Онлайн чтение книги Записки расхитителей гробниц: 9 "Волчье логово Куньлунь" 盗墓笔记续9 昆仑狼窟
75 Волчье логово Куньлунь 9-75 "Грот"

盗墓笔记续9

Этот огромный бронзовый гроб доходил мне до груди, толщина стен — около десяти сантиметров. Внутри него находился ещё один деревянный гроб чёрного цвета. Две тысячи лет назад ещё не существовало технологии окраски. Непонятно, как этот деревянный гроб стал такого цвета.

И тут мой нос уловил странный запах, немного похожий на агаровое дерево, но более насыщенный, с едва уловимым древесным ароматом. Я вдруг вспомнил о древесине под названием «чёрное созревшее дерево» — это, по сути, выдержанная древесина твёрдой пихты или плотной красной сосны, которая со временем становится всё чернее и твёрже. Она не только обладает необычным ароматом, но и может сохранять тела нетленными тысячи лет, и наряду с Золотым Шёлковым Нанму, Розовым и Эбеновым деревом входит в легендарную четверку «божественных материалов», которыми с древних времён могли владеть только высокопоставленные особы.

Неужели этот чёрный гроб передо мной и есть «созревшее дерево»? И бронзовый саркофаг, и гроб из подобного материала — какая же важная персона должна была лежать внутри? Вспоминая вылетевшую чёрную тень, у меня создалось ощущение, будто мы открыли ящик Пандоры.

Оба конца чёрного гроба были в полной сохранности, только в середине зияла дыра диаметром около полуметра. Кроме того, дыру окружали множество мелких отверстий. Не похоже на рукотворную работу человека, больше смахивает на проколы от чего-то острого.

Неужели старания той чёрной тени?

Мы втроём в замешательстве смотрели друг на друга. Наконец Цветочек, нахмурившись, наклонился и поднял крышку деревянного гроба. Внутри по-прежнему пусто, только какое-то чёрное пастообразное вещество покрывало всю поверхность — непонятно, что это было.

В конечном счёте, не найдя других зацепок, Чужак озаботился тем, чтобы осмотреть бронзовые врата. Я окликнул его, указав наверх:

— То существо поднялось и не спустилось. Возможно, там проход.

В нынешней ситуации я не мог действовать в одиночку. Мое тело достигло предела: даже от нескольких шагов ноги дрожали, внутри был жуткий холод, а тело невыносимо горело. Все наши лекарства закончились; если так продолжится, у меня только один путь — к смерти. Идти вместе с ними — единственный выход.

Сказать-то я сказал, но Чужак явно не доверял моим словам и всё ещё считал, что ключ ко всему за бронзовыми вратами. Видя, что они собираются маяться глупостью, пришлось сказать правду:

— Кхе-кхе… — откашлялся я, — за ними ни черта нет, только обрыв скалы.

Чужак повернулся ко мне и холодно спросил:

— Ты видел?

Не то слово — видел. Если бы не немец, я бы, наверное, до сих пор беспомощно таращился на них.

Я вкратце рассказал всю историю и добавил:

— Времени в обрез, нужно торопиться.

Только тогда Чужак поверил. Он издал какой-то неопределённый звук — не поймёшь, то ли обрадовался, то ли разгневался. Затем закинул за спину рюкзак с снаряжением и сказал:

— Я первый. Гляну, что там наверху.

Зажав фонарик в зубах, он запрыгнул на край бронзового гроба и одним прыжком достал до свисающей сверху железной цепи, после чего начал быстро карабкаться вверх.

Смотря, как его силуэт постепенно исчезает в темноте, я понизил голос и, переведя взгляд на Цветочка, выделяя каждое слово, спросил:

— Кто он?

Цветочек слегка переменился в лице. Казалось, он колебался, говорить ли мне, и после паузы произнёс лишь одно:

— Ци.

— Что? — не сразу понял я.

Цветочек, нахмурившись, добавил:

— Знаю только, что его фамилия Ци и он связан с «оно». Больше ничего не известно. Полагаю, он имеет отношение к семье Ци из Девяти Старых Врат. Посылал людей разузнать. К сожалению, семья Ци исчезла двадцать лет назад…

Не успел Цветочек договорить, как сверху раздался голос Чужака:

— Поднимайте снаряжение, есть путь.

Сверху из темноты пробился тусклый луч фонаря — должно быть, Чужак светил вниз.

Цветочек прервал разговор, взвалил на спину снаряжение и с горькой усмешкой сказал:

— Пошли.

Возможно, из-за состояния моего тела я был как в тумане. Мозг работал очень медленно, мысли соображали вяло. Фамилия Ци… Ци… Эта фамилия… Почему вызывает у меня какое-то странное чувство? Я пытался глубже об этом подумать, но мозг словно завис.

Цветочек повторил действия Чужака: оттолкнувшись от бронзового гроба, схватился за цепь и начал планомерно карабкаться во тьму. В громадной погребальной камере остался я один, а волчьи изваяния по-прежнему смотрели в мою сторону своим зловещим взглядом.

Цепь висела примерно в шести метрах от земли. Я не такой ловкий, как Цветочек и Чужак, да к тому же сейчас даже ходил шатаясь — у меня попросту не было сил подняться. В этот момент сверху спустилась верёвка, и раздался голос:

— Привяжи к поясу.

Возможно, из-за эха я не разобрал, чей это был голос, но, вероятно, Дракоши Се. Мы ещё не совсем рассорились, и он проявлял заботу.

Затем меня потянули наверх, и я опять угодил во мрак. Вокруг витал странный запах высохших упырей. Их колышущиеся чёрные волосы время от времени задевали моё лицо. Потом я увидел свет фонаря, который сжался в узкий луч. Казалось, будто тьма жадно поглощала его, не давая рассеяться.

Верёвка была крепко привязана к поясу. На другом её конце чувствовались энергичные рывки, возносящие меня ввысь. Я старался игнорировать находящихся совсем рядом упырей и, щурясь, смотрел вверх. В конце луча света виднелся лишь смутный силуэт, такой чёрный, что не разобрать. Только приблизившись, я изумлённо обнаружил, что тянул меня Чужак.

В тусклом свете фонарика я приблизительно разглядел местность. На потолке гробницы зиял чёрный зев прохода, у входа в который виднелся выступ. Место довольно узкое, двоим не развернуться, поэтому Цветочек стоял, выпрямившись в струнку, пока Чужак втягивал меня.

Когда я поднялся, втроём стало ещё теснее. Я стоял на самом краю — чуть зазеваешься, и упадёшь вниз, переломав руки и ноги. В моём нынешнем состоянии, пожалуй, это верная смерть.

Чужак направил луч фонаря на отверстие над нашими головами. Насколько хватало взгляда, проход шёл строго вертикально, и невозможно было определить его длину. В нём много выступающих камней, по которым можно карабкаться. Стены влажные, камни будто бы глубокого чёрного цвета — я не мог определить породу, но смутно виднелись следы искусственной обработки.

Чужак посмотрел немного, затем зажал фонарик в зубах — похоже, собрался начать подъём.

Это была вертикальная шахта диаметром около метра. Чужак расставил руки, подтянул ноги и двинулся наверх. Хотя он был сама крутость, но всё же получил немало ранений, и подъём давался нелегко. К тому же внизу не было страховки: малейшая неосторожность — и сверзишься вниз, поэтому он лез очень осторожно. Вторым полез Цветочек. Поднявшись на несколько метров, он остановился и позвал меня:

— У Се, поднимайся.

Я горько усмехнулся, протянул руку, но как только напрягся, раненое место пронзила острая боль. Эта рана отличалась от прежних — не какая-то там поверхностная травма, а проникающее огнестрельное ранение. Рука задрожала, и в одно мгновение меня прошиб пот.

На этот раз я действительно обречён? Нет, мне нужны лекарства. Я должен выжить! Я не должен тут сдохнуть! Я не отступлю!

Да! Я должен подняться, только так у меня будет шанс. Я должен найти второго дядю и остальных… У них есть лекарства. Я выживу! Я не могу настолько бездарно сгинуть. Третий дядя пропал без вести, Угрюмый Молчун всё ещё за бронзовой дверью. Единственная зацепка о том проклятом мире — здесь, в этой гробнице.

Ухватившись за выступ в отверстии, я стиснул зубы и медленно подтянул себя вверх. Все мои мышцы напряглись, даже лицо свело судорогой. В плече пульсировала острая боль, сопровождаемая чем-то очень горячим: рана снова начала кровоточить. Я услышал собственный сдавленный стон.

— У Се? — в голосе Цветочка слышалось беспокойство.

— В порядке, — отозвался я сильно охрипшим голосом.

Словно под самогипнозом, я полностью перестал чувствовать телесную боль, как будто душа покинула тело. Я просто напрягал все силы, механически глядя вверх на тёмный силуэт Цветочка. Смогу ли продержаться? Возможно, ещё миг — и сорвусь.

Через каких-то десять метров шахта свернула, став из вертикальной слегка наклонной с уклоном вверх. Карабкаться стало легче, но после того, как я с трудом осилил десять метров, моя способность двигаться иссякла.

И как бы ни противился я в душе, взбираться больше не мог. Открыл было рот, пытаясь позвать тех, кто впереди, но выдавил лишь слабые бессмысленные звуки, напомнившие мне умирающего кота, которого я когда-то видел: он широко открывал пасть, пытаясь мяукнуть, но лишь беззвучно выдыхал воздух.

Я не двигался, но и глаза не закрывал. Руки намертво вцепились в каменный выступ, сознание постепенно затуманивалось. Прошло довольно много времени, как вдруг я услышал громкий звук, который резко привёл меня в чувство, словно голову окатила ледяная вода, и помутнённое сознание мгновенно прояснилось.

Этот звук походил на перемещение чего-то громоздкого: медленно набирающий силу, очень глухой и тяжёлый. Я будто бы слышал нечто подобное раньше. Но сейчас не до умственных изысканий.

Поначалу я цеплялся за камни чисто на рефлексе. Но когда сознание вдруг прояснилось, нервы сдали. В тот же миг я соскользнул метров на десять по наклонному ходу. Казалось, вот-вот сорвусь, но в последний момент рука чудом ухватилась за выступ. К этому времени моё раненое левое плечо совсем обессилело. Я висел на одной правой руке, но и она тряслась от напряжения.

Я опустил голову и глянул вниз: виднелись только сине-зелёные кирпичи гробницы из-за блокирующих обзор свисающих висельников, да пробивался слабый свет. В отчаянной попытке найти опору, я судорожно шарил ногами по отвесной стене, но после нескольких бесплодных попыток понял — всё вокруг чертовски скользкое. Волна безысходности накрыла меня с головой. Я был на грани нервного срыва, понимая, что моё физическое состояние хуже некуда. Какой там Предел и его подсказки! Нет даже надежды выбраться из Куньлунской передряги.

Упаду сейчас — настоящая смерть. Чуда не будет.

Но я всё ещё сопротивлялся. Пройдя через столько бурь и невзгод, я действительно не желал умирать здесь. Подумав об этом, я поднял левую руку и попытался ухватиться за камень, чтобы забраться в наклонную шахту. Но онемевшая рука лишь беспомощно несколько раз царапнула воздух, отказываясь слушаться.

И тут, в гробовой тишине, раздался знакомый голос:

— Еб**ь, что за жуткое место! Гробы сами по себе пооткрывались!