Онлайн чтение книги Записки расхитителей гробниц: 9 "Волчье логово Куньлунь" 盗墓笔记续9 昆仑狼窟
57 Волчье логово Куньлунь 9-57 "Огненный дракон"

盗墓笔记续9

Я быстро подозвал Толстяка и сказал:
— У тебя глаз острый, посмотри, что это такое.

Толстяк цокнул языком, выхватил из руки фонарик и хвастливо заявил:
— Младшенький товарищ У, будь добр, в следующий раз, когда полезешь ворошить курганы, не забудь очки…

Оборвав себя на полуфразе, он вдруг удивлённо воскликнул:
— Ба! Похоже, ламповая ниша.

В погребальных камерах для неугасающих лампад использовались либо подставки для ламп, либо желоба. Причём желоба обычно встречались в крупных склепах.

Это нечто, схожее с нишей для светильников, находилось в семи-восьми метрах от нас. На стене было за что цепляться. Толстяк сказал, что его комплекция слишком крупная, не пригодна для лазанья, и велел подняться мне. Я разорвал одежду на полосы, кое-как сделал верёвку длиной около десяти метров, расставил руки и ноги и, буквально распластавшись всем телом на стене, медленно двинулся к нише.

Толстяк, держа другой конец верёвки, освещал мне путь. Я всем лицом прижимался к стене, мог смотреть только влево и вправо, совершенно не имея возможности посмотреть вниз. При мысли о бездонной пропасти ноги тут же слабели и подгибались. Мысленно выругавшись, я, собрав волю в кулак, двинулся к нише. И вдруг Толстяк крикнул:
— У Се!

Я испуганно оцепенел — можно по пальцам сосчитать, когда Толстяк обращался ко мне по имени так серьёзно. Что случилось? Почувствовав неладное, я невольно замер и только собрался заговорить, как краем глаза заметил внизу что-то белое и расплывчатое. Из-за тусклого света фонарика трудно было разобрать, что это такое, но эта штука, похоже, двигалась. И, что хуже всего, она ползла прямо ко мне.

Я услышал звук заряжаемого пистолета, а затем Толстяк взревел:
— Наивняш, держись крепче!

Мы работали вместе не первый день. Хотя я понятия не имел, что происходит, но не успел он договорить, как я намертво вцепился в расщелину. Тут же грянул выстрел. Оглушительное «БАХ!» разнеслось в пустом пространстве, отражаясь от стен и создавая невероятное эхо, которое, казалось, длилось очень-очень долго.

Пуля, похоже, разорвалась прямо под моими ногами. Взрыв был такой силы, что заложило уши. От стоящего в них грохота ничего не было слышно. Я повернул голову, чтобы посмотреть на Толстяка, и увидел, как он взволнованно жестикулирует и что-то кричит мне. Но в ушах всё ещё гулял раскатистый гул, и я совершенно ничего не мог разобрать.

Хотя я и не слышал, но всё же был уверен: дрянь дело. Связав воедино то белёсое нечто под ногами и выстрел Толстяка, я понял, что снизу приближается опасность. Даже смотреть не надо — и так ясно.

Но эта скала была очень отвесной. Я буквально распластался на её поверхности. Стоило чуть наклонить голову, как спина выгибалась, руки не могли хвататься за скальные выступы. Посмотреть вниз абсолютно невозможно. Только краем глаза мог что-то разглядеть. Похоже, выстрел Толстяка напугал эту тварь, и она отступила в темноту. И тут, наконец-то, мои уши разобрали голос Толстяка. Весь в поту, он отчаянно махал руками и орал:
— Наивняш, быстро возвращайся!

Вернуться можно, но быстро — явно нет. Скала слишком крутая. Необходимо двигаться очень осторожно, шаг за шагом. Мне до этой лампадной ниши осталось каких-то два метра, ещё чуть-чуть — и дело сделано. Мой нос уже улавливал усиливающийся запах керосина.

Видя, что я долго не реагирую, Толстяк от гнева разразился бранью:
— Чего тупишь? Быстро возвращайся, опасно!

Я знал, что Толстяк беспокоится обо мне. Но в такой ситуации можно рассчитывать только на себя. Нужно самому искать путь к спасению. Мы сейчас в кромешной тьме — выхода нет. Если не поджечь лампадную нишу, совершим ту же ошибку, как с большим ледяным гробом: не заберись мы наверх, возможно, никогда бы его не обнаружили.

Я и ухом не повёл на вопли Толстяка вернуться. Хрен его знает, что там подо мной, но сейчас даже на обратный путь уйдёт целая вечность. Я продолжил двигаться к нише, крича Толстяку:
— Ещё чуть-чуть! Прикрой меня! Если молодой господин здесь концы отдаст, буду приходить к тебе призраком каждую ночь!

Толстяк, негодуя, разразился отборной бранью, и тут же я услышал серию выстрелов. Пальба была какой-то беспорядочной. Я испугался: Неужели внизу орава этих существ? Что это вообще такое?

К этому моменту рука уже могла дотронуться до ниши. Сейчас моя левая рука держалась за трещину в камне, левая нога стояла на выступе, а другая болталась в воздухе. Я торопливо пытался нащупать зажигалку в кармане брюк. Как только её нащупал, правую ногу, висящую в воздухе, внезапно схватила чья-то ледяная рука. И я услышал Толстяка, который кричал:
— Быстрее зажигай! Не могу справиться!

Я брыкнул правой ногой, стремясь стряхнуть эту штуку, но тут правую ногу пронзила острая боль — такая, что мои руки едва не затряслись. Ещё чуть-чуть — и сорвусь вниз.

У схватившей меня руки были острые когти. Они прямо впились в мою плоть. От пронизывающей боли почти перехватило дыхание. Все ощущения сосредоточились в правой ноге, по которой потекла горячая жидкость. Но опустить голову я не мог и ведать не ведал, что за тварина в меня вцепилась.

Стиснув зубы, я перестал обращать внимание на то, что было с ногой, вынул зажигалку и поднёс её к ламповой нише. Стрельба Толстяка всё ещё продолжалась, но, похоже, без особых результатов. Лишь уши заложило от грохота выстрелов и его ругательств.

Едва поднёс зажигалку, как тут же вспыхнуло ослепительное пламя, которое, подобно огненному дракону, поползло вдоль скалы. Я зажмурился от внезапной вспышки яркого света и услышал пронзительный вопль — тот знакомый хриплый и надломленный звук, похожий на крик человека с ларингитом.

Белая тень стремительно соскользнула вниз. На этот раз я разглядел чётко, и волоски на моём теле моментально вздыбились.

Наконец я понял, что за существо Толстяк называл «редькой». Точнее сказать, я не разглядел её истинный облик. Внешне она вся состояла из разнообразных трупов — человеческих и животных, с головами и конечностями. Из этих тел тянулись многочисленные отростки, похожие на корни. Они качались, и вслед за ними двигались тела, как будто оживая и обретая способность шевелить руками и ногами.

Словно трупы проросли прямо из редьки. А та «сочная листва», о которой трещал Толстяк, — фактически огромная зубастая пасть, расположенная на самой макушке. Та «рука», которая недавно вцепилась в мою ногу... Тут и гадать нечего — явно корневые отростки этой редиски!

Похоже, тварь боится огня. Стоило мне зажечь лампадную нишу, как редька с визгом соскользнула вниз и оперативно скрылась в пропасти. Замешкайся я немного, то эта штука опутала бы меня, и, полагаю, прирос бы я к ней, наподобие тех трупов.

Подумав об этом, я выругался:
— Жирдяй, что это за защита такая!

Толстяк, увидев, что со мной всё в порядке, с облегчением выдохнул, и тут же его энергия снова забила фонтаном:
— Эта большая редька чересчур голодная! Она ничем не брезгует! — прокричал он. — Парень, ты же не мыл ноги больше десяти дней, а она всё равно позарилась!

На разговоры с ним не было сил. Я огляделся, оценивая ситуацию, и моментально обалдел от изумления.

Напротив скалы тоже была отвесная стена, но на ней, прямо перед ледяной пещерой, величественно возвышалась бронзовая дверь.

Сейчас то, что окружало нас: внизу — пропасть непроглядной глубины, вокруг — сплошные скальные стены. Эта бронзовая дверь выглядела точно так же, как дверь в Небесной Обители Облаков, только вдвое меньше и не излучала жуткой ауры.

Я вспомнил фразу червяка-подражателя: «Только бессмертные могут перелететь».

Теперь я был почти уверен, что мы нашли путь к гробнице Небесной бездны — это та бронзовая дверь напротив. Но как добраться? Расстояние между двумя скалами, на глаз, по крайней мере сто метров, и нет никакого пути, чтобы перебраться. Разве что появится вертолёт, чтобы перевезти нас?

Толстяк тоже осознал ситуацию, причмокнул губами и выдал:
— Опять бронзовые врата. Что-то мне не по себе. Эй, Наивняш, чего там разлёгся? Греешься, что ли?

Я не хотел тратить энергию на Толстяка, собираясь ползти обратно, но как только пошевелил ногой, меня пронзила острая боль. Эта травма не похожа ни на одну из предыдущих — я чувствовал, что с ногой что-то серьёзно не так. Жуткая боль при любом движении лишала возможности шевелиться на какое-то время.

Я рассказал Толстяку о ситуации. Он топнул ногой и выпалил:
— Проклятье! Ты, выходя за дверь, на календарь не взглянул?

Я ругнулся:
— Нашёл время болтать об этом! У меня дома вообще нет календаря! Моя персона не может двигаться!

Толстяк усмехнулся и сказал:
— Соберись! Живо ко мне!

Я пришёл в бешенство и выругался:
— Мать твою! Ты что, на одной ноге по скалам лазить умеешь? Ну-ка, покажи молодому господину!

К этому времени мои руки уже начали дрожать. Сейчас на Толстяка рассчитывать не приходилось. Хотя на поясе и болталась верёвка, но эта хлипкая, разодранная тряпка могла разве что придать уверенности — я не рисковал доверить ей свою жизнь. Снова попытался сдвинуть ногу — всё та же боль, и совсем нет сил. Я испугался: Нога совершенно не работает? Как же мне ворошить курганы с такой покалеченной ногой?

Неужели Толстяк действительно прав? В этот раз я вышел ворошить курганы в недобрый час? Вот и нарываюсь на неприятности — куда ни плюнь, всюду засада! Я всего-то хотел найти человека, никого не трогал, никому не мешал!

Я держался на скале только на двух руках и одной ноге, притом был слишком близок к горящей лампадной нише. Пылающее пламя почти выжгло весь кислород вокруг меня, а здесь и так высокогорье с разреженным воздухом. В результате, пролежав совсем немного, я почувствовал головокружение и тяжесть в голове.

Толстяк заметил, что я не в порядке, и наконец-то перестал перепираться. Разволновавшись так, что его лоб покрылся испариной, он перевернул весь рюкзак и нашёл только телескопическую стальную трубу. Это была лопата расхитителей гробниц для определения мест могильных раскопок, которую можно было удлинять и укорачивать. Толстяк выдвинул трубу на все десять метров, как раз в самый раз.

Он протянул мне трубу и сказал:
— Товарищ Наивняш, напряги свои хлипкие мышцы для старины Толстяка. Не будь как баба! Хватайся, я тебя вытащу.

Даже в такой решающий момент не упустил случая подколоть меня, но сил ответить уже не было. Из-за нехватки кислорода у меня кружилась голова. Я крепко схватился за протянутую трубу. Голос Толстяка стал напряжённым:
— Наивняш, во что бы то ни стало возьмись крепче!

Я схватился за трубу. Как только отпущу руку от скалы, неизбежно повисну в воздухе. В тот момент амплитуда раскачивания будет огромной, и если Толстяк не утихомирит её, не только я упаду в пропасть, но возможно, и его самого утяну вниз.