Онлайн чтение книги Записки расхитителей гробниц: 9 "Волчье логово Куньлунь" 盗墓笔记续9 昆仑狼窟
62 Волчье логово Куньлунь 9-62 "Свеча, которая не гаснет"

盗墓笔记续9

 

 

Я дремал в тревожном полусне, но страха не было. Только хотел спросить его, за что он меня благодарит, как вдруг ногу пронзила острая боль, и я полностью проснулся.

Причём очнулся именно от боли.

Я истошно завопил, резко отдёрнул ногу, но кто-то крепко вцепился в неё. Открыв глаза, я увидел, что мои ботинки сняты, второй дядя одной рукой держит мою ногу, а другой льёт дезинфицирующее средство.

Он невозмутимо нанёс мне лекарство, перевязал рану, приготовил шприц, видимо, с противовоспалительным, а затем холодно уставился на меня и сказал:

— Снимай штаны.

Укол дяди был беспощадным, я едва не разрыдался от боли, зовя маму и папу. После укола половина моей ягодицы невыносимо ныла.

Выражение его лица немного изменилось, чуть усталым голосом он произнёс:

— Там есть еда, иди поешь.

Меня захлестнула волна тёплых чувств: несмотря на то, что второй дядя в гневе чрезвычайно свиреп, ко мне, единственному отпрыску семейства У, он, разумеется, был настолько добр, что и описать невозможно. Я сразу же, прихрамывая, побежал к рюкзакам поискать что-нибудь поесть.

Возле рюкзаков сидел знакомый человек — не кто иной, как Суровый Бирюк Лэй, который последовал за вторым дядей. Он сидел неподвижно, словно медитируя, и когда я подошёл, даже не поднял век, излучая убийственно мрачную ауру.

Я кивнул ему и натянуто улыбнулся, затем, хромая, стал искать еду. С моей травмой ноги творилось что-то неладное — похоже, я повредил сухожилие. Боль была чрезвычайно сильной, лодыжка совсем ослабла. Я не знал, не останусь ли инвалидом — если действительно стану хромым, как же трудно будет найти жену в будущем.

Я вытащил полупустую пачку галет, съел их, запивая чистой водой. В гробнице горела только одна белая свеча, пламя которой горело ровно и стабильно, окрашивая стены в оранжевый цвет.

Подкрепившись едой и восстановив силы, я, поразмыслив, всё же решил расспросить второго дядю и, набравшись смелости, произнёс:

— Второй дядя, как ты здесь оказался? Есть новости о третьем дяде?

Второй дядя, прислонившись к стене, долго молчал. Но внезапно заговорил Лэй, обращаясь к нему:

— Второй господин, человек ещё не вернулся, что будем делать?

Я почувствовал себя лишним, никто не обращал на меня внимания. Видимо, на этот раз второй дядя сильно разозлился. Мне осталось только смущённо заткнуться.

Но о ком говорил Лэй? Неужели есть ещё кто-то?

Мой взгляд невольно переместился на остальных трёх человек. Женщине было около 24–25 лет, волосы собраны в хвост, черты лица красивые, но на лице много ссадин, и невозможно понять, как она выглядит на самом деле. Когда Лэй закончил говорить, её чёрные и глубокие глаза тоже обратились на второго дядю.

Двое других мужчин сильно отличались друг от друга. У одного была тёмно-жёлтая кожа, явно от долгого пребывания на солнце или хождения по горам, телосложение худощавое. Даже сидя у стены гробницы, он держал в руках оружие. Взгляд его был острым и очень опытным.

Другой мужчина был слегка полноват, выглядел весьма обычно. Услышав слова Лэя, он сразу же нахмурился и сказал:

— Второй господин, по-моему, мы не можем больше ждать.

Я наблюдал за их разговором. Похоже, что-то случилось. Но второй дядя сейчас гневался и не хотел со мной разговаривать, поэтому я не осмеливался спрашивать и мог только молча слушать, размышляя про себя.

Очевидно, они кого-то ждали, но кого? Это они взорвали проход в гробницу снаружи? На карте, оставленной третьим дядей, определённо была крайне важная информация, иначе второй дядя не смог бы так быстро найти местоположение гробницы Небесной Бездны. Зачем же он пришёл сюда? Как и я, хотел отыскать следы третьего дяди или же преследовал какую-то другую цель?

Второй дядя всегда вёл замкнутый образ жизни, но был весьма незаурядных способностей. Его социальный круг крайне скрытный. Я никогда не видел, чтобы он собирался с друзьями. Большую часть времени дядя проводил в одиночестве дома, изучая антиквариат и каллиграфию. А теперь вокруг него люди — о Лэе и говорить нечего. Но даже худощавый мужчина казался далеко не прост. Такой хищный, как у орла взгляд невозможно по желанию сымитировать. За последние пару лет я повидал немало личностей. Если не ошибаюсь, этот достопочтенный господин, вероятно, профессиональный расхититель гробниц. Вот только какой школы — северной или южной — неясно.

Как дядя собрал этих людей? И почему они здесь?

Меня распирало от множества вопросов, но я не смел открыть рот. Второй дядя нахмурился, глядя на дрыща, и сказал:

— Лу, как по-твоему?

Человек, которого второй дядя назвал Лу, поднялся с ружьём и сказал:

— Эти двое, боюсь, не вернутся. Продолжим идти вперёд. Мы определённо что-то упустили.

Лицо дяди помрачнело. Он кивнул с сумрачным видом и встал. Лэй и другие тоже начали быстро собирать снаряжение. Мне стало ясно — они готовятся выдвигаться. Я поспешно поднялся, опираясь на стену и хромая на ногу. Во время бегства ощущения притупились, но теперь напряжение спало, и рана горела огнём. Мышцы лодыжки пульсировали болью, не в силах толком пошевелиться.

Второй дядя, не церемонясь, грубо выругался:

— Бестолочь!

Я аж покраснел, но не от стыда, а от злости. Как говорится, даже у глиняной фигурки есть своя гордость. Хоть я и знал, что второй дядя не со зла, но я же взрослый! Когда взрослого человека так бьют и ругают, кто угодно взбесится. Внутри у меня всё клокотало, но я сдержался, только стоял, опираясь о стену, готовясь идти с ними. Не хотелось думать об этих раздражителях, вместо этого подумал о Толстяке и вдруг испугался — плохо дело! А если он и правда спустится к подножию утёса и наткнётся на большую редьку? Тогда совсем скверно.

Пока я беспокоился, Лэй вдруг похлопал меня по плечу, слегка присел и сказал:

— Залезай.

Судя по его позе, он собирался нести меня на спине. Я поспешно замахал руками:

— Не надо, я сам могу идти.

Лэй равнодушно ответил:

— Приказ второго господина. Я посмотрел — второй дядя и остальные уже ушли вперёд, неся в руках свечи. Этот лестничный проход в гробнице уходил вниз. Свет свечей был очень тусклым. К этому моменту я уже видел только смутное пятно.

Услышав его слова, я забрался на спину Лэя и сказал «спасибо». У него была отличная физическая форма. Он нёс меня быстрыми и размашистыми шагами. Мы вскоре догнали второго дядю и остальных, идя позади всех.

Неизвестно, какой длины этот могильный проход. Обстановка была напряжённой. Никто не говорил ни слова. От скуки я начал разглядывать кирпичную кладку стен и сразу заметил нечто странное: порядок укладки кирпичей абсолютно безупречный — один к одному.

Обычно в кладке могильных стен соблюдается определённый порядок, но когда проход слишком длинный, из-за небольших погрешностей этот порядок начинает нарушаться, и расположение кирпичей меняется. Однако я осмотрел уже около ста метров и заметил, что кирпичи выложены очень аккуратно, следуя изначальному порядку, без малейших отклонений. Такое возможно либо если строители гробницы были невероятно искусны, либо по какой-то особой причине.

Я не мог сразу понять почему и, глядя на бесстрастное лицо Лэя, тихо спросил:

— Как думаешь, какой длины этот проход?

Лэй безэмоционально ответил:

— Не знаю.

Я на мгновение замолк, но потом настойчиво спросил:

— Сколько всего вас пришло? Как долго вы здесь?

На этот раз он честно ответил, небрежно бросив:

— Десять человек, пять дней.

Я произнёс «О», но вдруг почувствовал странное противоречие и невольно воскликнул:

— Что, пять дней?!

Люди впереди остановились. Женщина смотрела на меня как на идиота, второй дядя нахмурился и только собирался что-то сказать, как вдруг в проходе раздался чей-то резкий вдох:

— Шшш!

Это был тот пухлый мужчина средних лет. Его возглас привлёк взгляды всех присутствующих. Я посмотрел туда же, куда и он, и увидел впереди, во мраке, какой-то смутный ореол света. Свет был далёким. Невозможно разобрать, что это такое.

Женщина вздохнула и сказала:

— Снова вернулись.

Не успел я сообразить, что к чему, как все гурьбой направились к этому смутному свечению, и тогда я разглядел, что этот слабый свет исходит от белой свечи, которая уже сгорела на треть и была близка к тому, чтобы догореть совсем. Пламя было очень слабым.

На пустом месте рядом со свечой лежала упаковка, от вида которой у меня дёрнулось веко. Поразительно! Это была обёртка от того печенья, которое я съел! Мы явно шли вперёд, но каким-то образом вернулись обратно.

Я уставился на свечу и, странно, не испытывал никаких особых эмоций. Возможно, дело не в эмоциональном отупении, а в том, что я просто привык.

С такими бесконечными могильными проходами я сталкивался уже несколько раз. И скорее чем страх, я испытывал оцепенение, поэтому моё лицо оставалось спокойным. В отличие от меня, второй дядя и его люди выглядели потрясёнными. У всех были такие лица, словно у них умерла мать, — полные глубокой обиды и ненависти. Пухляк даже скрежетал зубами.

Затем женщина посмотрела на меня и сказала дяде:

— Второй господин, как ваш племянник сюда попал?

Услышав это, он тут же уставился на меня, а я инстинктивно втянул голову в плечи. Хоть это и позорно, но ничего не поделаешь — в детстве дядя часто порол меня ремнём до синяков, и теперь это уже условный рефлекс: при виде него мне сразу становилось не по себе.

Увидев, что его взгляд обращён на меня, пришлось честно выложить всё как на духу. Как упал в погребальную яму и как встретил их. Закончив рассказ, я заметил, что выражение лица дяди немного странное, поэтому сглотнул и спросил:

— Второй дядя, разве не вы взорвали ту дверь гробницы?

Затем тот, кого звали Лу, сказал ему:

— Второй господин, похоже, путь к гробнице не единственный, но как только мы вошли, все другие пути исчезли. Я слыхал о подобном от учителя. Вероятно, мы столкнулись с чем-то нечистым. Только что молодой третий господин сказал, что этот могильный путь соединён с дорогой духов, ведущей к погребальной яме. По-моему, мы на это и наткнулись.

Второй дядя вовсе не тот, кто хорош в раскопках могил. Насколько я знал, он вообще не имел отношения к этому делу. Этот Лу явно профессиональный расхититель гробниц. Когда он закончил говорить, второй дядя спросил:

— Какие у тебя предложения? Решай сам.

Похоже, для этого спуска в могилу второй дядя специально нашёл профессионала. И, кажется, именно Лу вёл команду.

Услышав слова Лу, я невольно посмотрел на свечу на полу — пламя горело нормально.

В погребальной камере свечи обычно зажигают в юго-восточном углу, но кто сейчас разберёт сторону света? Однако Толстяк учил меня:

— Если в гробнице заблудишься, зажги свечу, подними её вот так, на уровень плеч. Потом поверни башку и задуй. А затем снова зажги.

Это означает: погасить огонь живых, призвать души мёртвых. Типа просишь духов задуть свечку. Поэтому я сказал Лу:

— Может, попробуем зажечь свечу?

Лу впервые посмотрел на меня серьёзно и, покачав головой, сказал:

— Приёмы северной школы не сработают. Мы уже зажгли около десяти свечей, осталось только три, но ничего не изменилось.

Я предположил, что этот парень из южной школы, тем более что северная школа почти исчезла. Если бы я не встретил Толстяка, единственного представителя «Ведомства поиска погребальных сокровищ», я бы тоже не знал об этом.

Тогда я объяснил Лу правило задувания свечи на уровне плеч, и сквозь его напыщенный и крутой вид проступило изумление. Он кивнул и сделал, как было сказано.

Склеп на мгновение погрузился во тьму, а затем снова осветился. Все наши взгляды сосредоточились на плече Лу — пламя свечи горело как обычно. Девушка нахмурилась и сказала:

— Что за чушь с задуванием свечей. Давайте подумаем о других способах.

Я не обратил внимания на девушку и размышлял про себя: раз свеча не погасла, значит, это не «мягкий упырь», возможно, это «твёрдый упырь».

В нашем жаргоне призраков и духов называют «мягкими упырями», а восставших мертвецов — «твёрдыми упырями». Тот большеголовый труп, которого мы повстречали в Небесной Обители Облаков, как раз из породы «твёрдых». Если такой упырь соблюдает правила, он по-доброму предупредит тебя: задует твою свечу, говоря:

— Малыш, проваливай, пока господин упырь не рассердился.

А вот те, кто правил не соблюдает, сразу перейдут к грязным приёмчикам — не станут возиться со свечой, а просто вцепятся в тебя мёртвой хваткой. Вот тут-то гробокопателю и придётся показать, на что он способен!

Эти вещи я раньше не знал, но, проведя два года в обществе Толстяка и других, я нахватался всякого, и большинство отпечаталось у меня в голове. Поэтому я снова сказал:

— Есть копыто чёрного осла? Намажьте его кровью девственника, полейте маслом и подожгите.

Едва я это произнёс, как мой дядя взорвался, надул щеки и выпучил глаза, а затем, ткнув в меня пальцем, выругался:

— Ты только этому и научился у своего третьего дяди? Бесстыдник! Бесстыдник!

Я тут же заткнулся и больше не осмеливался открыть рот.

Лу всё-таки был опытным копателем. Услышав слова о задувании свечи, он перестал считать меня новичком. Он кивнул и сказал:

— Взяли.

Достав чёрное ослиное копыто, его взгляд пробежался по всем присутствующим, а затем он спросил:

— Кто девственник?

Пухлый мужчина средних лет кашлянул и задрал голову, глядя на потолок гробницы. Среди мужчин в этом отряде самому молодому явно тридцать лет. Тридцатилетний и девственник? Откуда взяться? Затем Лу остановил свой взгляд на мне.

Я готов был влепить себе пощёчину, подумав: «Разве не сам накликал на себя беду? Что за чёрное ослиное копыто, смазанное кровью девственника? Если это не сработает, то, выбравшись из гробницы, обязательно прикончу Толстяка».

Затем, под удивлённым взглядом женщины, я протянул руку. Лу даже бровью не повёл. Без лишних слов он сделал на моей руке надрез. Краем глаза я заметил, как уголки рта моего дяди сжались, но не понял, что это значило.

Закончив с кровопусканием, я оцепенело уставился на порез, думая об Угрюмом Молчуне. Этот парень обычно пускал кровь так легко, будто воду лил. Как он терпел такое? Подумав об этом, я невольно вздохнул про себя и перестал думать о всякой ерунде.

В этот момент Лу полил копыто маслом и поджёг.