Онлайн чтение книги Записки расхитителей гробниц: 9 "Волчье логово Куньлунь" 盗墓笔记续9 昆仑狼窟
54 Волчье логово Куньлунь 9-54 "Говорливый дух"

盗墓笔记续9

  

Боль чуть притихла. Я встряхнул головой и открыл глаза. Передо мной был сплошной мрак.

Я машинально взглянул на фонарик в руке — кромешная тьма, очевидно, батарейка села! Толстяк, не колеблясь ни секунды, тащил меня за предплечье, пробираясь вперёд. Стены дрожали так сильно, что казалось, они вот-вот рухнут. Куски льда постоянно сыпались сверху. В этой суматохе я даже не заметил, сколько раз прилетело мне камнем, только чувствовал, как всё тело болит, будто разваливается на части.

Толстяк несся бегом, таща меня за собой. Тут не до прояснения ситуации. Вдруг Толстяк свирепо выплюнул фразу:

— Еб**ть! Чтоб его!

И меня сразу же развернуло. Похоже, он потянул меня в обратном направлении. Что происходит?

Я спотыкаясь бежал за ним в темноте. И вдруг насторожился. Как-то странно… Так темно. Как Толстяк настолько чётко видит путь?

Рука, державшая меня, была невероятно холодной и поразительно сильной. Ужасная мысль промелькнула в голове: это не Толстяк? Это какая-то тварь?

По спине пробежал холодок. Всё тело напряглось, будто вздыбленная шерсть. Я выдернул руку из крепкой хватки, выхватил оружие из-за пояса и, направив его в темноту в сторону этого существа, почти готов был нажать на курок.

Внезапно всё вокруг стихло. Жуть жуткая! Только звук падающих ледяных глыб. Затем я услышал хриплый голос Толстяка:

— У Се, что ты делаешь?

Он редко называл меня по имени, и сейчас в его голосе явно слышался гнев. Я ошарашенно замер: неужели ошибся?

Я уже собирался что-то сказать, как вдруг на меня налетела какая-то тяжёлая махина и тушей придавила к земле, едва не раздавив мои лёгкие. На этот раз без всяких сомнений! Такая масса не может быть у обычного человека. Уж точно Толстяк! Я завопил:

— ****, насилуешь?!

Толстяк выругался в ответ:

— Насиловать тебя, да ослепни мои глаза! Вдруг пушку на меня наставляешь. Твою башку собака погрызла?!

Он неслабо разозлился и, не дожидаясь моего ответа,  продолжил:

— Лёд падает, ты не уклоняешься. Ты кукухой поехал либо ослеп! Так и хочется врезать тебе!

Я слушал, как Толстяк гневно матерится, и меня вдруг осенило: ослеп… Я машинально потрогал веки — перед глазами по-прежнему кромешная тьма, даже размытого света не видел. С трудом сглотнув, я сказал:

— Толстяк, наши фонарики разрядились!

Он снова начал материться:

— Врёшь без зазрения совести. Это не...

Его голос внезапно оборвался, и две руки тряхнули меня за плечи. Толстяк с тревогой произнёс:

— Наивняш, твои глаза не видят?

Можно сказать, я удостоверился в собственных мыслях. Это вовсе не Толстяк странный, а я слепой.

Небывалая паника охватила меня, и первое, о чём подумал: я никогда не буду видеть? Затем я осознал своё положение: каким бременем должен быть слепой в этих бескрайних горах Куньлунь? Смогу ли выбраться живым? Как в таком состоянии найду третьего дядю? Как спасу Угрюмого Молчуна? Наконец, я вспомнил того съеденного немца. Холодный озноб пробежал по всему телу. Я резко схватил Толстяка за руку и сказал:

— Я не вижу.

Толстяк бурно и тяжело дышал. Спустя время он сказал:

— Вставай.

Я не отреагировал. Толстяк продолжил:

— Путь наружу завалило льдом. Нам сейчас не выйти. Пройдём внутрь, поглядим, есть ли другой выход.

Он расстегнул на мне рюкзак, а после произнёс:

— Товарищ Наивняш, хоть ты теперь в полном смысле горшок без ручки — нести тяжело, и бросить жалко, но следуя духу заботы о раненом соратнике, единства и совместной борьбы с врагом, я, старина Толстяк, благородно беру на себя высокую ответственность. Твоя судьба под моей защитой!

Сразу после этого он впихнул в мою руку верёвку и добавил:

— Другой конец верёвки привязан к моей талии, хватайся крепче и следуй за мной.

Ледяной туннель был узким, двоих не вмещал рядом и вынуждал идти гуськом, двигаясь друг за другом. Я держался за верёвку. Перед глазами — кромешная тьма. Туннель больше не осыпался ледяными глыбами. Видимо, вибрация от выстрелов наконец-то затихла. Я был в панике и растерянности. Что с моими глазами? Смогу ли восстановить зрение? Я всегда знал, что в нашем деле может случиться всякое. Но ослепнуть? Такого точно не ожидал. Ничего не вижу. Ничего не могу сделать. Даже простая ходьба превратилась в испытание.

Я подумал о жидкости, попавшей в глаза. Кажется, именно она причина. И сразу озвучил вопрос:

— Толстяк, что всё-таки случилось? Что это было?

Толстяк ответил:

— Не разглядел ясно. Только видел распухшую руку. Она свисала снаружи пещеры, раскачиваясь позади тебя. Потом появилась гниющая черепушка. Мать твою! Вот уж действительно мерзость! Та штука не похожа на упыря. Хорошо ещё, что ты быстро среагировал и уклонился кувырком.

Затем Толстяк добавил:

— Место, где мы сейчас, очень нестабильно. Полагаю, может обрушиться в любой момент. Сперва найдём безопасное укрытие. Посмотрим, как быть с твоими глазами.

Никогда бы не подумал, что сохраню присутствие духа в такой напряжённый момент. Да к тому же буду в настроении отпускать шуточки. Я сказал Толстяку:

— И когда ты стал офтальмологом?

Он хмыкнул и ответил:

— Пойди Толстяк учиться на врача, наверняка был бы профессорского ранга. Но всё же думаю, шерстить под землёй работёнка более по мне, не буду отбирать хлеб у офтальмологов.

Меня немного отпустило. Хотя глаза и не видели, но боли не чувствовал. Если глазные яблоки не пострадали, восстановление не должно вызвать сложности. Успокоившись, я спросил Толстяка о том, что произошло ранее. Он рассказал, что услышал чьи-то голоса. Посчитал, что это Вэньцзинь, поэтому на ощупь полез наверх и забрался в этот ледяной туннель. Голоса будто бы доносились изнутри. Опасаясь, что Вэньцзинь и остальные могут улизнуть, он не стал тратить время на то, чтобы предупредить меня. А вместо этого, затаив дыхание, стал пробираться на ощупь в кромешной тьме. Но не тут-то было! Туннель оказался с ответвлениями. Толстяк побродил вслепую и вернулся назад. А тут глядь — я со своим фонариком. Не успел и слово вымолвить, как случилось то, что случилось.

Выслушав рассказ Толстяка, я невольно встревожился. Не говоря уж о том, что объявилось потом, услышанные голоса само по себе очень странно. Если действительно была Чэнь Вэньцзинь, неужели они выжидали в этом туннеле больше десяти дней? Тогда что ели? Что пили? По мне, версия Толстяка не очень убедительна, но ничего другого на ум не приходило, поэтому я спросил его:

— Каким путём мы идём?

Толстяк сказал:

— Тот путь, который я исследовал раньше, уже завалило льдом. Выход тоже заблокирован. Теперь у нас одна дорога — вперёд во тьму.

Внезапно Толстяк замолчал, затем горько усмехнулся и сказал:

— На этот раз действительно конец.

Его тон показался странным. Я невольно вытянул вперёд руку, ощупывая пространство:

— Что случилось?

Толстяк, видать, нашёл, что мои неуверенные движения слепого выглядят презабавно. Без зазрения совести он рассмеялся и сказал:

— Ничего, здесь пока достаточно безопасно. Сначала взглянем на твои глаза. Они важнее.

У нас не было с собой воды. Толстяк поглядел какое-то время и предложил сомнительную идею:

— Слушай… у тебя на глазах что-то липкое. Надо бы промыть водой. Раз её нет, на худой конец сойдёт и моча. Говорят, детская моча лечит от всех болячек, да ещё отгоняет злых духов. Я уже давно не девственник, так что всё зависит от тебя!

Я чуть не задохнулся от негодования и выругался:

— Ты не девственник, а я да?!

Толстяк цокнул языком и со скептицизмом в голосе произнёс:

— Наивняш, дело касается твоего будущего зрения, не надо из-за гордости врать. Быстрее ссы и промой. На крайняк, Толстяк зажмурится. Обещаю никому не рассказывать.

Я разразился бранью на Толстяка, но после этого ничего другого не оставалось. Никто из нас не предвидел такой ситуации. При себе ни капли воды. По заявлению Толстяка, мои глаза залеплены чем-то липким. Во всяком случае, нужно смыть. После долгих колебаний я смирился с необходимостью, но как назло, в этот момент мочевой пузырь подвёл — ничегошеньки не выдал.

Толстяк злорадно предложил:

— Я выкопаю тебе ямку во льду.

После его слов я действительно услышал звуки копания. Мир показался мне совершенно безумным!

Посидев немного, я почувствовал слабый позыв, сделал дело и, зажимая нос рукой, оторвал кусок одежды и принялся промывать глаза. Протёр несколько раз, и глаза пронзила такая жгучая боль, что я втянул воздух. Почувствовав неладное, я быстро отнял руку от глаз и сказал Толстяку:

— Может, не стоит этим промывать? Невыносимо больно.

Толстяк совершенно невпопад изрёк бессмыслицу:

— Намудана... нанам... муала... Ом мани падме хум![1]

Я преисполнился негодованием и выругался:

— Жирдяй, нашёл время! Что за сутры читаешь, а? Я ещё не сдох вообще-то!

В этот момент Толстяк нервно сглотнул и сказал:

— Наивняш, я рта не раскрывал. Я даже рассказ вслух толком не прочту, какие уж тут сутры.

Договорив, он снова сглотнул и добавил:

— Похоже, это упырь читает.

Упырь? Откуда здесь упырь? Я опешил, только собрался что-то сказать, но глаза опять заболели. На этот раз особенно сильно. Я не мог говорить и невольно зажал глаза руками. Через мгновение боль отпустила, и я открыл их — рядом стоял Толстяк и таращился перед собой.

Я с облегчением вздохнул, подумав: хорошо, что всё-таки не ослеп . Он повернул голову, пристально посмотрел в мои глаза, сглотнул и спросил:

— Наивняш, твоя детская моча действительно великолепна, есть ещё?

Устав злиться на него, я равнодушно бросил:

— Ну, есть. Хочешь попить — плати.

Толстяк, скривив лицо, произнёс:

— Братец, когда твой рот научился так язвить? Не мне пить, а для него.

Толстяк ткнул пальцем. Я проследил взглядом и увидел мертвецки-бледное лицо призрака. Оно внезапно объявилось передо мной, уставившись на меня чёрными глазницами. Чуть душа из тела не выскочила! И тут я осознал, что мы достигли конца пути — никакого выхода, только замкнутое пространство. А вдоль ледяной стены сидело тело, умершее неизвестно сколько лет назад.

С одного взгляда на него меня разобрал невольный испуг. Только что, будучи слепым, я сидел рядом с этой штукой и мочился! Мне хотелось придушить жирную тушку Толстяка Вана, но за эти годы я лицезрел много диковинных трупов и мгновенно пришёл в норму.

Однако именно в этот момент снова раздался речитатив мантры. На этот раз я обнаружил, что звуки издаёт этот труп.

Мои волосы встали дыбом. Я обернулся, глядя на стоящего рядом Толстяка, и сказал:

— Правда, больше нет мочи. Всю использовал.

Толстяк посмотрел на меня с жалостливой досадой:

— В критические моменты ты тормоз, проклятье, хватай оружие!

Мы немедленно подняли оружие, одновременно отступая назад, направив дула на этого старого упыря.

В этот момент губы упыря пошевелились, уголки рта приподнялись, обнажив жуткую до крайности улыбку. Мертвецки-бледная кожа сморщилась, губы растянулись в широком оскале, и я почувствовал, как по коже табуном побежали мурашки — волна за волной.