Онлайн чтение книги Записки расхитителей гробниц: 9 "Волчье логово Куньлунь" 盗墓笔记续9 昆仑狼窟
42 Волчье логово Куньлунь 9-42 "Падение с кручи"

盗墓笔记续9

На этот раз я увидел всё отчётливо. Прямо передо мной, в ста с лишним метрах, возвышался величественный ледник. Сколько веков он уже стоит на этом месте? Ветры и снега отшлифовали его до такой степени, что он отдалённо напоминал человеческую фигуру. Если Лэшанский Будда[1] — самая большая статуя, созданная руками человека, то этот ледник можно превозносить как шедевр природы. Возвышаясь, словно колосс, он внушал благоговейный трепет и величие.

А призрачный лик оказался головой ледника. Она высилась на самом высоком месте, очень похожем на расположение человеческой головы, и вся была в бесчисленных трещинах, будто лицо, разодранное в клочья. Пока я бежал, свет фонарика беспорядочно метался по сторонам и случайно осветил этот ледник, а беглый взгляд выхватил исполосованное лицо.

Я уже значительно оторвался от жуков и только теперь заметил, что очутился на краю отвесной скалы. Бескрайняя снежная равнина сужалась из-за особенностей горного рельефа. Раньше стены скал тянулись с обеих сторон, но у подножия этого великана левая стена внезапно обрывалась пустотой. Кажется, это была отвесная круча. А место, где я находился, всего в трёх метрах от обрыва.

Тропа, по которой я несусь, чуть больше десяти метров в ширину: справа раскинулся ледник, а слева зияет безбрежная пустота. Когда бежишь на такой скорости, не до деталей — только сосредоточенный бег вперёд. Но тут я снова узрел немца. К моему удивлению, он мчался обратно!

В чём дело?

Меня сразу охватило дурное предчувствие. Я заметил, что немец активно жестикулирует в мою сторону. Он показывал сжатый кулак с оттопыренным большим пальцем, который постоянно сгибал, как будто нажимал. Понять несложно — разве это не жест, когда зажигаешь зажигалку? Ну и придурок, неужели в такой момент приспичило покурить?

Я не до конца понимал смысл его жеста и уже потянулся за зажигалкой, но не успел. Позади немца выскочил преследовавший его белый силуэт, и я растерялся. Батюшки! Да это же снова белый волк!

Тут я, наконец, понял его задумку: он хотел отпугнуть волков дымом и рассчитывал, что я разведу дымовуху. Но, увы, беда нагрянула слишком неожиданно. Я не только не сразу сообразил, что к чему, но даже если бы и понял, то такой густой дым сложно устроить.

Волк уже готовился прыгнуть немцу на спину. Я резко затормозил и невольно взревел во всю глотку:

— Сейчас! Пригнись!

Немец услышал и среагировал мгновенно. Но к моему удивлению, как только пригнулся, тут же на месте сделал кувырок, уходя перекатом влево. Сердце подскочило к горлу. Этот парень, идиот что ли? Там же обрыв, и небо знает, насколько глубокий!

Вот это да! Он перекатился влево и без тормозов взял да и скатился прямиком в пропасть. Я больше не мог на это смотреть. Брат, какой бы живучий ты ни был, на сей раз точно скорбно воскликнешь: «О, горе мне, горе!»

Неудачное нападение, кажется, очень разозлило волка. Он задрал морду и взвыл. Его зелёные глаза уставились на меня. Поразительно быстрая реакция. Пока мой взор ещё был обращён к краю обрыва, он уже бросился. Даже времени на выстрел не дал. Я неосознанно махнул фонариком, и волк внезапно зажмурился. Он зарычал, скорбно взвыв, и — вжух — отступил в темноту.

Глядя на фонарик в руке, я не мог не ликовать. Хотя эти волки не боятся обычного света, но яркость «Волчьего глаза» слепит чрезвычайно сильно. В крохотной катушке внутри фонарика помещено аж более тысячи лампочек, и как только они включаются, смотреть прямо на фонарик становится невозможным. Достаточно одного взгляда — и моментально наступает слепота и резь в глазах. Можно серьёзно повредить сетчатку до полной потери зрения.

Я прямо-таки был готов обнять и расцеловать эту вещицу. О, фонарик, мой фонарик! Ты приносишь свет во тьму! Сейчас нет никого роднее тебя! Но стоило мне воодушевиться, как со спины долетел гул бесчисленных крыльев, будто на меня летела плотная стена пчёл. Сердце сжалось, я обернулся — и сразу голова пошла кругом. Оказывается, те паразиты и не думали разлетаться: они скопом нагоняли нас.

Впереди волки, позади насекомые. Куда ни кинь — всюду клин! Не лучше ли последовать примеру немца, сигануть с обрыва и быстренько без лишних мук распрощаться с жизнью? А в довершение кризиса, впереди вдруг раздался волчий вой, и одновременно в темноте появилось ещё больше зелёных глаз.

Да что это такое… перед кем я так провинился?!

Я находился в растерянности, не представляя, что делать, и тут увидел тот человекоподобный ледник. Его поверхность вся изрезана трещинами, вскарабкаться вполне осуществимо. По крайней мере, скроюсь от волков. Фонарик горел уже долго, и неизвестно, сколько ещё протянет. Если он погаснет, мне лучше спрыгнуть и быстро умереть. Что касается насекомых, по моим наблюдениям, они не летают высоко, держатся около трёх-четырёх метров от земли. Похоже, их вид не поднимается выше. Забравшись наверх, я смогу скрыться и от них.

Не успел я и глазом моргнуть, как насекомые уже налетели, и две твари укусили меня. Зверски больно. Я тут же, не обращая внимания на остальных, второпях заткнул фонарик за пояс и рванул к подножию ледника. Стена ледника, хоть и скользкая для рук, но, к счастью, с множеством трещин. Было за что ухватиться и опереться ногами.

Говорят, что в критических ситуациях у людей может включаться стрессовая реакция — мгновенный выплеск внутренних резервов. Сегодня я сам в это уверовал! Только что едва живой от смертельной усталости, а тут словно превратился в какую-то мартышку! Ноги и руки налились силой, да к тому же стал очень ловок. В голове ни единой мысли, только взгляд прикован к вершине. К тому смутному лицу во тьме, которое едва различимо в слабом свете звёзд.

Поначалу насекомые кусали меня, прилично искусав оголённые участки кожи. Но когда я одолел пять-шесть метров, жуки отстали, не в силах долететь до меня, и только гудели где-то внизу. К моему удивлению, вскоре они переключились на волков и полетели к ним. Я обернулся взглянуть. Радость-то какая! И сразу же продолжил карабкаться вверх, думая отыскать чуть побольше места, чтобы перевести дух. А там, глядишь, и рассвет настанет. Может, при свете дня я смогу что-нибудь придумать.

Похоже, волкам тоже досталось от жуков — в темноте метались зелёные глаза, вой то затихал, то нарастал. В это время я цеплялся руками за излом скалы, упираясь ногами в трещину. Оценив обстановку, я разжал одну руку, чтобы снять фонарик с пояса, и посветил наверх, надеясь найти трещину побольше. И тут же увидел глазницы того лица.

Две кромешные впадины, как вдавленные глазницы упыря. Они выглядели вроде ледяных пещер. Не знаю, было ли это природным образованием или чем-то ещё. Я осветил другие участки, но большинство из них были узкими трещинками, в которых невозможно поместиться. Оставалось только напрячь силы и двигаться вперёд, к тем чёрно-мрачным провалам.

Я лишь вскарабкался на сто метров, а устал как собака. Глянул вниз — там кромешное безмолвие, ни звука волков. Неужели ушли? Я задержался на месте, не двигаясь. Во-первых, я исчерпал свой скрытый потенциал; во-вторых, глазные впадины действительно вселяли ужас. С каждым взглядом на них волосы вставали дыбом, и сразу отпадало желание двигаться наверх.

Толстяк всегда говорил, что я — ходячее бедствие: открою могилу и обязательно нарвусь на живого мертвеца. К тому же своим вороньим ртом эффективно кликаю беду. Чего боюсь — то и происходит. Сейчас мой мозг был переполнен всякими фантазиями. А вдруг в той пещере скрываются ещё более жуткие ужасы? Может, там живут высокогорные снежные люди? Или выползет змеюка, подобная Чжу Цзюинь? Думая об этом, я снова вспомнил о способности к материализации, которую дарит бронзовое дерево. Неизвестно, очистилось ли моё тело от его воздействия. И тут я смалодушничал, укрепившись в мысли: не стоит будить лихо, пока оно тихо.

Внизу тишина и спокойствие. Синих жуков нигде не видать. Пожалуй, безопасно. Я ещё выждал минут двадцать. Руки дрожали после долгого подъёма по ледяной стене. Теряясь в догадках, миновала ли опасность, я, держа фонарик, полез вниз.

В этот самый момент мою шею обдал холод, будто кто-то подул сзади. Я испуганно втянул голову в плечи и поспешно осмотрелся, но увидел лишь стену ледника. Что-то явно не так. Ещё более странно: когда я почти спустился, фонарик выскользнул из рук и грохнулся на землю. Кто знает, быть может, он упал на выключатель. Мой «Волчий глаз» слегка щёлкнул и внезапно погас.

Резкий переход от яркого света к темноте заставил меня зажмуриться, и, когда я открыл глаза, по-прежнему царила тьма. Я испугался. Опять эта напасть!

Ледяной ветерок на загривке, и — бац! — фонарик гаснет. Твою ж дивизию! Я даже тени упыря не увидел. Кто опять задул мой свет? Мало было один раз, так нет же, мать твою, понадобилось и второй! Я один как перст матерился почем зря. На самом деле всё нутро тряслось от страха, и я просто пытался себя подбодрить этой руганью. Обстановка чертовски жуткая.

Я нервно сглотнул и, то и дело бранясь, на ощупь спустился на землю. А затем стал вслепую искать фонарик. Не нашёл... Я внутренне испугался. Быть не может... тот же фокус ещё раз?

Я торопливо полез в одежду за зажигалкой, но одежды так много! Сразу и не поймёшь, куда её в последний раз сунул. Наконец нашарил в нагрудном кармане, только чиркнул, как дунул порыв вьюги, и огонёк погас.

Я готов был разрыдаться. На языке только мат, а ноги уже начали подгибаться. Но в том коротком мгновении света я всё-таки заметил свой «Волчий глаз». Кажется, после падения он откатился на пару метров дальше. Я бросился к нему, но тут вокруг меня вспыхнули бесчисленные зелёные точки.

В голове раздалось — Бамс! И мозг выдал фразу: «Ловушка!»

Эти волки взяли и опять схитрили. В первый раз загнали нас в ущелье. В этот раз я попался на их уловку — ловушка сработала, как по нотам.

Только если это уловка, то слишком уж всё совпало. Если бы фонарь не погас, я бы обязательно их увидел и не стал бы спускаться. Но он погас в самый неподходящий момент. Разве это не чересчур?

И тут я вспомнил про вожака и легенду о рёве цилиня. Может, это из-за третьего глаза?  Пока я соображал, волки уже бросились на меня. Я в страхе отступил назад. Неожиданно под ногой оказалась пустота, и вслед за тем во всём теле возникла невесомость. О, нет! За спиной... обрыв!