Онлайн чтение книги Записки расхитителей гробниц: 9 "Волчье логово Куньлунь" 盗墓笔记续9 昆仑狼窟
61 Волчье логово Куньлунь 9-61 "Второй дядя"

盗墓笔记续9

Когда я смотрел на серо-белые ворота склепа, то нечто, что пролетело над моей головой, медленно поднялось с земли. Сначала я увидел труп того ребёнка. Однако его конечности были совершенно раздроблены и держались лишь на коже и плоти. Совсем не похоже, чтобы он мог ожить. Что же гналось за мной?

Не успел я осмыслить происходящее, как безмолвное пространство прорезал резкий звук, похожий на вопль больного с воспалённым горлом. От этого звука волосы встали дыбом от страха. Я оглянулся. В темноте, в отблеске пламени, надо мной возвышалась огромная чёрная тень.

Эта чёрная тень, казалось, боялась света и не приближалась, держась за пределами освещённого пространства, позволяя видеть только неясный контур. Но один лишь взгляд на неё и я сразу узнал ту огромную редьку. Она дёрнулась всем телом, швырнув в меня труп. Я увернулся, однако в этот самый момент ступня отказала, и я, споткнувшись, приземлился в кучу мёртвых тел.

Редька, кажется, приспособилась к свету. Она сдвинулась чуть вперёд, выставив на обозрение половину своего туловища, на котором было полно трупов. Самое странное, что некоторые из них уже начали разлагаться. В то же время я увидел, что один труп мне хорошо знаком.

Я не узнал сам труп, но современная одежда очень даже бросалась в глаза.

Насквозь пронзённый бледным отростком, он был плотно насажен на тело редьки. Половины головы не было — только виднелась окровавленная каша части черепа. Глядя на это, у меня скальп онемел от ужаса. Я выкарабкался из кучи тел и, держа высоко факел, спотыкаясь, побежал к "пути духов". Дверь была высотой с человека, и редька со своим огромным телом точно не пролезет. Если она окончательно привыкнет к свету, мне ни за что не устоять против неё. Нужно успеть спрятаться в этом проходе, пока она ещё боится.

Сейчас не до того, чтобы думать, кто взорвал врата склепа. Волоча больную ногу, я, чуть не падая, бежал к входу и уже собирался перешагнуть порог, когда нога вдруг подвернулась, будто что-то схватило её. Я тут же опустил глаза и похолодел: мою ногу держала сухая детская рука, принадлежавшая тому самому ребёнку-мертвецу.

Хотя кости в той руке были сломаны, она крепко стискивала мою раненую лодыжку. Недавно этого малыша редька швырнула в меня, как оружие. Удар об землю разбил ему лицо в кашу. Неужели он затаил на меня зло и теперь решил восстать живым трупом?

Я принялся трясти ногой, пытаясь стряхнуть мертвеца, но тут сзади раздался пронзительный визг: редька, приспособившись к свету, ринулась на меня. Услышав звук, я забил на мёртвого ребёнка и, волоча ногу, вместе с ним ввалился в подземный ход. Как только мы оказались внутри раздался глухой удар. Редька яростно ударилась о взорванный вход. Несколько трупов, прижатых к её телу, торчали в проёме, открыв взору уже совершенно преображённый облик.

И тут я почувствовал, что мёртвая детская рука дёрнулась и сжала мою лодыжку ещё крепче. Я чуть не подпрыгнул от страха, глядя на искалеченное тельце ребёнка. Странно: за эти годы я повидал немало мертвецов, но чтобы такой раздавленный труп мог ожить — это был первый случай.

Я только собрался присесть и оторвать его руку, но тут втиснутые в проём трупы содрогнулись и рухнули на землю. Из их тел высунулись корни редьки, похожие на бледные щупальца. Затем эти щупальца резво поползли по полу прохода прямиком ко мне.

Завидев такое, я тут же забил на всё и, волоча на ноге детский труп, рванул дальше вглубь.

Этот путь духов был построен очень примитивно, видны были следы ручной работы. Скорее всего, из-за нехватки материалов пол не выстлали гробовыми плитами, как в настоящих гробницах, а оставили простой скальный грунт. Казалось, это была не гробница, а пещера.

Я понятия не имел, насколько длинными были щупальца этой редьки. В общем, я спотыкаясь бежал довольно долго, а когда оглянулся — белые щупальца всё ещё тянулись ко мне! Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди. Не обращая внимания на окружающую обстановку, я изо всех сил мчался вперёд. И тут заметил, что впереди, вдоль стен гробницы, есть множество ответвлений — аккуратно расположенные отверстия, будто специально спроектированные заранее.

Я почувствовал странность, перебирая в памяти известные мне планировки гробниц. Путь духов всегда был дорогой, которая вела прямо к восточному дворцу. Никогда не слышал об ответвлениях. Такая практика считалась табу. Древние полагали, что если сделать развилки, души рабов могут сбежать. Поэтому путь духов обычно строили в юго-восточном направлении, ведущем прямо к восточному дворцу главной гробницы.

Хотя у меня имелись сомнения, возможности тщательно осмотреться не было. Оставалось только сосредоточенно мчаться вперёд. Но тут путь духов неожиданно закончился. Впереди возникла стена из серого кирпича без какой-либо дороги дальше.

Со спины долетел звук, похожий на ползущую змею. Шуршание становилось всё ближе и ближе. Меня бросило в дрожь.

"Конец, теперь точно кранты", — подумал я.

Я обернулся. Белые щупальца по-прежнему ползли вперёд. Однако скорость их движения намного снизилась. Но если так продолжится, рано или поздно они доберутся до меня. Представив силу этих щупалец, я будто воочию увидел себя пронзённым насквозь и, не раздумывая больше, развернулся и рванул в ближайший боковой проход.

Эта развилка вела вниз. Пробежал немного и вдруг объявилась лестница. Проход был очень узким, мог вместить лишь одного человека. Услышав, что шуршащий звук снова приближается, я не сдержался и выругался:

— Б***ть! Твою ж мать!

Отчаянно понёсся дальше, волоча на ноге детский труп, чьи руки словно вросли в мою плоть. Как бы я ни бежал и ни падал, он даже на малость не сдвинулся, повиснув на моей ноге.

Думал, что срежу руку, чтобы сделать свет, а этот трупик, кажется, привязался ко мне. Но пока он не проявлял агрессии. Надеюсь, что так будет и дальше.

Я бежал по узкому коридору, уводящему вниз. В результате, пробежав несколько шагов, неожиданно впереди возник отблеск света.

"Может, в глазах рябит?" — подумал я и, пристально вглядевшись, увидел знакомый силуэт. Не в силах сдержаться, я завопил:

— Второй дядя!

Заслышав меня, впереди поднялся шум голосов, затем из темноты выступили четверо или пятеро вооружённых людей. Второй дядя уставился на меня, будто призрака увидел. Через мгновение я подбежал к ним, и прежде чем успел что-либо сказать, получил звонкую оплеуху, от которой в голове зазвенело.

Я растерялся, совершенно ошарашенный. Как гласит поговорка: будь тактичен и уважителен по отношению к другим людям, даже в сложных ситуациях — бьёшь человека, не бей по лицу; критикуешь человека — не унижай. Кроме отцовских затрещин в детстве, кто посмел бы замахнуться на моё лицо после того, как я вырос? Кровь прилила к голове, гнев поднялся из глубины души, но не успел я и рта раскрыть, как услышал громовой рык второго дяди:

— Идиот! Кто тебе позволил сюда явиться?!

Дядя был в бешенстве. Он так злился в последний раз, когда мне стукнуло шестнадцать. Я испугался и невольно затрясся, прикрывая ударенную щеку. Весь мой гнев мгновенно испарился, уступив место страху. Заикаясь, я пролепетал:

— Второй дядя...

Только тогда я заметил, что он ранен. Всё его лицо в ссадинах. Четверо людей, которых он взял с собой — трое мужчин и одна женщина, — также были ранены. В этот момент они зажгли на земле белую свечу. Все они первоначально сидели, прислонившись к стене, но при моём появлении встали.

Второй дядя взирал на меня так, будто хотел испепелить взглядом. Он совсем не похож на третьего дядю, который души во мне не чаял, независимо от того, что бы я ни творил. Даже пощёчина не утихомирила его. Судя по бледному от гнева лицу, он готов был избить меня.

"Да ладно, не драться же с ним в самом деле? Захочет избить — придётся смиренно принять", — подумал я. Чтобы избежать побоев, я, прикрывая лицо, поспешно снова крикнул:

— Дядя, что-то сзади гонится за мной!

Второй дядя увидел факел, который я держал в руке. Выражение его лица переменилось, взгляд стал каким-то странным. Он взял себя в руки и холодно спросил:

— Что за что-то?

Я уже собрался рассказать про огромную редьку, но вдруг остолбенел, потому что изумлённо понял: шорох исчез. Другими словами, щупальца больше не преследовали меня.

Что за дела? Может, их длина достигла своего предела?

Дядя холодно фыркнул и, глядя на висящий у меня на ноге детский труп, безэмоционально сказал:

— Что, храбрости прибавилось? И на такое уже сподобился. Раньше я недооценивал тебя.

В прошлом, даже под страхом смерти, я бы не подумал, что однажды смогу держать факел из человеческой плоти, к ноге прицепится тысячелетний труп и при этом сохраню хладнокровие. После ледяных слов дяди я понял, что на сей раз точно достал его, и не посмел издать ни звука.

Через некоторое время дядя снова сел, прислонившись к стене. Казалось, он успокоился и больше не собирался бить меня, просто, хмурясь, бросил сквозь зубы:

— Разберись уже с этой штукой у себя на ноге. Сколько ещё твой факел будет гореть?!

Дядина харизма так и пёрла наружу. Моя щека пылала огнём. От тона его голоса страх такой, что лицевой нерв дёргался. Я поспешил отцепить руку мёртвого ребёнка, и, к моему удивлению, она легко оторвалась. Я посмотрел на жалкие останки, на свой факел в руке, сглотнул и сказал трупу:

— Ты и так уже развалился на куски, не пытайся ожить. То, что я тогда сказал тебе, я сдержу.

Это была попытка успокоить себя. Затем я швырнул факел на труп. Пламя взметнулось на три метра, опалив мне полголовы волос.

Услышав мои слова, дядя побледнел от гнева. Не желая иметь со мной дело, он прислонился к стене и закрыл глаза, отдыхая. Рядом стояла бездымная походная печка и маленький железный чайник. Очевидно, группа собиралась отдохнуть в этом лестничном пролёте, что показалось мне странным. Ну ладно, отдохнуть надо, но зачем же в этом узком проходе? Хотел было спросить, но, увидев, что дядя демонстративно игнорирует меня, с закрытыми глазами, сконфуженно потёр нос и сел рядом с ним.

Он нахмурился, зыркнул на меня и холодно бросил:

— Отвали подальше.

Я знал нрав дяди: если его разозлить, то и родного сына может отхлестать кнутом. Не смея перечить, я, хромая, отошёл в сторону и сел там.

После всех этих мучений, как только я сел, всё моё тело обмякло. Раны сильно болели, особенно пульсировала боль в ноге. Прислонившись к стене, я кое-как задремал, но из-за боли сон был неглубоким и странным.

Будто тот мёртвый ребёнок разбудил меня. Он улыбнулся мне своим изуродованным лицом и сказал:

— Спасибо.