Онлайн чтение книги Я стала работать на тирана I Became the Tyrant’s Servant
Глава 106

Мать умерла. Вместе с нерождённым младенцем, который так и не увидел свет. Отец утонул в алкоголе, а брат, став свидетелем всего, на некоторое время потерял дар речи. После той трагедии всё разрушилось. Все сломались. Только одна Жанетт осталась невредимой, без единой царапины. Именно поэтому она не смогла пролить ни слезинки даже на похоронах матери.

Похороны состоялись только через несколько месяцев после происшествия, потому что отец отказывался принять смерть жены. В день похорон он пришёл, шатаясь, пьяный, опираясь на руку советника. Брат, едва увидев гроб матери, упал в истерике. Только непоседливая младшая принцесса Жанетт сохраняла достоинство королевской семьи, стоя молча, неподвижно.

Шёпот окружающих громко отдавался в её ушах:

— А ведь правда, принцесса всегда была сорванцом.

— Я всё время думала, что она однажды устроит что-то серьёзное.

— Ну, это ведь неудивительно, раз ей вечно потакали.

После церемонии Жанетт осталась у могилы матери, глядя в пустоту, и прошептала:

— Это моя вина.

Слова вырвались сами по себе. Стоя в центре внимания, среди всех присутствующих, она, словно попугай, без конца повторяла:

— Это моя вина. Это я виновата. Я всё испортила.

Но последние слова так и не смогли сорваться с её губ. Она не смогла попросить вернуть ей невинную мать.

— Верните её.

В этот момент кто-то положил руку ей на плечо. Это был её брат. В его глазах не было фокуса, а речь давалась с трудом, как будто он заново учился говорить. Но хватка его руки на её плече была удивительно крепкой и ясной.

— Из-за тебя. Из-за тебя мама...

Юный мальчик, неясно бормоча, схватил Жанетт за плечи и стал её трясти.

— Это твоя вина! Верни её!

Жанетт покорно раскачивалась, как он тряс её, и позволяла сжимать свои плечи. Если бы это было возможно, она бы вернула мать. Но будучи беспомощной младшей принцессой, она могла лишь молча терпеть.

Глаза брата внезапно расширились.

— Как ты смеешь плакать! Что ты сделала такого, чтобы получить на это разрешение?

Стоило Жанетт моргнуть, как слёзы, будто подчиняясь словам брата, упали на землю.

— Это правда.

Не веря себе, Жанетт провела рукой по щеке. Тёплая влага осталась на пальцах. От солоноватого прикосновения лицо запылало. Прежде чем брат снова принялся её трясти, кто-то схватил его за руки. Подняв голову, Жанетт увидела отца, который смотрел на неё сверху вниз.

Без поддержки советника и выпрямив спину, он напоминал гору. Таким, каким был прежде — до того, как начал захлёбываться в вине. Тогда, когда он поднимал её своими крепкими руками и, сажая на плечи, заставлял чувствовать, что она может дотянуться до неба.

— Отец.

Но её слова растворились в холодном ответе короля:

— Да. Это твоя вина.

На этом он замолчал, развернулся и увёл брата за собой. Обернулся лишь брат, держась за руку отца, будто украдкой оглядываясь на Жанетт.

Она, пошатываясь, вышла из комнаты герцогини Валлоа. Пришла навестить больного, а в итоге разрыдалась в её объятиях. Ещё одна причина считать себя беспросветно обременительной. Несмотря на угрызения совести, слёзы не переставали литься до самого возвращения в спальню. Слёзы — вот что осталось неизменным в Жанетт до и после несчастного случая.

— Госпожа, что же это такое?! — воскликнула горничная, подбегая к Жанетт, как только та вошла в спальню. — Посмотрите на Ваши покрасневшие глаза! Что случилось?!

— Ничего, — покачала головой Жанетт, с трудом подавляя рыдания. — Просто... Просто я чувствую себя виноватой за то, что причинила боль герцогине. Мне было так стыдно, что я немного расплакалась.

— Ах, что же Вы такая мягкосердечная, госпожа, — вздохнула горничная, суетливо подавая чай.

Приняв чашку, Жанетт сделала глоток и выдохнула, словно из неё выпустили воздух.

— Да, я действительно слишком сентиментальна, — пробормотала она.

Горничная молча наблюдала, как её госпожа продолжала говорить, будто бы обращаясь сама к себе:

— Просто мне это невыносимо. Знать, что кто-то снова пострадал из-за меня, настолько мучительно, что невозможно сдержать слёзы.

Как мама. Как младший брат.

…Как Питер. Питер тоже был одной из жертв её проклятия.

После похорон матери Жанетт долгое время не видела отца. Он избегал её, словно пытался забыть. И лишь через долгое время, в день прогулки на лодке, она снова встретилась с ним.

— Вы так взволнованы? — спросила няня, причёсывая волосы Жанетт.

— Это так заметно?

— У Вас прямо на лице написано, госпожа, — улыбнулась женщина, но затем, внезапно посерьёзнев, добавила:

— Не пугайтесь, если Его Величество будет вести себя с Вами не так, как прежде.

Жанетт напряглась, но няня тут же ласково провела рукой по её волосам, успокаивая:

— Просто король всё ещё переживает то, что произошло. Но пройдёт время, вы будете чаще видеть друг друга, и всё вернётся на круги своя.

— Надеюсь... — тихо ответила Жанетт, сжимая кулаки. Она поклялась, что сегодня, во что бы то ни стало, будет вести себя, как подобает настоящей принцессе.

Однако няня оказалась права. Отец действительно изменился. Его ледяное безразличие, с которым он игнорировал её поклоны и даже не встречался с ней взглядом, было непривычным и болезненным.

Но Жанетт не сдавалась. Она не могла поддерживать с ним разговоры о фехтовании или охоте, как старший брат. Вместо этого она изо всех сил старалась показать, что изменилась. Она больше не клонилась к воде, чтобы прикоснуться к её поверхности, не пыталась опасно наклоняться за борт или искать необычные виды рыб. Теперь она вела себя, как подобает принцессе, сдержанно и с достоинством. Она даже не услышала привычных в прошлом предостережений отца о том, чтобы быть осторожной. Всё было бы идеально, если бы лодка вдруг не качнулась. И именно в этот момент старший брат толкнул её в спину, и она рухнула в озеро.

Сначала она пыталась бороться, отчаянно махала руками, чтобы удержаться на поверхности. Она хотела жить. Но увидев безразличное лицо отца, который смотрел на неё, положив руку на плечо брата, все силы покинули Жанетт.

Даже погружаясь на пугающую глубину, Жанетт не могла закрыть глаза. Она боялась, что, стоит ей закрыть их, как вновь всплывёт лицо её отца, высеченное на сетчатке, и поэтому она продолжала широко раскрытыми глазами смотреть на всё более удаляющееся дно лодки. Гладко обтёсанные деревянные доски, из которых была сделана лодка, пузырьки воздуха, поднимающиеся в воде, и мягкий свет солнца, пробивающийся сквозь толщу воды — всё это становилось всё дальше и дальше. И всё же последнее, что она видела, оказалось удивительно красивым. Это была удача.

В тот момент, как только ей пришла эта мысль, солнечный свет рассыпался на тысячи осколков. А через этот хаос протянулась рука, зовущая её. Смотря, как её собственная рука без колебаний схватила эту протянутую руку, Жанетт вдруг осознала.

На самом деле она не хотела умирать. На самом деле она очень-очень хотела жить.

Пусть даже отец, потерявший из-за неё жену и сына, и старший брат считали её недостойной жизни. На самом деле она безумно хотела жить. Даже если отец смотрит на неё с холодной отстранённостью, даже если он больше никогда не улыбнётся ей — она не хотела потерять его. Поэтому, как только Питер вытянул её на поверхность воды, слёзы тут же выступили на её глазах. Она полностью забыла о том, что должна вести себя спокойно, благородно и достойно, как подобает принцессе, и дала волю своим слезам, которые лились без остановки. Её глаза, налившиеся красным, стали ещё более жалкими. Отец ещё сильнее возненавидит её. Ей нужно было встретить его с улыбкой. Она пыталась так себя настроить, но, как и в тот момент, когда Питер прыгнул в воду, поверхность озера вновь вспенилась. Весло ударило Питера по голове, и они снова ушли под воду.

Когда им наконец удалось вновь вынырнуть, лодка уже ушла далеко вперёд. Они остались вдвоём посреди озера. Лишь благодаря Питеру, который её не бросил, она осталась жива. Но, в отличие от Жанетт, которая не получила ни единой царапины, Питер, получивший удар веслом, навсегда ослеп на один глаз. Так закончилась блестящая карьера начинающего рыцаря Питера Аддервана. В награду за спасение принцессы он был назначен её телохранителем, но с тех пор его продвижение по службе каждый раз терпело неудачу. Хотя он был личным телохранителем, его постоянно отправляли на самые тяжёлые и опасные задания, совершенно не заботясь о его статусе.

Жанетт, несмотря на то, что формально была его госпожой, не имела сил, чтобы защитить его. Так она рано поняла одну простую истину. Любой, кто связывался с ней, погибал.

Даже если человек был столь же добрым, как её мать, или столь же талантливым, как Питер, они неизбежно оказывались прокляты только из-за того, что находились рядом с ней.

Может, поэтому она иногда думала, что её тётя, ставшая вдовствующей императрицей Хизронии, выбрала её не потому, что Жанетт была единственной незамужней женщиной из рода Эселанда. А потому, что поверила в слухи о её проклятии. Наверное, тётя надеялась, что проклятие Жанетт перейдёт на императора, и он погибнет сам, без всякого вмешательства.

— И всё же, — пробормотала Жанетт, поджав колени и сжавшись в комочек, — я ненавижу, когда из-за меня кто-то страдает.

В день, когда у меня была назначена встреча с наследным принцем Момедом, я без лишних церемоний направилась прямо в комнату Жанетт.

— Могу я одолжить у Вас платье?

Удивлённая Жанетт распахнула глаза так, что они стали похожи на глаза кролика, а я в ответ мило улыбнулась.

— Сегодня у меня вторая встреча с Его Высочеством принцем Момедом. Хочу произвести на него хорошее впечатление, но подходящей одежды у меня нет.

— Вы снова собираетесь встретиться с моим братом?

И без того широко распахнутые глаза стали ещё больше, словно готовы были вот-вот выпасть.

— Да. Всё-таки наша первая встреча оставила много недосказанности, не так ли?

С самого начала и до конца я только терпела унижения.

— Но на этот раз я всё тщательно подготовила, чтобы не допустить подобных недочётов. Правда, внезапно поняла, что у меня нет самого главного — платья.

— Э-э...

Жанетт несколько раз нервно пошевелила пальцами, затем неуверенно заговорила:

— А если просто... отказаться от этой встречи?

Её осторожный голос выдавал беспокойство.

— Зачем? Приехать в летний дворец и не насладиться хоть одним стоящим свиданием было бы слишком обидно.

На мои слова Жанетт в задумчивости закатила глаза, а затем неожиданно схватила меня за руку.

— Тогда лучше так! Лучше сходите на свидание со мной!

И, будто боясь, что я сбегу, тут же ухватилась за мою руку обеими руками.