Онлайн чтение книги Записки расхитителей гробниц: 9 "Волчье логово Куньлунь" 盗墓笔记续9 昆仑狼窟
48 Волчье логово Куньлунь 9-48 "Правда"

盗墓笔记续9

 

Когда я проанализировал ситуацию вместе с Толстяком, он хлопнул себя по бедру и сказал:

— Характер господина Цветочка сильно изменился? Скажи… может, это связано с тем Чужаком? Кто он такой?

Я беспомощно покачал головой и сказал:

— Понятия не имею. Дракоша Се тоже ничего не рассказал. Но, знаешь, у меня такое чувство, что он очень осторожничает с этим парнем. Я заметил, что всю дорогу он почти не разговаривал. Похоже, боялся сболтнуть лишнего.

Изначально я сам не мог разобраться во всём этом, но после обсуждения с Толстяком некоторые вещи прояснились. Меня вдруг осенило: холодность Цветочка в пути, скорее всего, просто игра на публику. Видимо, он не хотел, чтобы Чужак догадался о наших отношениях. Другими словами, похоже, он пытался меня защитить. И, скорее всего, между ним и Чужаком вовсе не было никакого сотрудничества. Наоборот, они, похоже, всё время следили друг за другом.

От этих мыслей у меня на душе стало скверно. Я помрачнел и спросил Толстяка:

— Я что, такой бесполезный?

Толстяк кивнул, но, заметив, как изменилось моё лицо, тут же замотал головой:

— Да ты что! Кто так говорит? Наш невинный и чистый товарищ — и талант в политике, и военных дел мастер! Феникса в небе поймает, и дракона в море укротит…

Эти две фразы Толстяка меня обезоружили. Я не выдержал и рассмеялся, махнув рукой:

— Ладно-ладно, болтаешь почем зря! Сам знаю, чего стою. Давай лучше вернёмся к делу. Так почему они, если уж сотрудничали, потом обратились к тебе?

Толстяк пожал плечами:

— Она сказала, что у неё только половина карты. Тут вспомнила слова Се Ляньхуаня и подумала, что у тебя могут быть какие-то зацепки. Вот и рванула из Голмуда прямиком к тебе.

— Что? Ко мне? — Я точно помнил, что и близко не видел Чэнь Вэньцзинь.

Толстяк кивнул:

— Она опасалась людей «Оно», поэтому всё время пряталась. Долго околачивалась возле твоей лавки, но так тебя и не застукала.

Я спросил:

— Примерно когда это было?

Толстяк задумался и сказал:

— Да вроде в июле. Мы тогда в старой башне семьи Чжан торчали.

Я кивнул:

— Она не нашла меня, что было дальше?

Он глянул на меня и многозначительно протянул:

— Потом… твой третий дядюшка нашёл её.

Я знал, что Толстяк говорил о У Саньшэне, а не о Се Ляньхуане. В то время третий дядя прятался в канализации под своим домом. Что же он делал всё то время, пока Се Ляньхуань был в стране Сиванму?

Толстяк продолжил:

— Они пронюхали про эту заварушку в старой башне Чжанов. Но оба этих человека считались мертвецами, и к тому же «Оно» всё ещё манипулировали из-за кулис. В общем, никто из них не мог и носа сунуть к башне Чжанов. Тогда Чэнь Вэньцзинь выложила твоему дядюшке всю историю с Се Ляньхуанем, надеясь как-то скооперироваться. Но твой дядюшка выкатил ей одно условие.

Толстяк остановил повествование, глядя на меня. Я напрягся и спросил:

— Какое условие?

Толстяк покачал головой и сказал:

— Он сказал Чэнь Вэньцзинь: «Это дело нашего поколения. Я тоже не прочь туда сунуться, но не сейчас. Пообещай мне, как только вся эта заварушка с „Оно“ закончится, мы отправимся вместе. Но я не желаю, чтобы ты искала У Се. Я лишь хочу, чтобы он прожил спокойную жизнь. Наше поколение — какая-то дурацкая шутка, а он — единственная надежда семьи У. На этом давай поставим точку в этой истории».

Когда Толстяк закончил говорить, мои глаза уже наполнились слезами. Я невольно вспомнил письмо, которое оставил мне третий дядя. В нём он писал, что надеется, что я забуду обо всём и буду жить спокойной жизнью. Он оставил мне магазин и всё остальное, сказав, что я — единственная надежда семьи У.

Но я, эта единственная надежда, ничего не мог сделать, лишь способен беспомощно наблюдать, как самые важные люди в моей жизни один за другим уходят в эту тайну, а затем исчезают из этого мира.

Так случилось с Се Ляньхуанем, с третьим дядей, с Угрюмым Молчуном. Теперь семьи Се и Хо тоже начали действовать, даже обычно сдержанный и немногословный второй дядя оказался втянут в это дело. Только я, под завесой всеобщего молчания, живу так называемой спокойной жизнью в своей лавке.

Толстяк похлопал меня по плечу и сказал:

— Ну-ну, настоящий мужчина не плачет.

Я поспешно вытер глаза и сказал:

— Кто тут слезы льёт? Иди ты.

Он усмехнулся:

— Вот это правильно. Нет таких трудностей, которые нельзя преодолеть. Запомни, я не говорю за братишку, но я всегда на твоей стороне, что бы ни случилось.

Я пробормотал:

— Толстяк... спасибо.

— Спасибо каждый сказать может. Давай-ка что-нибудь посущественнее. Иди сюда, дай старине Толстяку тебя обнять!

Я пнул его и сказал:

— Долгое воздержание сказывается? На дворе зима, с чего вдруг весенняя течка?

Толстяк, шипя от боли и держась за ушибленное место, заныл:

— Да я просто хотел немного разрядить обстановку! Мог бы и подыграть немного. Юньцай, Юньцай, твой нареченный скучает по тебе! Все дружбаны такие бесчувственные! Почему ты не взяла меня с собой…

Я настолько разозлился, что даже злиться сил не осталось:

— Хватит завывать, уже поздно, Юньцай спит, не тревожь её покой.

Толстяк замолчал и сказал:

— Ты, наверное, можешь догадаться, что было дальше?

Я кивнул и, немного поразмыслив, сказал:

— После моего возвращения из башни семьи Чжан я встретил третьего дядю. Убедившись в моей безопасности, он решил сотрудничать с Чэнь Вэньцзинь. Оставил мне письмо, но кто-то его перехватил, иначе я бы уже давно добрался до гор Куньлунь. Но... почему третий дядя не отправился вместе с Чэнь Вэньцзинь? И как так вышло, что она нашла тебя спустя полгода?

Толстяк цокнул языком и сказал:

— Недаром говорят, что у образованных людей котелок легче варит. Ты прав. Однако твой третий дядя кинул Чэнь Вэньцзинь, прихватил карту и дал деру. У них тогда была только половина карты, без точного маршрута. Он явно нашёл какую-то зацепку, поэтому бросил всех и отправился в горы один, подставив Чэнь Вэньцзинь и Чёрного Слепца. Без полного маршрута они потратили больше полугода только на изучение имеющейся части карты. Твоя тётушка Вэньцзинь — женщина слова. Она полагала, что у тебя есть остальная информация, но из-за условия твоего дяди не лезла к тебе. Позже, когда твой дядя одурачил её, она решила взять тебя в оборот. Но ты в это время носился как угорелый по всей стране, вот она и гонялась за тобой до самого Баная.

Время, о котором говорил Толстяк, было совсем недавно. Последний год для меня выдался не из лёгких. Во-первых, дела с бизнесом — хоть я и не очень хорош в управлении, но это «кровь и пот» всей жизни третьего дяди, и я не хотел, чтобы оно развалилось в моих руках, поэтому приходилось мотаться туда-сюда. Во-вторых, я был не на шутку в подавленном состоянии. За последние годы я растерял связи со всеми близкими людьми. Стоило только остаться наедине, как в голову лезли воспоминания о прошедших годах. Все эти люди — кто жив, а кто уже ушёл, — проходили перед моим мысленным взором.

Я видел окровавленного Да Куя, видел Се Ляньхуаня, окружённого змеями, видел, как Угрюмый Молчун вошёл в бронзовые врата, видел, как эти птицы с человеческими лицами бросались на меня одна за другой, видел убитого горем Толстяка, потерявшего Юньцай и не желающего жить.

Все эти мысли изматывали меня, поэтому я постоянно занимался делами магазина, а когда появлялось свободное время, мотался по разным местам. В последний раз я набрал Чжао Вана, сказал, что еду в Банай навестить Толстяка, но когда добрался до Гуанси, телефон Толстяка по-прежнему не отвечал. Невольно вспомнил о его последних проблемах и стало совсем паршиво. В смятении, я изменил маршрут и рванул путешествовать в совершенно другое место.

Видимо, Чэнь Вэньцзинь, следуя по моим следам, добралась до Баная, но обнаружила, что меня нет, и тогда встретила Толстяка. Когда мы с Толстяком проанализировали ситуацию, он вздохнул и сказал:

— Заставил тебя поволноваться.

Я глянул на тощую фигуру Толстяка, похудевшего на десяток килограмм, и не удержался:

— Давай без лирики. У меня аж мурашки по коже.

Толстяк стукнул меня кулаком:

— Не... я говорю... ты этот год только языком чесал, а? Прям мастер потрепаться! Отдай моего Наивняшку! Отдай его!

Он опять собрался сграбастать мою шею. Я быстренько стал отпихивать его со словами:

— Посмотри на мою тощую шейку! Тебе хватит духу поднять на неё руку?

Толстяк парировал:

— С чего бы не поднять? Как упыря заверну.

Я выругался:

— Б*ть, где я похож на упыря?

Толстяк отпустил руки и серьёзно изрёк:

— Люди смертны, все мы станем упырями. Человек есть упырь, а упырь есть человек.

Я совсем запутался и поспешно сказал:

— Ладно-ладно, хорош заливать! Вот выберемся из Куньлуня, махнём в «Лоу Вай Лоу», там хоть до посинения можешь свою муть нести, я к твоим услугам. А сейчас — по делу.

Услышав про «Лоу Вай Лоу», Толстяк встрепенулся:

— Отлично, договорились! Закажем маринованных в вине крабов из озера Сиху, штук десять-восемь, посмотрим, кто кого перепьёт!

Бедняга торчал в этом Куньлуне уже больше десяти дней, и чёрт его знает, чем он тут питался. Но стоило заикнуться про крабов, как у него аж слюнки потекли. Я ругал его за отсутствие силы воли, но в то же время думал, что вот выберемся из Куньлуня, непременно как следует откормлю этого толстяка.

Толстяк продолжил:

— К слову, уже слюни текут. Перейдём к делу. Когда твоя тётя Вэньцзинь рассказала всё это, я подумал: тут вроде и нет ничего, в чём нужна моя помощь? Чего она вообще хочет? Угадай-ка, какую помощь она попросила?

Не дожидаясь моего ответа, Толстяк, сыпля ругательствами, продолжил:

— Мать твою, она попросила меня снова провести её в старую башню семьи Чжан! Дерьмо, лишь подумаю о тех милотуо, сразу появляется желание кого-нибудь зарубить! Я тут же отказал ей, сказав: «Тётя Чэнь, если бы это было что-то другое, я бы согласился, но та башня, возможно, уже сгорела дотла. Когда я уходил оттуда, там ещё горел огонь, и неизвестно, осталось ли там что-нибудь вообще».

Я тогда просто выдумывал, пытаясь отделаться от неё, но твоя тётя Вэньцзинь — не простой человек. Даже не изменилась в лице и сказала:

— Раз так говоришь, тогда ладно, похоже, мне всё-таки придётся искать У Се.

Толстяк сказал:

— Когда я услышал, что она собирается искать тебя, тут же заподозрил неладное. То, что она полагала, будто ты знаешь о делах, связанных с Куньлунем, и хотела найти тебя, — не странно. Но почему она вдруг захотела попасть в старую башню семьи Чжан?