Онлайн чтение книги Записки расхитителей гробниц: 9 "Волчье логово Куньлунь" 盗墓笔记续9 昆仑狼窟
68 Волчье логово Куньлунь 9-68 "Трансформация"

盗墓笔记续9

 

Этот туннель брал начало под скалой, и на фреске он изображён чёрной дырой.

После перехода в войске осталось немного людей. Погода, судя по всему, была лютая стужа — все люди съёжили плечи. Когда они увидели скалу перед собой, то, похоже, решили, что нашли укрытие от холода. Во главе с лидером все поспешно вошли в чёрную дыру.

Затем они заблудились.

Перед ними предстали бесконечные коридоры гробницы. Кроме места входа, ситуация оказалась в точности такой же, как у нас. Когда я увидел это, моё сердце учащённо забилось. Неужели эти остатки армии и есть то самое войско, о котором говорил Санба, — то, которое загнали в горы Куньлунь? А этот высокий предводитель на фреске — не Сундалажэнь ли?

Они тоже когда-то вошли в эту древнюю гробницу? Если действительно так, то когда же она построена? Мой шаг невольно ускорился. Не терпелось увидеть продолжение.

Жалкие остатки войска — меньше сотни измождённых человек — оказались в ловушке мрачного склепа. Голод и пронизывающий холод косили их ряды. Число выживших таяло всё больше и больше, пока не осталось чуть более десятка человек. И вот тогда сюжет фресок внезапно изменился. Эта группка воинов достигла некой погребальной камеры.

Глядя на фрески в склепе, во мне вдруг возникло странное чувство, будто я где-то видел эту изображённую комнату раньше, но сколько ни думал, не мог понять почему.

У выхода из погребальной камеры было нарисовано что-то ещё, но конкретики не разглядеть. Я наклонился ближе, чтобы рассмотреть получше. Стоило взглянуть — и меня прошиб холодный пот. Оказалось, что это изображение изваяния существа с человеческим телом и волчьей головой.

Неужели погребальная камера, изображённая здесь… та самая, из которой мы только что вышли? Подумав об этом, я невольно посмотрел назад. Что же будет на следующих фресках? Вошли ли они, как и мы, в этот коридор? Но как только посветил фонариком, передо мной внезапно возникло лицо Лу.

Он, хмурясь, холодно спросил:

— Что делаешь?

Я не знал, кем был на самом деле Лу, но поскольку второй дядя настолько его опасался, значит, и мне не стоит на него полагаться. Я покачал головой и указал на фреску:

— Тут что-то есть.

Лу перевёл взгляд и, похоже, тоже заметил странность. Глядя на содержание фрески, он произнёс:

— Это…

Я услышал, как он резко втянул воздух, словно увидел что-то невероятное.

Лу находился впереди меня и, естественно, видел больше моего. Этот парень был для меня загадкой. Он даже в многоугольном коридоре не выказывал паники. А тут — внезапная перемена. Я невольно опешил, но тотчас подскочил к нему и попытался разглядеть то, на что он обратил внимание.

Перед моими глазами предстала картина, не поддающаяся пониманию простого обывателя. Войско на фреске действительно вошло в тот самый коридор, где мы сейчас находились, а в конце коридора изображён дворец.

Во дворце на высоком троне восседало божество с волчьей головой и человеческим телом. Увидев его, все воины пали ниц, а их внушительный предводитель, казалось, что-то говорил божеству. Следующая фреска: оставшиеся воины корчились от боли на земле, но их головы уже превратились в подобие волчьих голов. Я машинально пересчитал людей на фреске — не считая божества с волчьей головой, от войска осталось ровно десять человек.

Это в точности совпадало с легендой, рассказанной Санбой. По преданию, Сундалажэнь вышел из глубин снежных гор десять лет спустя, а за ним следовало могучее молчаливое войско во главе с девятью телохранителями. Неужели в конце этого коридора тот самый дворец, изображённый на фреске?

От этих мыслей я невольно посмотрел вперёд. В пределах досягаемости света фонарика была серая мгла, а дальше — кромешная тьма, похожая на огромную чёрную дыру.

Я глянул на Лу и заметил, что его лицо тоже приняло странное выражение. Переглянувшись и единодушно направив дула вперёд, мы осторожно двинулись дальше. Что впереди? Волчеголовый Кулажице? Не превратимся ли мы, как люди на фреске, в существ с волчьими головами?

Мои нервы были на пределе. В голове роились зловещие сцены с фресок. Судя по тому, что я видел, гробница весьма непритязательна, и сложно разглядеть признаки какой-либо эпохи. Даже невозможно определить, к какому периоду она относится. Оставалось предполагать, исходя из тибетских легенд, что это примерно период Западной Чжоу. Но что произошло в этой гробнице две тысячи лет назад? Возможно, как говорил Санба, это не гробница, а погребённый под землёй храм?

А может быть, с другой стороны, содержание этих фресок — лишь плод воображения хозяина гробницы или преувеличенное описание пережитых событий? Например, он мог быть последователем культа бога-творца и поэтому придумал историю о том, как он и его люди превратились в Кулажице?

В моей голове царил хаос. Но я всё же чувствовал, что изображённое на фресках вовсе не похоже на вымысел, ведь передаваемый на них смысл точно соответствовал древним тибетским легендам. Я даже чувствовал, что сейчас иду не по подземной гробнице, а по подземному дворцу.

И тут пространство перед нами внезапно расширилось. Луч фонарика рассеялся — похоже, мы достигли конца коридора.

В конце луча фонарика была пустота. Смутно виднелся настил из серого кирпича. Я выдохнул. Похоже, мы опять в погребальной камере.

Весь путь казался уж чересчур гладким. Неужели вдали от Молчуна и Толстяка исчезла моя способность обязательно встречать упыря в гробницах? Мы обменялись взглядами, крепче сжали оружие и быстро осветили фонариками всю погребальную камеру.

Медленно водя по сторонам фонариком, я постепенно разобрался в планировке.

Склеп был большой, прямоугольной формы. По бокам зияли два тёмных проёма — видать, боковые карманы. Других проходов не видно. Мы с Лу осторожно вошли внутрь. По-видимому, это часть Восточного дворца. Если суждено встретить упыря, то здесь первое место.

Я осторожно светил фонариком, и в этот момент будто какая-то белая тень мелькнула перед глазами. Моё сердце подпрыгнуло. Я быстро направил туда луч фонаря. В поле зрения возник серо-белый каменный саркофаг.

Этот каменный саркофаг находился в северо-восточном углу, а не в центре, поэтому мы вначале его не заметили. Я немедля позвал Лу:

— Взгляни!

Он тоже направил туда свой фонарик. Света прибавилось, и моё сердце забилось чаще. Там был не один саркофаг!

В северо-восточном углу внезапно показались два саркофага. Странно то, что их крышки, похоже, сдвинули. Одна из них и вовсе убрана в сторону и прислонена к стене. Что происходит? Кто-то побывал здесь до нас?

Лу издал какой-то непонятный звук, затем отвёл луч фонаря в сторону, чтобы рассмотреть другие места. Он нашёл два светильника и попытался зажечь их зажигалкой, но, видимо, из-за давности времени они не загорелись.

— Саркофаги в восточном дворце, вероятно, принадлежат захороненным вместе с хозяином женам и наложницам, — высказал я осторожное предположение.

Мне хотелось подойти и посмотреть, что внутри саркофагов, но я боялся, что моя способность встречать упырей в каждом вскрытом гробе никуда не делась. А что если загляну и снова обнаружу упыря? Тогда сам создам неприятности.

— Жены и наложницы похоронены вместе, — повторил Лу мои слова, и я услышал его смех в темноте. Он сказал:

— Не забывай, где находимся. Местность к северу от хребта Куньлуня заселена тибетцами. У тибетцев высшей формой погребения считается небесное погребение. Если это тибетское захоронение, то здесь точно не может быть жен и наложниц. У тибетцев никогда не было такого в обиходе. К тому же, тебе известны тибетские погребения в земле?

От его слов моё сердце подскочило. Я невольно мысленно выругал себя. Похоже, я действительно ещё слишком неопытен. Ненужных знаний с избытком, а вот нужных не хватает. О погребальных обычаях тибетцев мне известно немного. Тибетцы традиционно практикуют небесное погребение: после смерти человека лама, ответственный за этот обряд, проводит ритуал, и тело скармливают грифам.

По мнению антропологов, этот погребальный обычай, вероятно, происходит из тибетской концепции единства неба и человека. Тибетцы считают, что орёл — посланник богов, способный доставить душу человека в рай. В тибетских районах Внутренней Монголии также существует версия небесного погребения, где тело скармливают волкам. Но независимо от того, кому скармливают тело, тибетцы из поколения в поколение верят, что небо создало всё сущее для питания человека, и хотя человек всю жизнь берёт у природы, он сам является её частью и должен следовать законам пищевой цепи, возвращая после смерти своё тело природе.

Эта дошедшая до наших дней древняя идея воздаяния удивительным образом перекликается с китайской концепцией единства человека и неба. И как мудро замечено: души людей одинаковы, и ни цвет кожи, ни происхождение не могут быть преградой.

В наше время по мере разрушения окружающей среды степи Внутренней Монголии начали превращаться в пустыню. Степные волки постепенно исчезают. Местные тибетцы вынуждены заменить погребение волками кремацией. А в отдалённых районах Цинхая и Тибета, граничащих с Внутренней Монголией, небесное погребение всё ещё процветает. Грифы по-прежнему кружат в небе. Нужно лишь поднять голову, и ощутишь древнюю концепцию природного мироздания, почувствуешь далёкую духовную культуру.

Хотя тибетцы до сих пор практикуют небесное погребение, но в ходе исторической эволюции и межкультурного обмена тибетская знать также начала практиковать захоронение в земле. Однако это ограничивалось только знатью, причём культурный обмен погребальными обычаями между тибетцами и ханьцами начался только после династий Цинь и Хань. Так что во времена Западной Чжоу о захоронениях в земле не могло быть и речи.

Таким образом, эта якобы тибетская гробница периода Западной Чжоу противоречит истории, и каменные саркофаги в этой погребальной камере не могут быть захоронениями жен и наложниц. Хотя у тибетцев тоже существовала система погребальных жертвоприношений, но это произошло только после введения практики захоронения в земле.

Я невольно подумал о том жертвенном могильнике и, связав всё воедино, моментально ощутил противоестественную странность. В изумление приводило то, что гробница сбивала с толку своей несуразностью. В ней присутствовали две вещи, которые никак не могли существовать вместе: захоронение в земле и погребальное жертвоприношение.

Может, это вовсе не гробница периода Западной Чжоу? Возможно, она не настолько древняя?

Я всё больше чувствовал, что что-то не так. Во-первых, та яма для жертвенных захоронений — само её существование нарушало исторические нормы, ведь у тибетцев до династий Цинь и Хань не было традиции жертвенных захоронений. Значит, гробницу должны были возвести после периода Цинь-Хань.

Но по словам Санбы, гробница в горах Куньлунь была дворцом Кулажице и существовала уже во времена Западной Чжоу. Судя по фрескам, Сундалажэнь тоже когда-то входил в эту гробницу. Учитывая время, когда он жил, выходит, эта гробница противоречит времени и истории. Что же за причина привела к такой ситуации?

Внезапно меня осенило. Я подумал об одной возможности. Неужели... это не одна гробница, а две?

Санба говорил, что тело Сундалажэня было захоронено в глубине снежных гор — не в этой ли гробнице Небесной Бездны? Должно быть, Сундалажэнь более двух тысяч лет назад что-то здесь обнаружил и поэтому даже после смерти стремился вернуться сюда. Вплоть до того, что построил в ней свою гробницу.

Значит, место, где мы сейчас находимся, возможно, и есть переделанная часть гробницы Небесной Бездны. Значит, истинный возраст некрополя даже древнее периода Западной Чжоу.

Общеизвестно, что китайцы с гордостью заявляют о пятитысячной истории Поднебесной. На самом деле документально подтверждённая история насчитывает всего-то две с половиной тысячи лет. Куда же подевались остальные две тысячи?

Те предшествующие две тысячи лет, эпоха, полная мифов, подобна разрыву в истории. Кроме бесчисленных сказаний, будоражащих воображение, она не оставила потомкам никаких письменных свидетельств. Археологи издавна ведут раскопки и исследования в надежде найти эти исчезнувшие две тысячи лет, обнаружить этот исторический разрыв. По мере развития археологии были раскопаны многие тысячелетние реликвии, такие как Саньсиндуй[1], древние окаменелости и другие.

Многие историки также говорили, что, хотя официальная система жертвенных захоронений в Тибете появилась после династий Цинь и Хань, уже в те времена, от которых не осталось письменных свидетельств, существовали захоронения сопровождающих умершего. Во многих древних могилах неустановленного периода были обнаружены жертвенные могильники.

Если действительно так, то можно объяснить аномалии гробницы. В таком случае, что же за вещь так привлекла Сундалажэня, что даже после смерти он хотел вернуться сюда?

Я как раз размышлял об этом, когда Лу внезапно похлопал меня по плечу. Затем он указал на те два каменных саркофага, как бы предлагая подойти и осмотреть их.

Хотя было страшно, любопытство взяло верх. В конце концов, всё это лишь мои домыслы, а необходима правда. Только увиденное собственными глазами — самое надёжное доказательство. Трупы не лгут. Их одежда и украшения могут раскрыть истинный возраст.

Я кивнул и пошёл вперёд рядом с Лу.

По мере того как цель в свете фонариков становилась всё ближе, у меня от страха волосы вставали дыбом. Оказалось, что ранее увиденные саркофаги были не единственными. Проклятье, сколько же гробов в этой погребальной камере?!