Онлайн чтение книги Записки расхитителей гробниц: 9 "Волчье логово Куньлунь" 盗墓笔记续9 昆仑狼窟
2 Волчье логово Куньлунь 9-2 "Осада"

盗墓笔记续9

Я спросил:

— А те люди, которые вернулись в деревню? Они ещё здесь?

А-Гуй покачал головой:

— Нет. Уехали в город в тот самый день, когда начался пожар. Босс, неужели подозреваешь, что они как-то замешаны?

Я заметил, как встревожился А-Гуй. Он явно был напуган и не хотел никаких проблем в деревне. Подумав, я отрицательно покачал головой и сказал:

— Нет, надо всё хорошенько обдумать.

Этой же ночью, переночевав у А-Гуя в комнате Толстяка, я тщательно всё обыскал. Ничего подозрительного, кроме бумажника Толстяка у изголовья кровати: удостоверение, пара банковских карт, немного наличных. Очевидно, он уходил в спешке, либо туда, куда направлялся, эти вещи ему были не нужны.

Продумав полночи, я понял: надо самому идти в горы и во всём разобраться. Пожар почти потушен, вот уберутся пожарные — и сразу двинусь. Пришлось провести в доме А-Гуя два дня, пока пожарные не закончили работу. После обеда я собрал рюкзак и зашагал в горы. На этот раз один, без сопровождения.

По дороге — обугленные чёрные деревья и зияющие проплешины на склонах. Никаких следов. Через два дня я добрался до озера. Берега усеяны обгоревшими стволами, вода спала — ничего не найдёшь. Жив — найди человека, мёртв — найди труп, а тут и волоска не отыщешь. Неужели Толстяк бесследно испарился?

Внезапно подумалось... а что, если он снова отправился к башне семьи Чжан?

Сердце зашлось барабанной дробью. Снова идти туда? Без снаряжения это чистое самоубийство! Однако если Толстяк действительно пошёл один… Боюсь, ничем хорошим это не кончится. Могу ли я остаться в стороне?

Но сейчас нет никаких доказательств, что Толстяк вошёл в башню. Всего лишь необоснованные догадки, и, разумеется, нельзя опрометчиво бросаться туда. Я начал поиски вдоль дороги, ведущей к башне Чжанов, и неожиданно, пройдя всего несколько шагов, обнаружил что-то в груде камней у озера.

Раскладная Nokia Толстяка торчала в трещине камня! Экран был чёрным, но, к моему изумлению, телефон включился. В сообщениях я увидел отправленную мне SMS, затем пролистал файлы, и вдруг выскочила фотография.

У этого телефона невысокое разрешение. Требования Толстяка к телефону были простыми: стойкость к падениям и хороший сигнал. По его словам, в гробницах даже крутейший телефон бесполезен без сигнала, а если ещё и разобьётся при падении, то с тем, кто позаботится о твоих останках, не сможешь связаться.

Эта фотография — селфи. Толстяк сидел на стуле в доме А-Гуя, безучастно уставившись в объектив. Тусклый свет в комнате, на фоне — деревянная стена, открытое окно, а за ним — кромешная тьма. Очевидно, отснято ночью. К сожалению, старенькая модель Nokia, несмотря на прочность, не показывала время съёмки.

Снимок довольно размытый, и вдобавок из-за маленького экрана разглядеть детали довольно непросто. Но сам факт находки телефона подтверждал: Толстяк действительно побывал здесь! Зачем? Не мог же он соскучиться по упырям башни Чжанов. Если он и правда отправился туда, то по какой причине?

От мысли, что Толстяк, может быть, в башне, мои нервы мгновенно напряглись. В памяти всплыла картина последних минут Паньцзы, и ноги пробрал холодный озноб. Собравшись с духом, я двинулся по дороге к башне. Вокруг стояли чёрные обугленные деревья, а в воздухе витал запах горелой древесины. Будто идёшь среди оскалившихся когтистых вурдалаков, готовых в любой момент превратиться в чудовищ и броситься на тебя.

С каждым шагом страх нарастал. Раньше в этих местах со мной всегда были люди. Теперь же, в этом бескрайнем мрачном лесу, я единственный живой человек.

Ночь ещё не наступила, но солнце плотно закрывали тяжёлые тучи. Сквозь лес не проникал ни один луч света. Повсюду виднелись обгоревшие деревья, казавшиеся ещё более мрачными. Чем дальше я шёл, тем больше покрывался холодным потом, невольно испытывая отвращение к себе.

Без Молчуна и Толстяка жить не можешь? Вот уж никчёмный сукин сын.

Размышляя над этим и так и этак, я выпрямил спину. Хотя при мне не было огнестрельного оружия, зато имелся короткий нож, который я сжимал в руке для храбрости.

Примерно через час ходьбы дорога впереди внезапно оборвалась. Я уже подошёл к ущелью между двумя горами — расщелина всего несколько метров в ширину. Как назло, после пожара все крупные деревья с обеих гор скатились в ущелье, образовав многометровую груду обугленной древесины.

Эти деревья не выгорели дотла — наружный слой чёрного нагара осыпался при касании, а внутри даже сохранилась твёрдая древесина. Они лежали навалом, упав как попало. Я сбросил рюкзак и принялся пинать завал. Устал так, что весь взмок от пота, а груда обугленных стволов едва сдвинулась, путь оставался наглухо закрытым. В конце концов пришлось карабкаться через неё, измазавшись с головы до ног в саже. Кто же знал, что, забравшись наверх, я чуть не упаду от испуга.

В темноте вспыхнули десятки зелёных огоньков, тускло мерцающих жутковатым светом, и тут же погасли. Куда ни глянь, всё ущелье завалило обугленными деревьями, а в просветах между ними притаились более десятка чёрных существ, которые сливались с обгоревшими деревьями при беглом взгляде.

Когда эти зелёные огоньки вспыхнули, меня осенило: рыси! Больше десятка. Они явно сильно пострадали от лесного пожара: их коричневая пятнистая шерсть полностью сгорела, обнажив грубую кожу; в воздухе слабо ощущался запах палёного мяса.

Ноги подкосились. Я судорожно схватился за тесак, взглянул на лезвие и выругался матом: всё в зазубринах! Приехав сюда, я не думал, что придётся снова подниматься в горы, и не подготовил никакого снаряжения. Поэтому, отправившись в горы, взял у А-Гуя тесак для рубки дров, который не пригодился мне по пути, и только теперь увидел, что попал с ним впросак. *** Этим ножом и рыбу не зарежешь — максимум оглушить сможешь.

Внезапно слух уловил шорох. Десяток обгоревших рысей, как по команде, мгновенно поднялись из щелей между брёвнами, и все зелёные огни разом сосредоточились на мне.

В этот момент я стоял на четырёхметровой куче брёвен, за спиной — пустота. От испуга отшатнулся назад и тут же неуклюже рухнул вниз. Так приложился, что полностью потерял ориентацию: ошеломлённо забил по земле конечностями, пытаясь вскарабкаться на ноги. Не обращая внимания на боль в груди, я схватил рюкзак и бросился бежать. В тот же миг позади раздался яростный свист ветра, перемешанный с одновременно волчьим, но не волчьим воем.

Рыси охотятся скрытно. Но пожар прогнал большинство животных, и эта дюжина особей настолько оголодала, что, отбросив привычку нападать из засады, бросилась в открытую погоню. После лесного пожара животные обычно совершают массовую миграцию и тогда возвращаются, когда в горах снова вырастают деревья. Эти рыси предпочли остаться, несмотря на опалённую шерсть. Они укрылись в ближайшем к озеру ущелье, очевидно, спасаясь от огня. Без сомнения, голодают уже трое суток! Я *** сам преподнёс себя им на блюдечке.

И пары шагов не пробежал, как со спины налетел зловонный ветер. К счастью, навыки, наработанные за эти годы, никуда не делись — я инстинктивно присел, кувыркнулся в сторону, но, как только вскинул голову, тут же нарвался на замах чёрной лапы. Я в ужасе шарахнулся назад, но всё же меня зацепило — лицо обожгло болью, во рту появился привкус крови.

Твою ж мать! Хорошо хоть глаза не задело, иначе быть мне уже уродцем.

Тут же на меня навалилось что-то чёрное. Я распластался на земле, единственное оружие — затупившийся нож. Инстинктивно размахивая железным лезвием, я ударил, и точно в глаз зверю. Горячая едкая жидкость брызнула мне в лицо, и в ушах раздался жалобный вой.

Торопливо вскочив на ноги, и не успев оценить ситуацию, я увидел, как на меня бросились ещё двое. Вот и смерь пришла! Один человек против десятка с лишним рысей. На этот раз нет ни несокрушимого пальца Молчуна, ни автомата Толстяка. Я, У Се, сейчас просто обычный человек, обычнее не бывает. Несмотря на отчаяние в душе, тело среагировало раньше разума — несколько лет тренировок превратили уклонение от опасности почти во врождённый навык. Я снова машинально перекатился, на этот раз оказавшись у края озера.

После неудачного прыжка рыси образовали круг и начали медленно приближаться. Нож для рубки дров я уже выбросил. Момент передышки пробудил во мне волю к жизни. Не спуская глаз с подступающих рысей, я начал рыться в рюкзаке: деньги, сигареты, вяленая говядина... точно, вяленая говядина!

Никогда не думал, что могу так ловко открывать упаковку — за секунду разорвал пакет с прессованной говядиной и выбросил куски маринованного мяса подальше. Даже братишка не в состоянии устоять перед очарованием маринованной говядины «Ванлаову», и, вороша курганы[1], всегда держал её в рюкзаке. Не верю, что вы, твари, не соблазнитесь!