она вступила в схватку с рыцарями.

Раньше, доверяя бессердечной натуре Эйкона, он не обращал на это особого внимания, и теперь это привело к такой ситуации.

Хотя он знал, что Эйкон одинаково строго относится и к союзникам, и к врагам, он предполагал, что, поскольку теперь они будут жить вместе как товарищи, как командир, Эйкон, естественно, примет их так же.

Однако, похоже, даже такому преданному человеку, как Эйкон, было трудно полностью принять в качестве союзников тех, кто только что был рыцарем Импеса. Тем более, что они были не просто соперниками, а явными врагами.

Более того, они были фактически пленниками, захваченными при попытке нападения на Беллону, а не рыцарями, приведёнными ею. Неудивительно, что ему пришлось нелегко.

Беллона, будучи свидетелем всей ситуации воочию, не могла не вмешаться.

Учитывая ее прошлую практику заботы о подчиненных, она не могла просто смотреть, как ее бывших подчиненных дискриминируют.

Женщина, слишком мягкосердечная, чтобы убить их, и привезшая их сюда, как будто они были ее собственными, не могла просто игнорировать своих бывших подчиненных.

«Я был слишком самоуверен».

В этот момент вернулся Рондо.

За ним в спешке прибежали рыцари, которые до этого отдыхали.

Взгляд Беллоны, ожидавшей ответа Эйкона, обратился к приближающейся группе.

Ее зоркий взгляд быстро оценил число рыцарей, и ее глаза слегка сузился.

«Их слишком мало. Так мы не сможем завоевать даже небольшую территорию».

Увидев число рыцарей, которое, казалось, было меньше по сравнению с прошлым, лицо Беллоны помрачнело.

Рыцари, выстроившиеся в идеальном строю, демонстрировали мрачную решимость, словно собирались вступить в битву.

Когда Кайлус поднял руку, все рыцари поклонились в унисон, без единого изъяна.

Имперские рыцари, неловко стоявшие на ногах, тоже опустились на колено, глядя перед собой.

В тот момент, когда Беллона собиралась с опозданием опуститься на колени, стоя в одиночестве, Кайлус внезапно схватил ее за запястье, притянул к себе и, обняв за плечи, заговорил.

- Проявите свое уважение. Она станет моей женой, и отныне вы должны защищать ее ценой своей жизни.

 

***

 

Эйкон, у которого раньше был зловещий взгляд, теперь был встревожен.

Хотя его реакцию нельзя было понять, выражение лица Беллоны, стоявшей напротив него, было искажено недовольством.

Почему он должен был раскрыть это сейчас, превратив способного рыцаря в глупца?

Несколько мгновений назад, когда Кайлус назвал ее «моя жена», весь тренировочный полигон погрузился в тишину, словно его обдали холодной водой.

Рыцари, застывшие в шоке, словно забыв, как дышать, попеременно смотрели то на Беллону, то на Кайлуса широко раскрытыми глазами.

Затем, нарушив тишину, откуда-то донесся звук лезвия, упавшего на землю.

Обернувшись, Беллона увидела потрясенное лицо Эйкона, настолько ошеломленного, что он даже выронил меч, и поняла, что эта схватка потеряла всякий смысл.

Как и ожидалось, Эйкон был не в состоянии сражаться. Кто осмелится направить меч на будущую великую герцогиню?

Связанный собственными словами, Эйкон едва держался на тренировочной площадке, но его рука, держащая меч, дрожала, описывая круги на земле.

Взглянув на Кайлуса, который стал причиной всей этой ситуации, она увидела, что он сидит там с безразличным видом, словно наблюдая за занимательной пьесой.

Позади него в ряд сидели рыцари, их лица светились от волнения, они с нетерпением ждали начала поединка.

Беллона была не в настроении.

Она чувствовала себя тореадором, которого заставили участвовать в бою, считая «цветком фестиваля». Жестоким матадором, которому было поручено сразить корову, которая дрожала, словно вот-вот могла заплакать.

- Ха, вы так и будете стоять там? - холодно спросила она, чувствуя нарастающее раздражение.

Пораженный Эйкон ответил странным выражением, которое не было похоже ни на улыбку, ни на слезы.

- Мы действительно должны… неужели вы действительно должны это сделать…?

Он инстинктивно переключился с привычной неформальной речи на официальную, украдкой бросая нервные взгляды со смущенным выражением лица.

Видя, как холодеет выражение ее лица, Эйкон лишь усилил ее гнев.

- Имперские… то есть, те рыцари, которых… гм, великая герцогиня привела, я официально приму их в рыцари Валенсиса. Ах да, и сердцем тоже. Так что этот поединок…

Не в силах добавить «пожалуйста», он умоляюще посмотрел на нее.

Лоб Эйкона уже покрылся холодным потом, он запинался, не зная, как правильно к ней обратиться.

Но лицо Беллоны окаменело по другой причине.

Великая герцогиня?

Когда она услышала титул «великая герцогиня», по ее телу пробежали мурашки.

Она никогда не думала, что услышит в свой адрес этот титул, который всю жизнь использовала, обращаясь к императорской семье.

Только тогда она поняла, чью руку она приняла и как изменилось ее положение.

Она действительно стала частью императорской семьи.

Теперь она лишь номинально была полноправным членом императорской семьи.

В ее груди вспыхнуло пламя.

Но она не могла сказать, что это было за чувство.

Была ли она счастлива? Нет, это было не так. Ей было грустно? И это тоже не то.

Она просто чувствовала себя странно и растерянно, словно марионетка, которую заставляют танцевать в неподходящей одежде.

Более того, осознание того, что отныне все рыцари будут обращаться к ней именно так, несмотря на то, что это не более чем отношения, скрепленные приказами и обязанностями, заставляло ее чувствовать себя мошенницей, обманывающей всех.

Вся эта ситуация была крайне неловкой и дискомфортной.

Чувство, возникавшее при осознании и подготовке себя, по сравнению с ощущением признания со стороны других, было совершенно разным.

Тяжесть этого титула словно давила на ее разум и тело.

Из-за этого, даже несмотря на то, что церемония еще не состоялась, обращение «великая герцогиня» уже действовало ей на нервы.

Возможно, ей было бы комфортнее, если бы ее называли просто по имени.

- Что вы двое делаете, просто стоя там? Вы что, сражаетесь взглядами?

Резкий голос пронзил её сумбурные мысли. Беллона и Эйкон вздрогнули и одновременно повернули головы.

Увидев ее лицо, теперь лишенное красок, он встал.

- Судя по вашему состоянию, похоже, сегодняшний спарринг не состоится, - сказал Кайлус, пытаясь положить конец ситуации.

Услышав это, некогда унылое выражение лица Эйкона мгновенно прояснилось.

Но Беллона всё ещё была не в форме. Её рука, сжимающая меч, слегка дрожала, а глаза покраснели.

Кайлус, пристально наблюдавший за ней, внезапно бросил на Эйкона сердитый взгляд и сделал ему выговор:

- Что, черт возьми, ты сказал, что моя жена стала такой?

- Ваше Высочество! Как я мог…

- Прошу прощения, Ваше Высочество. Я пойду.

Не в силах больше оставаться там, Беллона поспешно покинула тренировочную площадку, прекрасно понимая, что это невежливо.

 

***

 

Кайлус стоял у окна, выражение его лица было мрачным.

Он хотел подойти и спросить ее, что случилось, но решил, что лучше пока оставить ее одну, поэтому терпеливо ждал.

Однако его любопытство только росло.

«Почему она вдруг так отреагировала?»

Она была взволнована, как хищник перед добычей, прямо перед тем, как выйти на тренировочную площадку.

Ее обычно невозмутимое выражение лица внезапно потемнело, как только Эйкон что-то сказал.

Казалось, ее охватил не гнев, а скорее страх.

Сколько бы раз он ни прокручивал в голове слова Эйкона, ничто не могло вызвать подобной реакции. Даже если бы Эйкон оскорбил ее, Беллона просто посмеялась бы над ним.

Однако Беллона, женщина, не боявшаяся даже смерти, проявила страх.

Почему?

Он вообще не мог разобраться в ее эмоциях. Даже если бы он спросил, она, скорее всего, держала бы губы плотно сжатыми, как устрица.

Испытывая разочарование, Кайлус бросил на Эйкона сердитый взгляд, прежде чем снова перевести взгляд в окно.

Позади него стоял Эйкон, с тревогой поглядывая на широкую спину своего явно разгневанного господина.

Он почувствовал укол обиды. Если бы ему сказали раньше, он бы не допустил таких ошибок.

Не зная, что ей предстоит стать великой герцогиней, он не только разговаривал с ней свысока, но и смотрел на нее неуважительно и заставлял препираться с его подчиненными.

Более того, он проигнорировал имперских рыцарей, которых она привела с собой, и позволил ей поймать себя на месте преступления.

И это еще не все.

Он даже пытался унизить ее, предложив провести поединок, так что теперь он не знал, как выйти из этой ситуации.

Он чувствовал себя обиженным, подавленным, встревоженным, а также совершенно сбитым с толку происходящим.

Хотя он и повиновался, поскольку так сказал его господин, он не мог этого понять.

В конце концов кем был его господин? Он был тем, кто должен был однажды править великой Империей Фидентия.

Даже несмотря на то, что он больше не был наследным принцем, фактом оставалось то, что он все еще был членом императорской семьи, законным сыном и ребенком нынешнего Императора.

Несмотря на то, что его выслали заграницу, ему все равно был предоставлен титул великого герцога.

Многие дворяне по-прежнему следовали за ним, и у него было около тысячи рыцарей, служивших ему.

Такой человек, как Кайлус, мог легко выбрать себе в супруги дочь знатного дома.

Но почему? Почему, скажите на милость?

Подавляя вопрос, который он не мог высказать вслух, Эйкон не смог скрыть своего сожаления.

Если бы великой герцогиней стала знатная дама, которая могла бы поддержать своего супруга, будущее его господина было бы более благополучным.

Внезапно ему вспомнился разговор с Кайлусом.

 

«Самый яркий цветок на поле боя. Нежный полевой цветок, который расцветает ещё прекраснее в луже крови».

 

«Полевой цветок на поле боя».