Онлайн чтение книги Записки расхитителей гробниц: 9 "Волчье логово Куньлунь" 盗墓笔记续9 昆仑狼窟
41 Волчье логово Куньлунь 9-41 "Призрачное лицо"

盗墓笔记续9

Крупинки рыхлого мяса медленно отваливались от его трупного лица. Некоторые попали на мою окоченевшую от холода шею. Странно, я совсем не почувствовал этого.

От зрелища у меня волосы встали дыбом. Я ощущал лишь покалывание. И тут упавшие кусочки мяса, к моему изумлению, зашевелились.

Что это такое? Я не мог позволить себе ни малейшей оплошности. Инстинктивно захотелось отбросить немца, но он был привязан к моей спине, и пришлось пихнуть его. Удивило, что он не шелохнулся. Однако кусочки мяса, упавшие на мою шею, будто живые, полезли прямиком под воротник. Из-за положения, в котором я находился, я не мог разглядеть эту мерзость и второпях стал распутывать верёвки. Как только они ослабли, немец соскользнул вниз и рухнул в снег с глухим стуком.

Выяснить, как он, я не успел. Внезапно всё тело зачесалось. Словно упавшие за воротник кусочки копошились, как паразиты. Кожу, замерзшую до нечувствительности, неожиданно охватило покалывание. Причём лицо и руки в местах ран, оставленных синими насекомыми, тоже невыносимо болели и зудели.

Сердцем чуял — вляпался. Ничего не оставалось, как скинуть одежду и, склонив голову набок, посмотреть на зудящие места. Взглянул и чуть не вырвало. Ощущение копошащихся насекомых вполне соответствовало картине. По коже туда-сюда сновали насекомоподобные личинки.

Паразиты были крупнее обычных личинок. Их тела прозрачные, и внутри кишечника отчётливо видны кровеносные каналы. Снаружи тельце обволакивала морщинистая голубая кожица; головы и хвоста я не разглядел. Мои мозги вскипели. Омерзительная пакость! Я поспешил смахнуть личинок одеждой. Но переусердствовал с силой и многих паразитов подавил, размазав кишки и тела в разноцветные дорожки. Места, куда попал сок, тут же начали нестерпимо жечь болью. Может, в них яд?

Я больше не осмелился использовать одежду. Пришлось, сдерживая отвращение, рукой по одному снимать их. И тут я заметил, что кончики моих пальцев вспухли.

Искусанные насекомыми места обморожения вспучились красным наростом. Сейчас они зашевелились. Я почувствовал адскую боль в пальцах, и сразу же мякоть стала отваливаться и падать на землю. А там, к моему изумлению, извиваясь, выползали синие черви, будто вылупившиеся из яиц змейки.

До меня тут же дошло. Однотипные мясистые наросты — это вовсе не какие-то раны, а кладки яиц, которые откладывают зелёные жуки одновременно с укусами.

От этой мысли я с ног до головы покрылся мурашками. Особенно на лице чувствовалась нестерпимо зудящая боль, и с него периодически осыпались красные крупинки мякоти. Но ранок оказалось немного. Очень скоро эти ощущения пропали. А настоящие, оставшиеся после этого ранки, были обычными следами укусов насекомых: немного крови и чуть белёсые.

Я быстро взглянул на немца и оцепенел — всё его лицо покорёжилось. Красный фарш мякоти беспорядочно перемещался, непрерывно трансформируя черты, в результате чего они, подобно компьютерному спецэффекту, то выпячивались, то вдавливались внутрь.

А то, что упало, превратилось в копошащихся синих червей. Вылупившись, они заползали на изрытое в фарш мясо, которое вскоре исчезало без остатка, будто его никогда и не было. Видимо, они им питались.

Глядя, как немец бьётся в конвульсиях, я пришёл к выводу, что личинки отнюдь не просто паразитируют на ранах. Возможно, через раны они пьют кровь, чтобы расти. У меня не так много укусов, и само собой всё не так болезненно, но немец с ног до головы усеян ранами. Даже если каждая личинка выпьет по глотку, потеря крови окажется огромной.

Подумав так, я сжал зубы, с отчаянной решимостью вытащил нож и подступил к немцу:

— Потерпи. Я попробую, может, смогу быстро удалить этих тварей.

Немец извивался от боли, конечности дёргались, как от удара током, принимая странные и жуткие позы. Не знаю, понял ли он меня.

Время утекало, и я осознавал: промедлю ещё немного, и он покойник. Честно говоря, особой симпатии к нему я не испытывал; да что там — он вызывал у меня отвращение. Но в ситуации, глядя на живого человека, корчащегося в смертельных муках от боли, которому в силах помочь, я чувствовал себя скверно. Его нынешний вид будто предвещал мой собственный финал — смерть либо на деле, либо в пути. Если однажды я тоже превращусь в нечто подобное, то как же повезёт, если в такой момент кто-нибудь протянет мне руку помощи!

Не знаю, если в будущем меня настигнет беда, найдётся ли тот, кто рискнёт, чтобы спасти? Будь это Толстяк или Угрюмый Молчун, я убеждён — они бы примчались на помощь, не раздумывая. Но, увы, их больше нет рядом. Молчун затерялся где-то в горах Чанбайшань, и я понятия не имею, жив ли он. Толстяк пропал, Се Ляньхуань и вовсе покинул этот мир. А третий дядя год назад вошёл в гробницу Небесной Бездны. Эти люди, не колеблясь, отдали бы жизнь, чтобы вытащить меня из любой передряги. Но сейчас никого не осталось. Что ж, придётся менять правила игры — спасителем стану я!

Это то поле боя, где поражение недопустимо. Характер Цветочка сильно изменился. И вдруг, он и Сюсю объединили силы. Эти двое, обиженные друг на друга, теперь спелись. Что пережил Цветочек в прошлом году, какие испытания выпали на долю Сюсю — мне неведомо. Но одно я знаю наверняка: нынешним версиям этих двоих я бы, пожалуй, не стал слишком доверять.

Поэтому, при виде немца, который мучительно боролся из последних сил, в душе невольно возникло сострадание к врагу. Я потряс головой, отбрасывая отвлекающие мысли, вытащил нож, встал у его лба и, будто соскабливая кость, начал счищать его лицо. Казалось, результат есть: всё больше рыхлого мяса осыпалось с лезвия, обнажая бледную кожу.

Похоже, ему полегчало. Взгляд апатично уставился в небо, позволив ножу двигаться по лицу, не боясь, что я проткну его. Упавшее мясо превращалось в зелёных червей. Вокруг нас собиралось всё больше и больше насекомых. Я поносил свою кровь, не вовремя утратившую эффективность, и одновременно думал, сюда бы сейчас кровь Угрюмого Молчуна, которая реально изгоняет насекомых, — я бы не был столь жалок.

Но об этом оставалось только мечтать. В тот момент я осознал свою беспомощность, оказавшись вдали от Угрюмого Молчуна и Толстяка. Вот уж действительно: что бы ни делал, ничего толком не получалось. И вот, не успел я и глазом моргнуть, как насекомые уже ползли ко мне, а лицо немца очищено лишь наполовину. Я не знал, что это за черви и какой вред они могут нанести человеку. Охваченный нерешительностью, я торопливо сказал:

— Ты можешь идти? Применим партизанскую тактику, сменим дислокацию.

Немец с трудом кивнул, перенёс вес тела на руки, пытаясь встать. Но в итоге, как только выпрямил торс, обе его руки сильно затряслись, и он рухнул вниз, угодив лицом прямиком в кровь.

На сердце был только мат. И тут произошло нечто по-настоящему ужасающее. В поле зрения внезапно возник слабый, едва заметный голубой свет. В мощном луче фонарика он мелькнул и тут же исчез. Я напрягся от страха и моментально вскочил, чтобы взглянуть. По спине пробежал ледяной холодок. Передо мной предстал длинный, крупный голубой червь. Его кожистый покров чуть шевельнулся, затем внезапно разошёлся, и на поверхность выполз синий жук. Он до жути напоминал тех, что вылетели из ледяной трещины.

Жук вылез наружу, покрутился на месте, встряхнулся и расправил свои жёсткие, одинаковые крылья, после чего взмыл в воздух. Его тело начало излучать голубое сияние. Если забыть о том, что этот вид плотоядный, зрелище было поистине прекрасным!

Как только взлетел этот жук, ещё больше червей приступили к линьке. Я скорбно взвыл и спешно бросился к рюкзаку. Если меня покусают ещё больше, то стану как немец. Выживу ли тогда?

Закинув рюкзак на спину, я обернулся, бросив прощальный взгляд на немца, и мысленно извинился:

— Прости, брат.

У меня нет выбора, к тому же мне нельзя умирать. Если погибну, что станет с Толстяком? А с третьим дядей? Но как только я закончил внутреннюю тираду, немец внезапно уподобился зомби — резко сел как штырь и вытаращился на меня. Жуть жуткая. Я едва не грохнулся от испуга.

Пока я приходил в себя, возвращая твердость ногам, немец уже резво встал, выпалил мне:

— Беги!

И бодро помчался во всю прыть, сопровождаемый моим ошеломлённым взором. Мой мозг завис от подобного зрелища. Разве это нормально? Что за дела? Это предсмертный прилив сил или же проявление скрытого суперпотенциала вселенского масштаба[1]?

Но не время для пустых мыслей. Я, с рюкзаком за спиной, устремился следом. Эта ночь вымотала до предела своей непрекращающейся беготнёй[2]. Только-только на короткой передышке мышцы ног начали отходить, как вновь пришлось их напрячь, и они болели невыносимо. Казалось, что ноги — быстро тающий лёд, и я того и гляди рухну на землю.

Понятия не имею, что за дьявол вселился в немца. Он мчался с невероятной скоростью. Я гнался за ним с фонариком в руке, но вскоре его силуэт исчез из виду, значит, он как минимум на 200 метров впереди.

В голову пришёл анекдот о двух путешественниках в джунглях, которых преследовало племя людоедов. Они долго бежали и почти выбились из сил. Один из них говорит:

— Всё, мы не сможем оторваться, нас скоро догонят.

А второй отвечает:

— Ничего страшного, главное — быть быстрее тебя.

Шутка, конечно, избитая, но в этот момент она показалась вполне уместной.

Пока я в мыслях поносил немца за его эгоизм, фонарик качнулся, и в поле видимости внезапно возникло человеческое лицо. Оно мелькнуло и тут же исчезло, но я успел его отчётливо разглядеть — исполинское, с уродливыми шрамами. В темноте его кромешно-чёрные глаза прямо-таки вцепились в меня.

Сердце на миг пропустило удар, словно я ухнул с высоты. Ужасная паника. В ушах барабанный грохот. Что за чёрт? Что это было впереди? Фонарик в моей руке едва не выпал. Но через мгновение я опомнился: откуда взяться такому большому лицу? Может, зрение подводит?

Я невольно повёл лучом фонарика из стороны в сторону, и тут — бам! — то гигантское лицо снова объявилось передо мной.